Судьбы, как есть - Владимир Кочергин

Не знал Артем, что до конца дела или, точнее, расследования еще много раз он будет пить лекарства и просить, не понимая кого, но точно зная о чем, просить дожить до окончания суда. Чтобы доползти или приехать к могилке и сказать:

— Все, деточки мои милые, преступники наказаны. Простите меня, что так долго, но я сделал все, что смог сделать.

И что будет потом, Артем не хотел знать, он не хотел знать, что у него начнутся проблемы с работой и здоровьем.

Войдя в летнюю кухню, он услышал песню, которую пел Владимир Дербенев, аккомпанируя себе на гитаре.

— И идет по свету человек, влюбленный в Сахалин.

Хорошая песня, кстати, написал ее и исполнил впервые тоже сахалинец Игорь Николаев. Артем взял стул и подсел поближе к Владимиру, который ему очень нравился не только тем, что он когда-то служил срочную в разведке, что он смелый и хороший охотник, главное, что он честен и добр, хотя взгляд у него колючий, строгий. Владимира надо понять, и Артем нашел с ним свои точки соприкосновения. Еще тогда, в 2008 году, когда уехал Артем, связь с ним поддерживал в основном Владимир. Он поздравлял его от всех сахалинцев на праздники. Правда то, что за это время его супруга ушла к другому, Артем узнал от сестры Натальи. Владимир рассказал свою семейную драму только четыре дня назад, когда должны были привезти его трехлетнего сына Сеньку погостить у дедушки и бабушки в Арково.

Такой классный мужик Владимир, любил ведь свою жену так, что помогал ей во всем, а она с «ментом» на учебе спуталась, и поехало и покатилось, а теперь уже не склеить. Теперь хоть и поняла она, что не на того мужика променяла разведчика и любящего ее человека, а назад хода нет. Артем, конечно, веря Владимиру во всем, понимал, что чужая жизнь — сплошные потемки. Вот взять одного из родственников брата Евгения, он уже дважды женился, а потом как-то списался с первой женой, и съехались, живут сейчас нормально и довольны. Супруга в марте дочку родила, сын в школу пойдет. Сложно все и неоднозначно. Живут хорошо, и видно, что есть любовь.

Артем со своим горем теперь не советчик, да он и не очень-то любил советовать, вот примеры мог какие-то по этому поводу привести, а так все Дербеневы вызывали у него сплошное уважение. Они могли хорошо работать, петь, играть на музыкальных инструментах, рыбачить, охотиться, водить мотоциклы, машины и главное — быть настолько приземленными и реальными, что Артем даже ловил себя на мысли: «А не приехать ли жить где-то рядом, возле этих смелых и нормальных людей?» Но, уже не получится никак. Хотя бы еще раз вырваться к сестре и Дербеневым на Родину до полной старости, но надо еще уехать нормально в Москву и там выжить. Просто выжить! Особенно в такую небывалую затяжную жару.

Возвращались они с Юлей после десяти дней отдыха довольные и под впечатлениями. Юля, наверное, для себя еще раз поняла, что не главное, как жить, а главное, с кем из окружающих тебя людей общаться. Общаться так, что все, что ни делается, будет сделано, поддержано. Правда, одно только, что были вместе всего-то десять дней, а это недолго и не постоянно. Тут как ни крути, а каждый старается друг другу угодить и не обидеть.

Юля проводила у себя в голове свой анализ прочувствованного и увиденного. Она нашла общий язык со своей тетей Наташей, сестрой отца. Они вместе готовили на кухне, конечно, не беря во внимание завтрак, когда Артем еще спал, и Юля тоже не собиралась вставать, Наталья Викторовна уже жарила рыбу или блины, готовила салаты или, в крайнем случае, бутерброды с красной икрой.

Проводы перед отъездом решили, по предложению Тамары, сделать в Арково, 29 июля, чтобы тридцатого, в день отъезда, отдохнуть перед дорогой и спокойно поговорить о будущем и вообще, о дальнейшей жизни. «Дело в том, что Константиновна была права, думал Артем. Мы всегда накануне отъезда, в вечер или ночь, устраиваем проводы и часто с больной головой и недосказанностью уезжаем, а потом жалеем: что-то не сказали, это недосказали, но уже поздно». Юля тогда предложение Тамары, тоже поддержала. Когда из города 29 приехали на проводы сестра Артема с сыном Сергеем и внуком Никитой, другом давним Натальи Виктором Гнездовым да плюс все Дербеневы, то народу набралось много.

Стол получился на славу!

Слезы начались, когда вечером на последнем рейсовом автобусе сестра Артема со своими уезжала в город. Когда автобус пошел на разворот и все начали прощаться и обниматься, то, наверно, не было ни одного человека, кроме детей, у кого бы ни навернулась на глаза слеза.

Утром Артем съездил с Колей и Женей на последнюю рыбалку форельки, Юля побродила по лесу и пособирала голубику с веселой и жизнерадостной дочерью Дербеневых Натальей.

Время летело быстро, и в 19 часов начали прощаться. Никогда Артем не уезжал так мучительно и больно. Он осознавал не только то, что скоро покинет родные края, он сознавал то, что скоро не будет того простого человеческого отношения между людьми. Впереди Москва, город-убийца его детей, город, где нет никакой защищенности. Где снова надо ходить, давить, доказывать, что подозреваемые убийцы, что они должны сидеть в тюрьме. Искать факты, нервничать и хвататься за сердце.

Минут за двадцать до отъезда Артем увидел, как после тихой беседы, обнявшись, плакали Тамара с Юлей, а рядом Наташа и жена Евгения. Было видно, что они очень расстроены. Владимир был в этот день на дежурстве, и ему повезло, он не видел этих слез, а когда садились в машину, то Тамара целовала Артема вся в слезах, плакал и Николай.

Что так держало этих людей, что их не отпускало друг от друга? Горе, да, наверное, большое горе, а еще то, что сочувствовали они Юле и Артему по-настоящему глубоко, как самым-самым близким людям.

Последние слезы были в Тымовском. Там, молча на перроне, глядя друг на друга, тихо плакали четыре человека — Артем, Юля, Женя и Наталья. Тронулся поезд на Южно-Сахалинск, и только тогда москвичи ощутили ту правду, которую им предоставила судьба, — пообщаться в течение полутора недель с этими замечательными людьми.

Они еще часа два перед сном вспоминали этот отпуск, смотря на сотни снимков в фотоаппарате.

Сожалел Артем, что с Володей Лаврешиным он мало пообщался. Володя заехал на часик и укатил с родственниками в Тымовское. Володя очень помог Артему в том, чтобы Юля увидела то, что увидел он. Когда у Артема появилась мысль слетать на Сахалин, и он поделился с Лаврешиным в Москве, что хотел взять с собой дочь, то Владимир, узнав о напряге Артема с деньгами, сразу предложил свою безвозмездную помощь на поездку Юлии.

Лавреша, как звала его Тамара, выглядел хорошо, несмотря на то, что год назад его еле-еле спасли от смерти, но он уже расхаживал после нескольких тяжелых операций, среди которых такие, как шунтирование и замена сердечного клапана, вполне здоровым и бодрым человеком. Наверное, потому, что он был полковником запаса и боевым летчиком. А еще потому, что он его земляк! Он, Володя Лаврешин, настоящий Сахалинец!

Родная тетя Артема, Вера, прощаясь с Юлей и Артемом у себя в доме, когда они приехали к ней перед отъездом, заплакала и сказала:

— Мне, милые мои, скоро 85 лет, смогу ли я видеть вас снова — не знаю. Силы мои тают с каждым днем. Ваня, мой сынок, меня, наверное, скоро схоронит и поселит меня рядом к моему Вовочке, а вам дай Бог терпения и долгой жизни. То, что не дожили ваши детки, дожить вам! Артем, вам с Юлей, Людой, Ирой надо жить, несмотря ни на что. Езжайте с Богом!

Двоюродный брат Артема Иван проводил потом их до дома Натальи, а сам ушел в больницу, где ему уже выделили койку, он хотел обследовать свое сердце и сосуды, натруженные за 61 год жизни.

В Южном их, как положено, встретила и проводила двоюродная сестра Юли Настя. Настя — золотой человек, очень хорошая и воспитанная девочка, а прощаясь, Артем сказал ей, кроме спасибо:

— Я очень хочу, чтобы ты была счастлива, чтобы у тебя был муж, настоящий и надежный человек.

— Такой, как вы? — спросила Настя и засмеялась.

— Нет, лучше в три раза!

— Хорошо, я буду стараться. Очень будут стараться искать.

— В Холмске?

— Где получится.

— А тот парень, что сейчас с тобой?

— Он… Я пока точно не могу ничего сказать, — ответила, улыбаясь, Настя.

— Понятно, — сказал Артем.

«Боинг-767» в 16.30 взлетел из Аэропорта «Южно-Сахалинск» и понес в своих салонах людей, которые доверили ему жизни на восемь часов полета и посадку в городе Москве.

До свидания, Сахалин. Может быть, мы еще и вернемся к тебе. Нет, все-таки не зря они слетали с Юлей. А мысли, хоть и были еще там, в Александровске, там, в Арково, там, у Татарского пролива с его замечательными вечными «тремя братьями», но они уже видели кладбище и могилку семьи Карделли, они «видели» возможную улыбку Людмилы и точно радостный визг, и хрюканье Джеммы.

Глава 20

Кремнев. Новый следователь.