Флирт и ревность - Джейн Донелли

— Она там, а он собирает вещи наверху.

— Хорошо, — сказала Сайан. — Не думаю, чтобы он меня послушался, но я все же пойду и поговорю с ним.

Она взбежала по лестнице и постучала в дверь спальни, которая, как она знала, принадлежала Барни. Он крикнул:

— Войдите!

Перед ним на кровати стоял наполовину собранный чемодан, а он сидел рядом и смотрел в него, как будто проверял его содержимое.

— Привет, — сказал он, увидев Сайан.

— Ты же знаешь, что ты не можешь ехать, — проговорила она. — Ты еще нездоров.

— Что? — Он только теперь услышал ее. Прежде чем она успела повторить, он еще раз переспросил: — Что?

— Слушай, — сказала Сайан, — не будь таким олухом. Ты знаешь, что тебе сказал доктор. Я понимаю, тебе здесь скучно, мы народ не очень веселый, а там, откуда приехала Натали, весело и чудно, там живут веселые и красивые люди, но наверняка ты можешь смириться с этим еще на какое-то время. И если твоя работа для тебя важна, то тебе просто придется потерпеть еще немного, потому что ведь именно так тебе и было сказано: что ты не можешь пока по состоянию здоровья полноценно работать, да и еще и развлекаться на полную катушку, как раньше. Понял?

— Не суй свой нос в чужие дела, дорогая, ты пока еще не член семьи.

Сайан сказала с горечью:

— Тебе ведь совершенно наплевать, что Эмили вне себя от беспокойства из-за твоего отъезда, а Лэнгли из-за этого ночей не спит!

— Это одно из моих самых ранних воспоминаний — что Лэнгли не спит из-за меня, — сказал Барни.

Она нервно зашагала по комнате туда-сюда, потому что была слишком раздражена, чтобы устоять на месте.

— Я вообще никого из них не понимаю. Почему они хотят, чтобы ты остался, почему Эмили хочет, чтобы ты был здесь, или вообще почему кто-нибудь должен этого хотеть? Как ты не можешь понять такой простой вещи, что после аварии ты уже не тот прежний здоровяк? Тебя вытащили из машины полумертвого, и, как правильно сказал доктор Мюррей, ты еще никогда в жизни не бывал в таком плохом состоянии, как сейчас.

— Я знаю, — кивнул Барни. Он все еще сидел на постели, и глаза его на иссеченном шрамами лице были мрачными. Сайан раньше никогда не видела его таким, и выражение его лица заставило ее прикусить язык и прервать поток своих горячих увещеваний. Он сказал с отстраненной иронией: — Ты могла бы не стараться произносить этот страстный монолог. Я и сам понял, что не в состоянии ехать, еще полчаса назад.

— О! — только и могла выдохнуть она.

Больше она не произнесла ни слова, и Барни тоже. Затем он встал, вытащил из чемодана галстук, и она спросила, надеясь на примирение:

— Хочешь, помогу тебе распаковаться?

— На это у меня сил пока хватит. — Он открыл ящик и засунул в него галстук. Голос у него стал хриплым и раздраженным, словно он ненавидел себя за ту слабость, которая приковала его к этому месту.

Сайан была уверена, что он на волоске от того, чтобы в сердцах треснуть здоровым кулаком по стене, и она попыталась предложить ему слабое утешение:

— Ну, ведь это ненадолго — всего на месяц или два.

— Ради бога, перестань меня успокаивать! — вспылил Барни.

— Тогда перестань…

Он резко прервал ее:

— Ты же видела Натали. Даже ты, наверное, должна понимать, что, если я долго пробуду вдали от нее, то такая девушка, как она… В общем, я могу ее потерять.

Глава 5

Она была непростительно бестактна. Она же знала, что Барни хочет поехать в Лондон вместе с Натали, но не догадывалась, что это из-за того, что он боится ее потерять. Из того, что она видела своими глазами, ей показалось, что все обстоит как раз наоборот, но, видимо, она ошибалась. Ведь многое, как говорится, оказывается не таким, каким кажется, так бывает сплошь и рядом, и Сайан впервые почувствовала к Барни Холлизу приступ настоящей жалости. Но все равно она спросила:

— Но если ты не можешь доверять ей, когда тебя нет рядом, какая же это тогда любовь? — Вопрос прозвучал настолько наивно, что Барни невольно улыбнулся:

— Скажем так — в большом городе много разных соблазнов.

— И что?

— А то. Не будь такой ханжой. Откуда ты знаешь, что не поддалась бы на эти соблазны? Ты сама можешь сказать положа руку на сердце, что устояла бы?

Теперь уже в глазах его не было мрачности, а в голосе — ни капли злости, там была привычная ей насмешка, как будто он жалел, что раскис и признался в своих опасениях насчет Натали, а теперь пытался сгладить это, дразня Сайан.

Он был очень привлекательным мужчиной и знал это. Он мог преодолеть любое сопротивление, и Сайан оцепенела, вдруг с ужасом осознав, что, если он сейчас прижмет ее к себе и поцелует, она может лопнуть, как стручок гороха в середине лета.

Она вывернулась из его объятий и сказала таким же насмешливым голосом:

— Нечего испытывать на мне свои чары, и не надо мне рассказывать, что ты станешь терзаться муками из-за Натали или кого-нибудь еще. Как долго обычно длятся твои великие страсти?

Она надеялась, что его великая страсть тоже долго не продлится, потому что чертовски трудно искренне любить кого-то и в то же время не доверять этому человеку. Но ведь он тоже мог ошибаться. Натали Вендер, конечно, актриса, но она ясно давала понять, насколько глубоко она прониклась к Барни Холлизу.

— Сайан Роуэн, — сказал он, — ты циничная девчонка.

— Циничная, и к тому же ханжа, — торжественно, в тон ему, ответила она. — На этом и договоримся. А теперь я пойду сообщу семье, что им придется здесь терпеть тебя еще неизвестно сколько.

Лэнгли еще не вернулся. Эмили по-прежнему возилась на кухне, разрезая сандвичи на маленькие треугольники и строя из них пирамиду.

— Все в порядке, он никуда не едет, — сказала Сайан.

Эмили пришлось сесть, чтобы оправиться от потрясения.

— Какое облегчение, — произнесла она, — какое облегчение. Как тебе это удалось?

Сайан не стала приписывать себе чужие лавры:

— Я тут ни при чем, он решил не ехать еще до того, как я открыла рот.

Эмили все еще не могла прийти в себя, и Сайан приняла эстафету и продолжила вырезание треугольников. Хотел он этого или нет, но Барни Холлиз составлял большую часть жизни Эмили. Лэнгли был для нее благословением и утешением, а Барни был отщепенцем, паршивой овцой в семье, и за него у нее всегда болело сердце.

Пока Сайан укладывала кусочки на верх пирамиды, Эмили вспоминала всю свою жизнь с братьями Холлиз и, когда Сайан повернулась к ней от стола, закончила:

— Ты знаешь, может, это даже к лучшему, что случилась эта авария, а то Барни вообще забыл бы, что у него есть брат.