Особый район Китая. 1942-1945 гг. - Петр Владимиров

Июль

2 июля

Сегодня Орлов поздравил Мао Цзэ-дуна с двадцатичетырехлетием КПК. Мао Цзэ-дун четко и твердо ответил: «Если бы не было СССР — не бывать Компартии Китая!..»

* * *

Орлов заночевал у нас. Под утро я услышал шаги. Я встал и вышел в коридор. Андрей Яковлевич похлопал меня по плечу и сказал: «После расскажу». И ушел. [616]

За окнами было глухо и черно. В радиорубке за столом со свечами «отстукивал» в Москву мою корреспонденцию Коля. Привычно тарахтел движок...

Андрей Яковлевич «искал зарю». Здесь, в Яньани, рассвет наступает стремительно. За какие-то минуты ночь сменяется днем. Но и с горы над нашим домом Андрей Яковлевич так и не увидел зари. Там, где должно было показаться солнце, небо начало сереть. Обозначились контуры горной гряды. В долине зашевелились тени. С каждым мгновением светлело, и в горах словно разгорался огонь. Появился край желтого диска и через несколько минут над грядой повисло тяжелое расплавленное солнце. И сразу засновали над Яньанью множество ласточек...

3 июля

Выступления Мао Цзэ-дуна на выборах членов и кандидатов в члены ЦК КПК еще и еще раз подкрепляют меня в убеждении, что уже со времен Цзуньи Мао Цзэ-дун с недоверием и враждебностью относится не только к Коминтерну, но и к Советскому Союзу. Для него Москва имела (и, конечно, имеет) ценность лишь как сила, которая должна помочь свалить Чан Кай-ши...

За последний год выросла боевая подготовленность войск Особого района. Уделялось значительное внимание изживанию партизанщины...

О победе Советского Союза над гитлеровской Германией говорят много, но из всего этого следует недвусмысленный вывод о том, что Советский Союз тот «друг, который поможет КПК набрать силу и мощь для уничтожения режима Чан Кай-ши». Об этом не заявляют открыто, но все это подразумевают и с нетерпением ждут начала войны СССР с Японией...

Бо Гу моложе меня на год. Член КПК с 1925 года. С 1932 года по 1934 год — временный руководитель ЦК КПК. В январе 1934 года на V пленуме ЦК КПК был избран первым секретарем ЦК КПК...

Мао Цзэ-дун недолюбливает Бо Гу. В наших беседах Мао старается вызвать у меня неприязнь к Бо Гу.

* * *

Обиднейшее из состояний: надо многое записать, ведь память всего не удержит, а усталость вдруг наваливается — и засыпаешь за столом с ручкой в руках. Окатишь голову студеной водой, покуришь — вроде сон прогнал и [617] можно работать, а уже через полчаса снова сливаются строки, иероглифы...

Часто так и засыпаю. Через час-другой просыпаюсь в темноте. Свечи давно сгорели, остался густой запах воска. Есть время — раздеваюсь и ложусь в постель...

Много пишу. Правая рука немеет во сне. Перекладываю ее другой рукой, будто эта неживая...

А с утра надо быть снова выбритым, свежим, собранным. И каждое мгновение быть начеку...

4 июля

В беседе со мной Мао Цзэ-дун заявил, что VII съезд — самый удачный в истории КПК и, несомненно, окажет глубочайшее влияние на всю партию и народ.

Вот слова Мао Цзэ-дуна:

«...Съезд гарантирует партию против разложения разными антимарксистскими идеями...

В нашей партии имело место политическое капитулянтство, но оно было окончательно преодолено в процессе подготовки к съезду. Политические взгляды в партии стали едиными...

Съезд утвердил новый устав партии, который будет в святости сохранять чистоту принципов марксизма-ленинизма, однако, учитывая особенности китайской действительности...

Из общего числа 1210000 членов КПК в настоящее время осталось не более тысячи человек, вступивших в партию в 1921–1927 годах, и не более двадцати тысяч — в период 1927–1937 годов...»

В Особом районе нет условий для пополнения пролетарской партии. О какой пролетарской закалке здесь может идти речь? А ведь ядро партии здесь уже одиннадцатый год!..

На других базах КПК обстановка не лучше. Такие же глухие сельские районы в горах...

9 июля

На одной из последних вечеринок Мао много рассказывал о своей молодости. Он почти не вставал. Щурясь, рассеянно поглядывал по сторонам. И как всегда, много курил.

Чжоу рассказывал о чунцинских делах. Его темпераментная речь резко отличается от тяжеловесных рассуждений Мао. [618]

Много смеха. Здесь любят посмеяться. Может быть, оттого, что выпивают и курят изрядно. Чжоу почти ничего не ест. Он успевает быть везде и со всеми.

Все медленно пьянеют, кроме Чжоу. У него голова всегда в руках.

Из политических тем здесь предпочитают чунцинские новости, сплетни... Дела решают в другое время и без свидетелей...

Мао пьет меньше, чем три года назад, когда я прилетел в Яньань. Вот уже несколько месяцев он испытывает периодические приступы общей слабости, на которые жалуется Орлову...

Тема, которая всегда волнует Мао, — это власть Чан Кай-ши и сам Чан Кай-ши.

Упрямо склонив подбородок к груди, Мао готов ругать его в любое мгновение. И каждый раз Чжоу может сообщить что-то новое, и всегда точно по настроению Мао.

Тут расслаблен один Мао. Остальные продолжают игру. Каждый против всех. Кроме Чжоу, который непоколебимо уверен в своем праве быть здесь...

Чахнут окурки в пепельницах. Все тусклее свет и глубже ночь...

Простоватые вкусы Мао хорошо усвоены его окружением. Снует молчаливо-исполнительная прислуга.

«Чан Кай-ши — не оратор, — высказал свое мнение Чжоу. — Он мастер задавать вопросы, умеет слушать. Хорошо усваивает чужие мысли...»

Чжоу говорит быстро, улыбается, притрагиваясь к моему плечу, руке. Я вижу, что сам он при этом слушает и слышит всех. Он не пропускает ни одного словечка, ни одного жеста.

Представительство КПК в Чунцине располагается в районе Цзэнцзяай. Связь с американским военным атташе поддерживают Ван Бин-нань и Чэн Цзя-кан.

Кан Шэн — истый политик. Он не меняется, какими бы ни были обстоятельства. Лишь вместо прежней заносчивости в манере вести себя теперь преобладает этакая мягкая интеллигентность, добродушие. Кан около пяти лет был в СССР. С 1937 года безвыездно в Яньани. На посту шефа цинбаоцзюй с 1938 года.

«Дай Ли — начальник секретной службы Чан Кай-ши. Его никто никогда не видел. Неуловимый человек...» — рассказывал Кан. [619]

Мао благодушествовал. Лениво-расслабленные жесты. Круглое влажновато-доброе лицо. Рот Мао может улыбаться, но душа — никогда.

«Вы становитесь китайцем, — сказал мне Мао. — Настроение ваше даже для близких ничего не говорит».

В системе подземных комнат Мао характерный запах табачного дыма и сыроватой земли. Мао не хочет жить в обыкновенном доме. Такой дом ему могут построить в несколько недель. Мао предпочитает это подземное жилище. Оно недоступно оружию, ничьим взглядам. Здесь он чувствует себя в совершенной безопасности.