Антология советского детектива-38. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Азольский Анатолий

Дверь глухо скрипнула и с чмоканьем захлопнулась, разделив бывших сокурсников и друзей.

Несогласен

Полярная ночь не позволяла разглядеть всех стоящих на причале. Два микроавтобуса с норвежскими сине-красными крестами на борту, три внедорожника, человек пять-шесть возле них. Чуть в стороне еще группа. Два внедорожника и две легковые машины с российским триколором на капоте. Трое мужчин: штатский, полковник-пограничник и адмирал в черной шинели и фуражке. Для обмена всё и все были готовы.

«Электрод» уже час как закончил швартовку и вывесил флажки приветствия. Трап со стороны корабля охранял матрос в коротком бушлате. Снаружи, на причале, два человека в военной форме: российский морской пограничник и норвежский пограничный инспектор. На палубе никто больше не появлялся.

В 15.00 местного грумантовского времени на палубе появились девять человек. Торн Джоханссон, он же Томми Хоуп, в окружении четырех офицеров федеральной службы охраны. Перед ним шел Соломин и полковник «х-совец». Замыкали процессию еще один «х-совец» и адвокат Павлов. И уже на берегу к ним присоединились российский консул, адмирал и пограничник.

Со стороны порта выдвинулась точно такая же колонна. Видимо, число людей с обеих сторон было оговорено. И лишь тогда Павлов наконец-то увидел человека, которого вели в кольце четверо норвежских полицейских. Это был преподаватель спецдисциплины «Семь А», кавалер ордена Красной Звезды, заслуженный работник органов безопасности, заместитель руководителя госбезопасности страны, коллекционер жаб, жизнелюб и балагур генерал-майор Глеб Арсентьевич Белугин.

Павлов затряс головой. До этого момента ему никто не сообщал, как произойдет обмен и кто стал «товаром» с норвежской стороны. Он и не проявлял излишнего любопытства; в таких щекотливых вопросах, как разведка и контрразведка, не доверяют любопытным, а лучшим качеством считается немногословность.

Глеб Арсентьевич шел, опустив голову, уткнувшись лицом в меховой воротник рыжей дубленки. Он был без наручников. Томми, увидев это, тут же остановился и красноречиво кивнул на свои кандалы. Старший офицер беспрекословно снял их. Паритет есть паритет. Перед трапом процессии остановились. Вперед вышли два консула. Они встретились на середине трапа и обменялись короткими приветствиями.

Отдельные слова доносились до Павлова. Он единственный из русской делегации мог понять, о чем идет речь. Дипломаты договорились, что на трап пойдут по трое. С русской стороны — Торн Джоханссон, консул и офицер охраны, с норвежской — генерал Белугин, консул и такой же офицер охраны.

Однако Торн, услыхавший предложение, замотал головой и повернулся к адвокату:

— Скажите, что я против!

И тогда уже отреагировал Соломин.

— Что ему еще надо? — раздраженно рыкнул он. — Какого хрена?!

— Он не согласен, — объяснил ситуацию адвокат, — он хочет идти с тобой и мной.

Соломин презрительно скривился.

— Ага! Сейчас! Может, маму его привезти? Перебьется! Скажи, пойдет как сказали. Дел-то осталось на пять минут!

Павлов перевел, и Томми вновь закачал головой и остановился:

— Нет. Я не пойду. Или с вами, или я отказываюсь. Мое мнение тоже имеет значение.

Адвокат глянул на Соломина, но тот уже принял решение, вплотную придвинулся к Ти Джею и, глядя ему в глаза, стиснув зубы, процедил:

— Ты будешь делать, как я сказал! Понял?! Только дернись — обмен закончится. Я тебя в два счета отправлю снова в Лефортово! Будешь гнить до победы мировой революции.

Кавалер

Артем смотрел на этот поединок со стороны, и у него было такое чувство, что на самом деле и тот, и другой не вполне искренни и честны.

— Короче, — Соломин выразительно постучал по стеклу наручных часов, — у тебя одна минута! Время пошло. Адвокат, переведите вашему подзащитному мои слова. Короче, или ты идешь со мной и консулом, или…

Артем вздохнул. Он всем нутром чувствовал, что Соломин просто мстит «норвежцу», мстит за все: за свой лондонский провал, за свое развалившееся «шпионское дело» и даже за то, что он до сих пор одинок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не надо ваше «или», полковник, — с прочувствованным презрением ответил Ти Джей, уставившись в помятое лицо офицера, — вы здесь уже никто!

Брови Соломина поползли вверх:

— Вот же пид…

— Слушай, Юра, — встрял Артем, — хватит истерить. Здесь не Лефортово.

Он повернулся к «норвежцу» и обратился к нему по настоящему имени — второй раз:

— Чего вы добиваетесь, мистер Хоуп?

— Как вы узнали обо мне все, что рассказали мне вчера?

Стоящий рядом Соломин яростно и презрительно фыркнул.

— Да у тебя акцент — норвежцу в страшном сне не приснится!

— Это так, — подтвердил Артем, — я предположил, что вы либо ирландец, либо шотландец. Но шотландцы, говорящие на скандинавских языках, всегда смягчают «р» и грассируют. Также они в сочетании гласных с «с» «шипят» и «свистят», в то время как коренные норвежцы так произносят лишь сочетание «рс». В общем, вы ирландец.

— А все остальное?

Артем усмехнулся. Мистера Хоупа определенно интересовало, как он узнал о Сиднее Рейли. В обеих делегациях тем временем напряженно переговаривались, но никто не приближался.

— По вашей страсти к переодеванию, — тихо начал объяснять Артем, — а также побегам, обману наружного наблюдения и самоконтролю я сделал вывод, что вы не просто рядовой работник, а скорее всего, потомственный разведчик. Корона многие столетия пестует таких одаренных, как вы, людей. У вас есть династии хулиганов, которые в пятнадцати поколениях прославились как убийцы, воры и бандиты. А есть, например, династии МакФлеймов.

Хоуп вздрогнул и опустил глаза, а Артем немного подождал и продолжил:

— Я сперва сомневался. Но когда получил из Британии от жены списки награжденных за последние пять лет Высшим Орденом Империи и нашел ваше имя, понял, что был прав. Эти списки абсолютно открытые, — добавил он в сторону Соломина.

Железный Юрик был явно ошеломлен и молчал.

— Как видите, найти вас не составило большого труда. — Артем широко улыбнулся. — А что Сидней Рейли принадлежал к вашему роду, я знал с детства, но об этом я вам уже не скажу! Я ответил на ваши вопросы? Ответил!

Павлов махнул рукой в сторону сопровождавших:

— Господин консул, я вижу, инцидент исчерпан, вы можете продолжать.

Загадка

Русский адвокат развернулся и двинулся на корабль, и Ти Джей тяжело вздохнул. Он никак не мог оправиться и думал только об одном: почему адвокат не рассказал обо всем своим согражданам? Так наверняка поступил бы любой британский адвокат. Интересы империи и короны выше законов и профессиональной тайны. А владей Соломин этой информацией в первый же день, игра Томми Хоупа была бы кончена, и жуткий сон с приговором стал бы кошмарной явью.

«Поистине никогда не понять этой загадочной русской души».

Томми двинулся за консулом, который уже возглавил процессию. Соломин шел сзади, о чем-то глубоко задумавшись, и не смотрел в его сторону, а между тем Томми был последним шансом бывшего советника по культуре узнать о себе кое-что важное.

«Сказать или не сказать?»

Он держал судьбу Соломина, что называется, между пальцев.

Каток

Ти Джей прекрасно помнил тот зимний день, когда в центре Лондона впервые открылся «Русский каток». Русские давно покушались сотворить в Лондоне что-нибудь из ряда вон выходящее, нечто такое, что может объясняться лишь загадочной русской душой, да и то после того, как вы примете смертельную для каждого европейца дозу в полкило водки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Что ж, к тому шло давно. Сначала заполонившие столицу туманного Альбиона славяне обживались и присматривались, потом стали в умопомрачительных объемах скупать недвижимость в лучших районах и пригородах. Ну, а затем переключились на организацию досуга для себя и оставшихся на далекой родине собратьев. И если первые годы они ограничивались незатейливыми конференциями с громкими названиями «форум», кои так любят новоиспеченные российские бизнесмены, то в последнее время организаторы из числа русско-лондонских долгожителей замахнулись на святое для каждого англосакса: Трафальгар, Соммерсет и даже Альберт-холл. Именно в этих исторических, овеянных славой предков местах они стали устраивать свои бесконечные «Русские вечера», «Посиделки», «Сказки», «Зимы» и прочую лубочную лабуду. Как ни странно, до предела циничные эмигранты, ограбившие свою страну кто как мог, были до смешного сентиментальны. Они до неприличия легко соглашались выкладывать за ностальгический ужин с блинами и иранской икрой под польскую водку по полторы тысячи фунтов! И все это дабы челябинский предприниматель мог напиться, где-нибудь в Британском музее поплакаться о печальной судьбе вечного изгнанника и уснуть в обнимку с доисторическим ящером.