Врата Мёртвого Дома - Стив Эриксон

Открыв левую дверь, путники оказались на нижнем этаже большой башни. В самом центре узкой платформы витиевато поднималась вверх винтовая лестница. На самых нижних ее ступеньках лежало еще одно тело, которое принадлежало молодой женщине с темной кожей. Складывалось впечатление, что трагедия произошла всего час назад. На бедре женщины покоились огромные ножны, их содержимого нигде не было видно. Спину женщины украшали две огромные перекрещенные раны.

Апсала, завидев девушку, присела рядом и положила ей руку на плечо.

– Мне известна эта особа, – прошептала Апсала.

– Неужели? – отозвался Реллок.

– Это говорит память некогда обладавшего мною бога, отец, – ответила девушка. – Он помнит все...

– Танцор, – решил уточнить Скрипач. Апсала кивнула.

– Это дочь Дассема Ультора. Первый Меч обнаружил дочь уже после того, как Худ забрал ее в свои объятья, и решил поместить сюда...

– По всей видимости, это произошло раньше, чем Дассем Ультор предал клятву верности Худу...

– Именно так. Впоследствии этот человек проклял своего прошлого бога.

– Но ведь подобные события произошли много лет назад, Апсала. – возразил Скрипач.

– Я знаю.

В полном молчании путники рассматривали молодую девушку, лежащую на лестнице. Маппо поправил Икариума у себя на плечах. Этот шорох напомнил Треллуотом, что сделал со своей ношей Дассем Ультор. Нахмурившись, он еще сильнее вцепился в своего друга.

Апсала поднялась на ноги и посмотрела вверх.

– Если память Танцора все еще в силе, то портал нас ждет. Скрипач обернулся назад.

– Маппо! Уж не собираешься ли ты нас покинуть?

– Нет, пока нет. Хотя я не знаю, что будет дальше... Возможно, у меня появятся причины, по которым придется покинуть этот Путь.

– Это же просто предположение, – произнес сапер. Трелл просто пожал плечами.

– Искарал Пуст, что скажешь ты?

– Конечно, конечно я пойду с вами. Почему нет, почему нет? Идти обратно через этот ужасный лабиринт? Безумие! Искарала Пуста можно обвинить во всем, кроме безумия, вы все об этом очень хорошо знаете. Конечно, я составлю вам компанию... однако себе на ушко скажу: по всей видимости, нам еще не раз представится возможность измены... Измены кому? Чему? Какая, в сущности, разница? Сама дорога вовсе не похожа на приятную прогулку, однако ее конечная цель... О да, она принесет блаженство!

Скрипач встретился с острым взглядом Крокуса.

– Присматривай за ним.

– Конечно.

Затем сапер перевел взгляд на Моби. Зверек крутился около двери, пытаясь догнать свой собственный хвост.

– Интересно, как принято прощаться с бхок'арал?

– Пинком под зад, как же еще? – предложил идею Пуст.

– Неужели ты осмелишься поступить так с Моби самостоятельно? – спросил Скрипач.

Верховный священник нахмурился, однако не двинулся со своего места.

– Он был рядом, когда мы путешествовали в шторме, не так ли? – спросил Крокус, приближаясь к маленькой морщинистой фигурке. – Вспомните все невидимые битвы... Он же защищал нас на протяжении всей дороги.

– Точно, – подтвердил сапер.

– Скрытые мотивы! – прошипел Пуст.

– Тем не менее...

– Боги, он же будет таким одиноким! – закричал Крокус и поднял бхок'арала на руки. Юноша совсем не стеснялся тех слез, которые полились у него из глаз.

Поморщившись, Скрипач отвернулся и начал рассматривать лестницу.

– Знаешь ли, Крокус, если я позволю взять зверька с собой, то это может обернуться для нас бедой.

– Я что-нибудь придумаю, – прошептал юноша.

– Да посмотри же ты, наконец, – произнесла Апсала. – Этот зверек выглядит вполне самодостаточным. Он долгое время находился один, поэтому сейчас с ним ничего не случится.

Дару кивнул. Он медленно освободил бхок'арала и опустил его на землю.

– Желаю тебе удачи. Надеюсь, поблизости нет глиняной посуды.

– Что?

Крокус улыбнулся.

– Моби всегда подстерегают неудачи рядом с глиняной посудой. Хотя, возможно, это только совпадения...

Положив руку на грубую безволосую голову зверька, он в последний раз поласкал своего любимца, а затем поднялся на ноги.

– Пора в путь.

– Треморлор приветствует тебя всем сердцем... даже в том случае, если на полу появится неприятно пахнущая кучка.

Бхок'арал смотрел вслед поднимающимся по лестнице людям. Через несколько секунд вверху блеснула пара вспышек, и все стихло. Зверек прислушивался, наклонял голову, однако сверху больше не доносилось ни единого звука.

В течение нескольких минут он сидел в полной неподвижности, вяло грызя собственный хвост, затем вскочил на ноги, побежал обратно по коридору и остановился около рыцаря, закованного в латы.

Большое металлическое забрало со скрипом отворилось, и оттуда послышался грубый трескучий голос:

– Я рад, что мое одиночество наконец-то закончилось, маленький друг. Треморлор приветствует тебя всем сердцем... даже в том случае, если на полу появится неприятно пахнущая кучка.

Пыль и гравий заскрежетали по щиту Антилопы: виканский конник упал на землю и покатился, замерев в нескольких шагах от ног историка. «Не более шестнадцати лет», – подумал он, глядя на молодое, практически спокойное лицо воина из клана Ворона. Складывалось так, что он просто заснул и выпал из седла... Однако на самом деле для юноши все сны уже закончились.

Антилопа переступил через тело и несколько минут подождал, пока не осядет пыль. Рукоятка короткого меча была пропитана кровью, поэтому каждый раз, когда историк пытался поменять хватку, она с трудом отлипала от ладони с неприятным чавкающим звуком.

Конники двигались перед Антилопой по вытоптанной копытами земле, а из-за их спин летел огромный поток стрел. Дернув щитом, историк в последнюю секунду успел отразить смертоносное острие, которое насквозь пробило забрало и остановилось в нескольких сантиметрах от подбородка.

Кавалерия тарксианов пробилась через основные силы союзников и сейчас находилась в нескольких минутах пути от разрозненных сил виканов. Контратака клана Ворона была яростной и дикой, и она стоила огромного количества жертв. Медленно продвигаясь вперед, Антилопа абсолютно четко отдавал себе отчет в том, что виканы могут просто не выдержать.

Подразделения пехоты были разбиты; теперь их остатки, сгруппированные в четыре небольших отряда, искали возможность воссоединиться. В седле оставалось совсем небольшое количество конников клана Ворона, причем на каждого из них неслась целая группа тарксианов, потрясая над головой кривыми саблями с широкими лезвиями. По всей окрестности на земле лежали кони, которые ржали и корчились от боли.

Антилопа выпрыгнул из седла и приблизился к мертвой тарксианской лошади. Вытащив из ножен длинный меч, он уперся острием в круп, покрытый кожаной попоной, навалился всем телом и почувствовал, как лезвие начинает рассекать плоть. Упершись в кость, историк удовлетворенно кивнул головой и вытащил свое оружие.

Внезапно в воздухе блеснула кривая сабля, которая с треском ударилась о щит Антилопы. Историк покачнулся и упал на колени, не выдержав огромной инерции летящего оружия. Почувствовав внезапную злость, он вновь вытащил на свет свое оружие и принялся безумно рубить мертвое тело животного.

Наконец, историк почувствовал себя полностью обессиленным. Подняв забрало, он вытер с лица песок и пот, а затем двинулся вперед, где виднелась самая большая группа пехотинцев.

С момента битвы в долине Санимон прошло три дня. Именно это время было отмерено союзным племенем кхундрилов для того, чтобы обеспечить виканам короткую передышку. В тот день нежданные друзья преследовали остатки конкурирующих племен до самой темноты, а затем вернулись победителями на свои древние законные земли. С тех пор кхундрилов никто не видел.

Поражение повергло Дона Корболо в ярость – это было очевидно, поскольку на следующий день он предпринял такое количество атак, что они не прекращались уже в течение сорока часов.

Цепь Псов осаждали постоянно – спереди и сзади, с флангов, а иногда с трех сторон одновременно. То, чего не могли добиться пики, стрелы и мечи, обеспечивала усталость. Солдаты просто подали на землю: их доспехи превращались в лохмотья, а бесчисленные мелкие раны просто лишали сил. Складывалось впечатление, что по всему войску разнеслась ужасная эпидемия, отнимавшая у воинов последние силы.

Та сцена, которую Антилопа увидел перед своими глазами, была просто непостижима. Историк онемел от ужаса.

Он достиг пехоты вместе с остальными группами армии Кол-тайна. Все они попытались создать такую круговую цепь, через которую не мог бы пробиться ни один конный отряд.

Внутри кольца бойцы, искусно владеющие холодным оружием, начали бить мечами о щиты и дико кричать в ритм громких ударов. Обеспечив себе таким образом защиту, это сооружение из людей медленно двинулось к основным отрядам армии Седьмых, которые стояли в одну линию у западного фланга Цепи Псов.