Тяга к свершениям: книга четвертая - Андрей Васильевич Меркулов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дульцов замолчал. По задумчивому виду Романа, который все это время смотрел куда-то в сторону, он понял, что тот разглядел зерно в его словах и сейчас пребывает в замешательстве.
— Выбрось это из головы, — продолжил Дульцов уже совершенно спокойно. — Своими терзаниями ты напрасно мучаешь, изматываешь себя, в то время как человек, которого, как тебе кажется, ты глубоко обидел, на следующий же день забудет об этом случае и скорее всего уже никогда о нем не вспомнит.
Роман посмотрел на Дульцова; лицо его прояснилось.
— Но на мою фразу про мошенников ты обиделся, — сказал он, развеселившись и явно подтрунивая над другом.
— Да, сначала конечно, но почти сразу же и забыл, — приветливо улыбнулся ему в ответ Дульцов.
— Так что мы сидим-то? Поехали ко мне, — предложил Роман.
— Зачем?
— Как зачем? — Роман удивленно посмотрел на друга. — Ты продал участок, а значит все идет по плану, и уже завтра мы можем выезжать за товаром. По-моему это стоит отметить. Тем более что дома, насколько я знаю, организовывается небольшое гуляние по поводу моего увольнения, и я буду рад тебя там видеть.
— А кто будет?
— Все — хорошо тебе знакомые: мама, папа, Марина, Максим.
— Максим? — в сомнении нахмурив брови, переспросил Дульцов.
— А что ты его не хочешь видеть?
— Да мне-то без разницы, ты же знаешь. Я просто думаю — он не сильно ли расстроится, что я приду?
— Об этом не переживай. Отмечаем мое событие, а я хочу тебя видеть, — уверенно ответил Роман.
— Ну, если так, то поехали, — сказал Дульцов, заводя машину.
Семья Майских жила в одном из спальных районов города, который не относился ни к престижным, ни к самым плохим. Он был средним во всех отношениях: среднего качества дороги, средняя освещенность улиц, средняя концентрация магазинов и среднее количество пьяных, шатающихся по вечерам. Район этот находился минутах в пятнадцати езды от центра, но с учетом вечерних пробок в это время путь, как правило, занимал не меньше получаса. Последнее обстоятельство обычно очень нервировало обоих друзей, но сейчас, находясь в прекрасном расположении духа, они вовсе не замечали затруднений на дороге.
— Давно надо было уходить, — сказал Роману Дульцов, когда они остановились в очередном заторе. — Что ты там забыл? Я ни за что не стал бы работать на дядю.
— А я бы работал, — ответил Роман.
— Что ж ты тогда ушел? — недоумевающе спросил Дульцов.
На несколько секунд возникла пауза, которая продлилась бы еще дольше, если бы заинтригованный молчанием Дульцов не повернулся и самым откровенным образом не уставился на друга вопросительным взглядом.
— А зачем мне стоило оставаться? — поинтересовался в ответ Роман. — Пока я там работал, я ни разу не услышал, чтобы кто-нибудь сказал, даже просто намекнул, на вклад в общественное благополучие, который он вносит своей работой. Я сомневаюсь даже, что во всем министерстве найдется хоть один человек, который задумывался бы об этом. И это в министерстве — в областном правительстве, где вся деятельность сотрудников от первой и до последней минуты рабочего времени по своей сути должна заключаться только в работе на благо общества и для общества!.. Когда я только устроился на работу, то в первые месяцы обнаружил один узкий момент, устранив который можно было существенно снизить затраты бюджетных средств и повысить эффективность нашей работы, — в задумчивости опустив глаза, с нотками досады в голосе продолжил Роман. — Для этого требовалось не так уж много усилий и я никак не мог сообразить, почему никто еще не нашел и не устранил этой недоработки. Я сделал целый проект с презентацией и однажды представил ее начальству. Хе-хе, — Роман горько усмехнулся, как будто вспомнив что-то забавное и досадное одновременно. — Меня внимательно выслушали, а потом сказали, что мое предложение нецелесообразно и «не соответствует поставленным перед министерством задачам». Я был обескуражен, начал активно доказывать свою позицию, но это было уже бесполезно. Я знал и знаю на сто процентов, что мой проект более чем оправдан, но никто из руководства лично не был заинтересован в его реализации, а значит, он никому просто не был нужен… Потом уже я узнал, что моим предложением было устранить одну из «кормушек».
— Коррупция кругом? — усмехнулся Дульцов.
— Да. Мы не так давно поехали с ревизией на одну котельную, которой были выделены деньги на установку новейшей система тепловой автоматики, — продолжил Роман. — Там все должно было быть автоматизировано до такой степени, что от персонала требовалось бы только задать одну величину — температуру теплосети, а все остальное делала бы автоматика, учитывая кучу параметров, от температуры наружного воздуха, до химического состава воды. Когда же мы приехали, то вместо полностью автоматизированной системы мы такое старье увидели, такую убогость! Данные фиксировалась на бумажную ленту, некоторые показания операторы снимали вручную!
— Ну, вы то из министерства приехали, наверное, им задали? — ободрительно поинтересовался Дульцов.
— Не-ет! — раздосадовано продолжи Роман. — Наше руководство заранее обо всем знало. Там все в доле, все повязаны… Помнишь Кирилла? — вдруг особенно оживился он.
— Какого Кирилла?
— Из параллельной группы? Несуразный такой.
— А-а! Ушастого что ли? — в уточняющем вопросе Дульцова выразилось какое-то брезгливое разочарование. — Ну, помню.
— Он же тоже в министерстве работает, мы в соседних кабинетах сидели… Ты что, он сейчас знаешь какой стал! — сказав это, Роман выпрямил спину, расправил плечи и подал вперед грудь. Уголки его губ опустились, а подбородок напрягся, отчего нижняя губа стала немного выпирать вперед. — Карьера — вот это его! Здесь он как рыба в воде. На него смотришь — вот прям действительно начальник. Он даже разговаривает сейчас как-то по-другому, медленно, вальяжно; ведет себя так гордо, с таким достоинством.
— Так это у него всегда было, — заметил Дульцов. Его очень забавляло то, что рассказывал сейчас про Кирилла Роман, и он совершенно не скрывал своего веселья. — Помню, еще в институте на задней парте сидели с пацанами и в него бумажками из ручки плевались. А он точно так, как ты сейчас показал, надувался, разворачивался и всегда с одним и тем же серьезным выражением лица, хоть в первый, хоть в сотый раз, говорил, одновременно обиженно и возмущенно: «Да достали уже!». Так смешно было, — эта ситуация живо предстала в воспоминании друзей и они расхохотались.
Вдоволь насмеявшись, Дульцов нахмурил брови, как
