Богатырские хроники - Константин Плешаков

— Дам, — сказал я. — Конечно, дам.

Послесловие

За Землю Русскую

С ними мы встречаемся буквально с первых наших шагов, когда в начальной школе учитель задает прочитать и (вот еще беда) выучить наизусть отрывок огромного стихотворения, написанного «непонятным» русским языком. Ну что, скажите на милость, означает «право око со косицею» или «береза покляпая»? И что это за Соловьи-Разбойники или Идолища Поганые, с которыми то и дело встречаются герои стихотворения, называемого тоже архаичным, режущим ухо словом «былина»? Да и сами центральные персонажи именуются как-то по-особому — богатырями. То ли дело западные рыцари или там мушкетеры. И понятнее, и привычнее. Куртуазность, обходительные манеры, мечи или шпаги с плащами, султаны с плюмажами, ночные серенады... А эти наши... Грубые, резкие (как с князем-то, своим повелителем, разговаривают!), а главное, какие-то одинокие и неприкаянные. Ни жены, ни детей, ни даже Прекрасной Дамы, ради которой и свершаются подвиги, у них нет. Знай себе рыскают по Великой Степи, по Муромским лесам да по Грязям Черниговским (тоже таинственный географический объект), не ища славы, а обороняя землю Русскую и народ православный от многочисленных ворогов. Да, таковыми они и были, главные персонажи древнерусского героического эпоса, — Святогор, Илья Муромец, Алеша Попович, Добрыня Никитич. Таковыми они и предстают со страниц удивительной тетралогии Константина Плешакова, реконструирующего «подлинные» биографии наших чудо-богатырей.

Героический эпос появляется в то время, когда нация осознает себя нацией. Тогда народу становится необходимым показать, что у него есть корни, уходящие в седую древность, имеется славное прошлое, изобилующее знатными победами и знаменитыми героями, не уступающими доблестью тем храбрецам, которыми бахвалятся соседи. Так, практически одновременно возникают у европейских народов эпические поэмы «Беовульф», «Песнь о нибелунгах», «Песнь о Роланде», «Песнь о моем Сиде». В них англосаксы, германцы, франки и испанцы громко заявили о своем существовании. А мы, русичи, чем хуже? Были и у нас именитые предки, были и великие и славные победы. Обо всем этом и повествуется в древнерусских былинах — драгоценном наследии пращуров, к сожалению не дошедшем до нас в первозданном виде.

Действительно, когда мы читаем былины, следует иметь в виду, что это фактически не совсем те песни, которые исполнялись вдохновенными сказителями на веселых и обильных княжеских пирах. Впервые тексты героических сказаний нашего народа были записаны достаточно поздно, где-то в XVII столетии. А до этого былины существовали исключительно в устной форме. Понятно, что более поздние эпохи наложили на них свои отпечатки и наслоения. Уже одно то, что богатыри истово защищают веру православную и Христа, несколько не соответствует эпохе, в которую условно происходят события, описываемые в древнерусских поэмах. Напомним, что вся знаменитая тройка героев, запечатленных на картине Васнецова, жила во времена Владимира Красное Солнышко. Ученые-фольклористы объясняют, что в этом образе слились Владимир Святой, крестивший Русь, и его потомок Владимир Мономах. Так что былинный эпос формировался на протяжении нескольких столетий. Возможно. Но отчего автор написанного позже, уже в XII веке, «Слова о полку Игореве» упорно поминает древних русских богов Даждьбога со Стрибогом, а о христианских святых говорит крайне скупо? Не оттого ль, что новая вера не в один миг укоренилась на нашей земле?

Константин Плешаков предпринял, на наш взгляд, небезуспешную попытку очистить былинные тексты от следов более поздних эпох, воссоздав их в «первозданном» виде. В его романах прекрасно показано, как на Руси утверждается христианство, постепенно подминая, подтачивая, побеждая старую веру. Богатыри живут и совершают свои подвиги в условиях двоеверия. Одни из них уже ощутили на себе легкое дуновение благодати, принесенной православием, другие еще держатся за старые традиции, хотя и осознают умом и сердцем, что былые времена безвозвратно ушли, иные же, утеряв веру в старое, не приемлют и новаций. Такой расклад как нельзя лучше способствует пониманию сути эпохи. Автор не впадает в крайности, присущие многим из его коллег по цеху, разделившихся на оголтелых «язычников», вопящих о том, что Русь Великая умерла вместе со своими древними богами, и отъявленных сторонников исконного православия утверждающих, что христианство было единственным и органичным путем для русичей. Плешаков сторонник античной золотой середины. Да, было, говорит он. Имелось и то, и другое, и третье. Вот этому, третьему, идущему ни от язычества, ни от христианства, и отведено в тетралогии много места. Не случайно богатыри, невзирая на религиозные разногласия, впрочем не носящие острого антагонистического характера, ополчаются против Третьей Силы — Вселенского Зла, грозящего гибелью всему человечеству независимо от вероисповедания.

Зло, по Плешакову, появилось вместе с земной жизнью. В начале первого романа писатель с эпическим размахом рисует картину зарождения жизни на Земле. Его космогония пронизана древнерусскими мифологическими мотивами и одновременно напоминает то, что говорили о начале начал древние греки, в частности, «Теогонию» Гесиода. Но ведь и та, в свою очередь, похожа на аналогичные мифы египтян, шумеров и индийцев. Не странно, ведь все мы дети, вышедшие из одной колыбели — маленькой планеты, вертящейся вокруг своего Солнца. Одной из песчинок в бескрайней безбрежности Вселенной. Как показывает автор тетралогии, у человека в этом (или, наверное, в том, былинном, давно ушедшем) мире много неприятелей. Это и водяные, и лешие, и кикиморы, и русалки, и прочая «мелочь». Однако все они, как и люди, порождения одной матери. И ведут себя по отношению к человеку не агрессивно, а настороженно. Ты нас не трогай, и мы тебя касаться не станем. Оттого богатыри находятся с «соседями» в состоянии вооруженного нейтралитета. Дескать, появилась вся эта жуть задолго до нас, значит, не нам ее и искоренять. Порой, будучи загнанными в жизненный тупик, витязи даже могут обратиться к малым народцам если не за помощью, то за советом. Как, например, делает это Илья Муромец, собственноручно убивший сына своего Сокольника и потерявший интерес к жизни. Что характерно, так это то, что русалки да леший таки помогают людям. Неохотно, из-под палки, но поддерживают. Нет бы заморочить глупым людишкам голову, солгать, направить не туда, куда нужно. Так ведь не лгут! А как же быть с утверждениями непоколебимых адептов христианства, что все языческие твари— суть бесы, существовавшие на погибель и для соблазна людей? Выходит, не так проста картина древнего мироздания?