Шестое Правило Волшебника, или Вера Падших - Терри Гудкайнд

– Но почему?

– Потому что мне придется отдать его Ордену. Я не хочу, чтобы ты отдавал это Ордену. А мне придется это сделать. Более того, они наверняка захотят уничтожить статую. И она должна принадлежать мне, когда они это сделают. Я хочу заплатить тебе за мрамор.

– Значит, десять марок, – протянул руку Виктор. Ричард вложил ему в руку десять марок и зажал ему в ладони.

– Спасибо, Виктор, – прошептал он.

– Куда тебе его доставить? – ухмыльнулся Виктор. Ричард протянул еще один золотой.

– Могу я арендовать это помещение? Мне бы хотелось ваять здесь. Отсюда, когда я закончу, ее легко спустить волоком до дворцовой площади.

– Заметано, – пожал плечами Виктор. Ричард протянул двенадцатую монету.

– И я хочу, чтобы ты изготовил мне инструменты, которыми я буду работать с этим камнем. Самые лучшие инструменты, – какие ты когда-либо делал. Такие, какими пользовались у тебя на родине, ваяя красоту. Этот мрамор требует самого лучшего. Сделай инструменты из лучшей стали.

– Долота, самые разнообразные резцы, в том числе и для тонкой работы, – я все могу сделать. А молотков тут навалом самых разных. Пользуйся.

– Мне также понадобятся рашпили, самые разные. И напильники, прямые, изогнутые, разной насечки. Еще понадобится пемза, высококачественная белая пемза, и большой запас толченой пемзы.

Глаза Виктора расширились. Кузнец был родом из мест, где когда-то делали такие скульптуры. И он отлично понял, что затеял Ричард.

– Ты собираешься изваять плоть в камне?

– Да.

– А ты умеешь?

Ричард знал, повидав статуи в Д'Харе и Эйдиндриле, и со слов других скульпторов, и после своих собственных экспериментов во время работы на дворец, что если ваять правильно, затем отполировать до блеска, то высококачественный мрамор начинает мерцать, и камень начинает казаться мягче и становится похожим на живую плоть. Если все сделать грамотно, то камень кажется чуть ли не живым.

– Мне уже доводилось видеть, как это делается, Виктор, и я научился. Я размышлял над этим много месяцев. Даже когда я начал ваять для Ордена, то все время держал в уме эту задумку. И использовал работу на Орден для практики, пробуя делать то, что видел, чему научился и до чего додумался сам. Даже раньше, когда они допрашивали меня... я думал об этом камне, о той статуе, что, я знаю, заключена в нем, чтобы отвлечься от того, что они со мной делали.

– Ты хочешь сказать, это помогло тебе выдержать пытки?

Ричард кивнул.

– Я могу это сделать, Виктор. – Он решительно поднял кулак. – Плоть в камне. Мне только понадобятся подходящие инструменты.

Виктор потряс зажатым в руке золотом. – Договорились. Я могу изготовить нужные тебе инструменты. Это-то я умею. Я не умею ваять, но инструмент сделать могу, и это будет моим вкладом. То, что я могу сделать, чтобы выявить скрывающуюся в этом мраморе красоту.

Ричард обменялся с Виктором рукопожатием, закрепляя сделку.

– Я хочу попросить тебя еще кое о чем. Об одолжении.

Виктор рассмеялся гулким утробным смехом.

– Я должен кормить тебя лярдом, чтобы тебе хватило силенок работать с этим благородным камнем?

– От лярда я никогда не отказывался! – улыбнулся Ричард.

– Тогда что? – спросил Виктор. – Какое одолжение?

Пальцы Ричарда ласково коснулись камня. Его камня.

– Никто не должен видеть ее, пока она не будет закончена. Включая тебя. Мне понадобится брезентовый полог, чтобы закрывать ее. Я хотел бы попросить тебя не смотреть, пока она не будет готова.

– Почему?

– Потому что мне необходимо, чтобы она в процессе работы принадлежала только мне одному. Мне необходимо быть в одиночестве, пока я буду ваять. Когда я закончу, ее сможет увидеть весь мир, но пока я над ней работаю, она только для моих глаз и больше ничьих. Я не хочу, чтобы кто-нибудь видел ее в незаконченном виде.

Но главным образом я не хочу, чтобы ты ее видел потому, что если что-то пойдет не так, я не желаю, чтобы ты был замешан. Не хочу, чтобы ты знал, чем я тут занимаюсь. Если ты ее не увидишь, то тебя не смогут похоронить в небе за то, что ты им не сообщил.

Виктор пожал плечами.

– Раз ты так хочешь, значит, так тому и быть. Я скажу своим людям, что эту комнату сняли в аренду, доступ в нее запрещен. И поставлю замок на внутреннюю дверь. А на эти двойные двери установлю засов и ключ отдам тебе.

– Спасибо. Ты даже не представляешь, как много это для меня значит.

– Когда тебе понадобятся резцы?

– Сперва мне понадобится долото для грубой обработки. Можешь изготовить к вечеру? Мне нужно начинать действовать. Времени не так много...

Виктор лишь отмахнулся.

– Долото сделать проще простого. Это я сделаю быстро. Будет готово к тому времени, когда придешь сюда после работы – работы по изготовлению уродства. А остальные резцы будут сделаны задолго до того, как тебе понадобятся, чтобы изваять красоту.

– Спасибо, Виктор.

– При чем тут спасибо? Это сделка. Ты внес предоплату – ценность за ценность между честными людьми. Передать тебе не могу, как приятно иметь еще заказчика помимо Ордена.

Почесав затылок, Виктор стал более серьезным.

– Ричард, они ведь захотят увидеть твою работу, верно? Наверняка захотят видеть, как ты трудишься над их статуей.

– Вряд ли. Они доверяют моей работе. Они дали мне модель, которую нужно увеличить. А ее они уже одобрили. И сказали, что моя жизнь зависит от этого. Нил чуть ли не приплясывал от восторга, рассказывая мне, как приказал пытать и казнить тех скульпторов. Он рассчитывал запугать меня. Сомневаюсь, что им придет в голову проверять.

– А если какой-нибудь из послушников все же заявится, желая посмотреть?

– Ну, тогда мне придется обмотать ему вокруг шеи лом и оставить мариноваться в бочке с рассолом.

Глава60

Ричард коснулся долотом лба, в точности как касался Меча Истины. То, что ему предстоит, – это тоже битва. Битва между жизнью и смертью.

– Будь точен, клинок, – прошептал он.

Долото было восьмигранным, чтобы не скользило в потной ладони. Тупой конец Виктор сделал в точности как надо. А на одной из граней поставил маленькими буковками свои инициалы «ВК» – этакая отметка мастера, гордого своей работой.

Таким тяжелым долотом можно будет сколоть все лишнее очень быстро. Такой инструмент может пробивать мрамор на добрых три пальца в глубину. А если неосторожно вогнать в незамеченную трещину, то может рассыпаться весь камень.

Более легкое долото пробивает дырки поменьше, но и материала скалывает меньше. Но Ричард знал, что даже применяя самое тонкое долото, необходимо остановиться как минимум за полпальца до конечного слоя. Паутинка трещин, оставляемая долотом, ломает кристаллическую структуру мрамора. А с такими повреждениями камень теряет способность светиться и его нельзя отполировать до блеска.