Мир приключений 1964 - Георгий Кубанский

Снова комуз звучит, нежно стонет. Рука музыканта несется по струнам, по нитям из бараньей кишки. Она хлещет их бритвой, свирепо бьет острием. Чудесные руки! Сталь им покорна, она рождает веселье, бодрые звуки и смех.

Никогда еще Джоомарту дорога к заставе не казалась такой длинной и трудной. День был солнечный, теплый. Лошадь шла полем золотистого мака, топтала алую поросль альпийских лугов. Справа чернела тянь-шаньская ель и сверкал ручеек между скалами. Чистое небо, голубое и ясное, прозрачные дали и ветерок с ледников навевали покой и раздумье. Джоомарт бросил повод, потянулся в седле и засунул руки за пояс.

Оттого ли, что комуз и чудесный старик стояли у него перед глазами, оттого ли, что звуки знакомых напевов звенели в ушах, — сырты в этот день показались ему необычными. Каждый кустик и камень, как старый знакомец, будили в его сердце острое чувство, давнюю память о былом. Тропинка карнизом лежала над пропастью, лошадь жалась к скалистой стене, а всадник глядел на лощинку в ущелье, видел давние события, забытые дни. Да, сырты в этот день обрели дар слова: всюду слышался шепот, настойчивый зов. И лишайник на вершине утеса, и цветочная пыль на копытах коня, и грозный ледник, сползающий вниз, напоминали ему о себе.

Было время, Джоомарт исходил тут все горы, облазил все уголки. Пограничный отряд их стоял в том ущелье, где стрелой убегала река. Командиром бойцов был Степан Краснокутов, нынешний начальник пограничной заставы. Им приказали: пройти Туз, Кайенды, взять Май-Баш и Джаинджир. Они шли по сыртам, по неведомым тропам, по висячим мостам над обрывами. Мосты скрипели, качались под ногами коней, кони со страхом ступали. Позади была стужа, ледовые отроги, мучительный путь через два перевала, впереди — кусок родины и боевое задание: установить там советскую власть. Они дневали в пургу, на полях ледников, ночевали в бору, где попало. Нарубят кольев из ели, в землю воткнут по нескольку в круг. “Дом” покроют хвоей и снегом, и встанет вдруг ночью аул среди леса. Каждый свою “юрту” назовет именем родного джайлау и спит на чужой стороне, в горах родного детства.

А иной раз ночевали и так. Не было ни кольев, чтоб аул городить, ни веток, чтобы юрту строить, и спать ложились на снегу, укрывшись с головой тулупами. Пурга снежным покровом заносила людей. Дозорным к утру не найти лагеря, пока бойцы не проснутся и дыбом не встанут сугробы.

То были тягостные дни. Сырты точно восстали против отряда: навстречу неслись буйные реки. Утром спокойные, они днем наливались бешеной силой, грохотали камнями, смывая все на пути. Связанный канатом, отряд стеной шел потоку навстречу.

Скользкие тропки по краю обрывов… Сколько угроз на каждом шагу! Дорожка вдруг съежится, конь тяжко дышит, чуть брюхом не ползет по карнизу. Земля дрожит под ногами, осыпается и пылью уходит вниз. Тропинка то исчезнет под снегом, то растает подо льдом. На крутых поворотах шевельнется тревога — не покажется ли встречный на узкой тропе, двум на ней не разойтись…

Таков был Май-Баш, неприступная крепость врага.

У последней преграды командир обратился к отряду:

— Товарищи бойцы! За этим перевалом укрепился наш враг. Два аула овладели границей. Мы долго терпели, отводили им джайлау, посылали хлеб и товары. Бандиты и изменники, они ограбили лавки, напали на заставу и ушли за кордон. Они вернулись, и мы должны их изгнать. Граница Советов должна быть советской!

— Есть, — отозвался отряд.

В тот день Джоомарта послали в разведку. Он карабкался в “кошках” по отвесной горе. Конь, подкованный на три шипа, едва поспевал за ним. Ночью Джоомарт пробрался к противнику и разглядел басмачей — то были джигиты, его братья по роду.

Бой был недолог, слуги Мурзабека бежали. На границе утвердили советскую власть. Отряд вернулся с отарой овец и караваном верблюдов, груженных добром.

Возвращаться отряду было не легче: верблюды страшились скользкого льда, ревели, не трогались с места. Краснокутов придумал спускать их, как вьюки, с тропинки на тропинку. Обернутые в кошмы, обвязанные крепкими канатами, они с ревом скользили на руках пограничников вниз. Там, где отлогую дорожку ледник покрыл ледяною корой, верблюдов стаскивали вниз, как тюки. Они срывались со снежной вершины, неслись по льду, как лавина, застревали у подножия горы.

С тех пор на груди Краснокутова и дозорного отряда Джоо-марта красуются ордена Красного Знамени…

Конь под Джоомартом оступился, и воспоминания о былом оборвались. Всадник дернул поводья, и лошадь ускорила шаг. Кругом было тихо, солнце давно отошло от кордона, оставив во мгле чужую страну. Вблизи взвился беркут, затмив на мгновение сияние дня.

С тех пор как джигитов изгнали из Май-Баша, точно камень залег в груди Джоомарта. Его наградили за отвагу и смелость, командир Краснокутов стал его другом, но дозорный в тот день не все рассказал командиру заставы. Он скрыл, что джигиты — его братья по роду, не сказал из стыда за себя, за свой род.

И еще один грех у него на душе. Это было недавно, всего два года назад. Двое киргизов сообщили на заставе, что видели банду в ущелье. Начальник собрал свободных бойцов и спустился в долину. Пока Краснокутов блуждал по ущелью, ловкий враг обошел его верхней дорогой. Возвращаясь с объезда, Джоомарт заметил верховых, окликнул и погнался за ними. Это были джигиты — его братья по роду, он мог бы назвать их по имени. Они узнали и окликнули Джоомарта по имени. Он лежал за скалой и осыпал их огнем, пока, раненный в ногу, не выронил винтовку. Джигиты вышли тогда из прикрытия и дорого поплатились — двое упали, сраженные пулей. Отряд подоспел Джоомарту на помощь, завязалась борьба, и банда скрылась за кордоном. В тот день был ранен начальник заставы, пуля пробила правое легкое и засела в лопатке. Он долго болел, кашлял кровью. Крепкий, с лукавой усмешкой в глазах, он потускнел и осунулся. Поныне в минуты волнения он кашляет остро и надрывно, лицо бледнеет, и лоб покрывается птом.

И опять Джоомарт умолчал о том, что бандиты — его братья по роду. Было тяжко молчать и еще тяжелей сознаваться.

Он старался как мог загладить вину, не щадил своих сил, со всякой работой справлялся. Однажды начальник заставы сказал ему:

— Из отряда увольняется много бойцов, хорошо бы их устроить здесь, у границы. Создать хороший колхоз, помочь им на первое время. Соседние аулы охотно примкнут. Славное дело: ребятам поможем и киргизов научим хозяйничать. Мы уволим тебя из комендатуры, если тебя изберут председателем.

Грустно было Джоомарту расставаться с друзьями, но надо было загладить давнюю вину, и он уступил.