Оружейные лавки империи Ишер (Сборник) - Альфред Ван Вогт

Вдруг напуганная собственным поступком, Кэтлин замерла на пороге, не сводя глаз с мошной фигуры человека, что сидел за столом и писал при свете рабочей лампы. Кир Грей не сразу поднял голову. Девочка быстро сообразила, что он знает о ее присутствии, и воспользовалась передышкой, чтобы рассмотреть его.

В главе государства было нечто величественное, что вызывало восхищение даже в тот момент, когда она была подавлена страхом перед ним. Резкие черты Кира Грея выдавали благородное происхождение. Казалось, он целиком поглощен письмом, которое писал.

Она могла прочесть лишь лежащие на поверхности мысли, и ничего больше. Кир Грей — она уже давно сделала это открытие, — как и Джон Петти, обладал отвратительным преимуществом думать в ее присутствии таким образом, что она не могла прочесть его мыслей. Сейчас она воспринимала лишь слова письма. Ей не хватило терпения, письмо ее не интересовало, и она воскликнула:

— В моей комнате человек. Он пытался меня убить!

Кир Грей вскинул голову. Его лицо с волевым подбородком приобрело суровое выражение. Хозяин планеты холодно вгляделся в Кэтлин. Когда он заговорил, его мозг работал с такой четкостью и так тесна была связь голоса и мысли, что девочка не сообразила, говорит он или нет.

— Говоришь, убийца? Продолжай.

Кэтлин дрожащим голосом пересказала все, что случилось, не опустив ни единой детали с того момента, когда Дэйви Динсмор пытался ерничать перед ней.

— Так ты думаешь, за попыткой убийства стоит Джон Петти? — спросил он.

— Он один мог бы убить меня таким способом. Людей к моей комнате назначает тайная полиция.

Грей кивнул, и она почувствовала едва заметное напряжение. Но течение его мыслей оставалось спокойным и ровным.

— Итак, приехали, — медленно процедил он. — Джон Петти рвется к власти. Мне даже жаль его, он просто не способен видеть собственные ошибки. Никогда и нигде начальник тайной полиции не пользовался доверием народа. Меня почитают и боятся, а его только боятся. И он считает, что этого достаточно.

Карие глаза Кира Грея вонзились в глаза Кэтлин.

— Он хотел убить тебя до назначенной даты, чтобы мне ничего не оставалось делать, как согласиться. И моя беспомощность повредила бы моему престижу в Совете.

Он почти шептал, словно забыв о присутствии Кэтлин и думая вслух.

— И он был прав. Совет проявил бы непонимание, попытайся я возразить по поводу смерти слана. С другой стороны, промолчи я, молчание выглядело бы признаком слабости. И это было бы началом конца. Распад. Началось бы формирование враждебных друг другу кланов. Реалисты анализировали бы ситуацию, чтобы примкнуть к вероятному победителю, или затеяли бы бесконечную игру, спасая и козу и капусту.

Он помолчал некоторое время, потом снова заговорил:

— Как видишь, Кэтлин, ситуация весьма щекотливая и опасная. Ибо Джон Петти, дабы дискредитировать меня в глазах Совета, упорно распространяет слухи, что я собираюсь оставить слана в живых. А значит, это касается и тебя, — По его хмурому лицу впервые пробежала улыбка, — Следовательно, мой престиж и мое положение зависят теперь от возможности спасти тебе жизнь, как бы ни хотел обратного Джон Петти. Что ты думаешь о новой политической ситуации?

Кэтлин презрительно раздула ноздри.

— Глупо выступать против вас — вот что я думаю. И помогу вам всем, чем смогу. А я могу вам помочь. Вы же знаете, я умею читать мысли.

Вся суровость исчезла с лица Кира Грея, когда он широко улыбнулся.

— Знаешь, Кэтлин, со стороны может показаться, что мы, люди, часто ведем себя весьма странно по отношению к сланам. Возьмем, к примеру, отношение к тебе. Знаешь его причину?

Кэтлин отрицательно покачала головой.

— Нет, мистер Грей. Я часто читала в головах людей, но никто, похоже, не знает, почему нас ненавидят. Существует древняя легенда о войне между людьми и сланами, но и до этого бывали войны, и люди переставали смертельно ненавидеть друг друга, когда они кончались. Есть еще какие‑то ужасные рассказы, но они слишком абсурдны и, скорее всего, являются просто выдумкой.

— Ты слыхала, что сланы делают с детьми людей?

— Еще одна глупая ложь. — В голосе Кэтлин звучало презрение, — Все это разговоры.

— Вижу, ты в курсе дела, — усмехнулся он, — Но даже если это тебя шокирует, слухи по поводу детей правдивы. Что ты знаешь об образе мыслей взрослого слана, чей интеллектуальный уровень в два–три раза превышает уровень обычного человека? Тебе известно, что этого не сделаешь ты, но ты еще ребенок. К тому же сейчас вопрос не в этом. Нам обоим надо спасать свои жизни. Убийца, вероятно, уже удрал из твоей комнаты, но тебе легко его идентифицировать, прочитав мысли. Мы выложим свои карты немедленно. Я сейчас же вызову Петти и приглашу членов Совета. Им не понравится, что мы прервали их сладкие сны, но тем хуже для них! Оставайся здесь. Я хочу, чтобы ты читала их мысли во время разбирательства, а потом пересказала их мне.

Он нажал кнопку на столе и сухим тоном произнес в интерком:

— Попросите начальника моей личной охраны зайти ко мне в кабинет.

Глава 3

Сидеть под слепящим светом всех ламп было неприятно. Мужчины слишком часто поглядывали на нее, в их мыслях к нетерпению примешивалась ненависть, но ни разу не возникло чувства жалости. Их ненависть подавляла, лишала воли. Они действительно ненавидели ее. Они хотели ее смерти. Удрученная Кэтлин закрыла глаза и отключила мозг, пытаясь превратиться в песчинку на своем кресле, словно могла силой воли стать невидимкой.

Но ставка была слишком высока, и она не могла позволить себе упустить даже беглую мысль. Она снова открыла глаза, сосредоточилась, и все встало на место — комната, мужчины, напряженная ситуация.

Джон Петти вдруг поднялся и заявил:

— Я против присутствия слана на заседании — ее возраст и невинный вид могут заставить кое–кого проявить жалость.

Кэтлин удивленно уставилась на него. Начальник тайной полиции был плотным крепышом среднего роста с головой ворона. На его оплывшем лице не было и следа доброты. Неужели он и вправду верит, подумала Кэтлин, что кто‑то может проявить жалость? Хоть кто‑нибудь, хоть по какой‑нибудь причине?

Она попыталась проникнуть в его мысли, но мозг Петти был закрыт, а лицо лишено малейшего выражения. Однако она подметила нотку иронии и поняла, что у него очень ясное понимание сложившейся ситуации. Это была заявка на власть, и каждая частичка его тела и мозга находилась в состоянии тревожного ожидания.

Кир Грей сухо рассмеялся, и Кэтлин вдруг ощутила невероятный магнетизм, исходивший от него, — в диктаторе чувствовалось что‑то тигриное, наличие кипучих жизненных сил, выделявших его среди прочих.