Жизнь после Пушкина. Наталья Николаевна и ее потомки [с иллюстрациями] - Татьяна Рожнова

Прожила она всего 51 год и 3 месяца.

Журнал «День» опубликовал некролог П. И. Бартенева — историка и журналиста, одного из первых биографов Пушкина, посвященный памяти Натальи Николаевны:

«26 ноября сего года скончалась в Петербурге на 52-м году Наталья Николаевна Ланская, урожденная Гончарова, в первом браке супруга А. С. Пушкина. Ее имя долго будет произноситься в наших общественных воспоминаниях и в самой истории русской словесности. К ней обращено несколько прекрасных строф, которые и теперь, через 35 лет, когда все у нас так быстро меняется и стареет, еще приходят на память невольно и сами собой затверживаются. С ней соединена была судьба нашего доселе первого, дорогого и незабвенного поэта. О ней, об ее спокойствии заботился он в свои предсмертные минуты. Пушкин погиб, оберегая честь ее. Да будет мир ее праху.

П<етр> Б<артенев>. Москва, 4 дек. 1863 г.»{1000}.

В середине декабря «Иллюстрированная газета» почти дословно перепечатала некролог и добавила, что «…русская словесность со временем исследует, каково влияние имела эта женщина на судьбу и произведения поэта».

«Тесная дружба, соединяющая детей ее от обоих браков, и общее благоговение этих детей к ее памяти служат лучшим опровержением клевет, до сих пор на нее взводимых, и доказательством, что несправедливо иные звали ее „кружевная душа“, тогда как она была красавица не только лицом, а и всем существом своим, рядилась же по приказанию мужа (имеется в виду период брака с Пушкиным. — Авт.), который гордился красотою ее и радовался тому, что его невзрачностью оттенялся „чистейший прелести чистейший образец“, точно так же, как рядом с Вирсавией помещают Арапа. Пушкин до конца любил и берег ее как свое сокровище»{1001}, — писал П. И. Бартенев.

После кончины Натальи Николаевны ее дочери Ланские остались на руках мужа, гувернантка Констанция, воспитывавшая еще детей Пушкиных, няни Татьяна и Прасковья также остались в доме Петра Петровича.

Александра Ланская отзывалась о гувернантке Констанции, как о «…воспитательнице, женщине, посвятившей младшим сестрам и мне всю свою жизнь и внушавшей матери такое доверие, что на смертном одре она поручила нас ея заботам, прося не покидать дом до замужества последней из нас»{1002}.

То же самое она отмечала и в отношении «…старой няни, от роду не разлучавшейся с матерью, которой и была дана в приданное», — «…доброй, беззаветно преданной Прасковьи, впоследствии вынянчившей всех ее (Натальи Николаевны. — Авт.) семерых детей»{1003}.

О другой няне вспоминала внучка Натальи Николаевны — Елизавета Николаевна Бибикова:

«…Пишу это по воспоминаниям со слов моей матери Елизаветы Петровны Бибиковой, урожденной Ланской. Она была седьмым ребенком и последней дочерью бабушки Натальи Николаевны Ланской, Пушкиной по первому браку.

Четырнадцати лет она осталась без матери, которая умерла от воспаления легких в ноябре 1862 года (Е. Н. Бибикова ошиблась на год. — Авт.), оставив трех непри-строенных дочерей своему престарелому мужу, генералу Ланскому. <…> При ней неотлучно была ее крепостная Таня, впоследствии няня всех ее 7-х детей. Она обожала бабушку, будучи сама из Полотняного Завода, и с ней не расставалась. Умерла в глубокой старости у П. П. Ланского, отдав всю жизнь заботам о семье Натальи Николаевны. Няню дети звали Татенька и моей матери она заменила мать»{1004}.

Ланской, будучи на 13 лет старше Натальи Николаевны и потеряв ее на 65-м году жизни, наверное, понимал, что его земной путь после такой потери будет недолгим, и заранее распорядился по этому поводу. Дело в том, что еще в апреле 1849 г. «в день освящения полкового Благовещенского собора, постройкой которого Николай I живо интересовался, Ланской был произведен генерал-адъютантом и получил право быть погребенным в самой церкви.

Одно место предназначалось кн. А. Ф. Орлову, заложившему первый камень, другое — Ланскому, как полковому командиру, при котором церковь была освящена.

Сын князя Орлова воспользовался для покойного этой привилегией, а Ланской сам отказался от нее. Пережив обожаемую жену, он заблаговременно приготовил себе место рядом с ней в Александро-Невской Лавре»{1005}.

О кончине Натальи Николаевны горевали не только ее дети и муж. Брат покойной, Сергей Гончаров, верный памяти своей сестры, в первую годовщину ее ухода из жизни поведал П. И. Бартеневу свои воспоминания о юной Натали, ее помолвке с Пушкиным и первых годах замужества. Эти воспоминания увидели свет лишь два десятилетия спустя. Сам же Сергей Николаевич умер через год после встречи с Бартеневым, 28 ноября 1865 г., прожив всего 50 лет. Похоронили его в Москве на кладбище Новодевичьего монастыря. На мраморном памятнике с портретом-барельефом была высечена надпись: «От друзей и товарищей его по Московской Городской Думе».

В том же 1865 году были опубликованы и «Воспоминания» графа В. А. Соллогуба, который восклицал:

«Кто из старожилов может говорить без восторга о графине Воронцовой-Дашковой, графине Мусиной-Пушкиной, Авроре Карловне Демидовой, княжнах Трубецких, Барятинских, жене Пушкина?.. Нет сомнения, что и теперь в Петербурге есть много прелестных и красивых женщин, но между ними так много замешалось других, от которых как-то тянет меняльной лавочкой или лабазным товаром, что их присутствие как-то невольно отзывается на самых „чистокровных“»{1006}.

По истечении времени в печати все реже упоминалось имя Поэта, уже не слышно было хвалебных голосов, еще недавно составлявших целый хор.

19-летний историк Сергей Дмитриевич Шереметев (впоследствии женившийся на внучке П. А. Вяземского), посетив бывшего лицеиста — 62-летнего М. А. Корфа, записал:

«После обеда <…> он пригласил нас в свой кабинет и распространялся о своих лицейских воспоминаниях, о Пушкине и др. Тут я заметил, что в этих рассказах было что-то напускное, что о Пушкине говорил он как-то странно: хвалил его, но чувствовалась фальшивая нота…»{1007}.

Меж тем четверо детей Пушкиных, связанные с Ланскими кровными узами родства, уходя во взрослую жизнь, всегда были готовы помочь друг другу.

|

28-летней Наталье Дубельт был выдан «вид на жительство», то есть право жить отдельно от мужа до развода. Но фактически она уже давно жила отдельно, уехав за границу и оставив 10-летнюю дочь Наташу и 9-летнего сына Леонтия на попечение отчима, служба которого еще с 1863 года «перешла из фронтовой в административную». Младшая, 3-летняя Анечка, тоже осталась в России, но воспитывалась в семье княгини Суворовой, сестра которой была замужем за старшим братом Михаила Дубельта — Николаем Леонтьевичем. Последний, как известно, был «женат на дочери статского советника Александре Ивановне Базилевской. Детей не имел».