Кот Шрёдингера - Сергей Шкенёв

– То, кто не мы, отбросить жало и следовать за мы, кто я.

Опс, это мне так угрожают или просто хамят? Ну что нынче за инопланетяне пошли невоспитанные? А я ведь тоже могу быть грубым.

– Вы на кого бочку катите и батон крошите, хамские бульдоги? Да моё жало больше вашего в сто раз! Только вот потрогать не дам, потому что стесняюсь. Понятно, дворняги блохастые?

– Тот, кто мы, хотеть смотреть и убеждаться. Тот, кто Василий, стоять. Тот я, кто не я, приближаться.

Мама-кошка, как же всё сложно у них. И пёс не разберётся, кто есть кто.

– Давайте оба сюда.

Ага, они на самом деле приближаются. Уже не такие страшные, как показалось в первый момент. Оба со следами попаданий, но тот, что позади, вообще еле плетётся, теряя по дороге куски корпуса. Недаром жаловался на запах яда в своём запахе. Кстати, а чем эти космические пираты себя обнюхивают? И зачем?

Наши заатмосферники не успели отреагировать на опасность – все шесть десятидюймовок рявкнули одновременно, и железяка не промахнулся. А потом ещё залп. И ещё. Здесь же космос, и любая видимая цель на прямой наводке – промахнуться невозможно. Искин и не промахнулся.

«Лихо ты их, товарищ железяка».

«Спасибо, уважаемый Василий, – откликнулся искусственный интеллект и сделал несколько выстрелов по обломкам. – Надеюсь, теперь я получу заслуженное имя?»

Кто про что, а блохастый про инсектициды. Ладно, уговорил.

«Нарекаю тебя, железяка, Бонифацием! Отныне, и присно, и вовеки веков! Хау, я всё сказал! Вопросы?»

Вопросов не последовало, но в молчании искина чувствовалась какая-то растерянность. Это он от радости, наверное.

Глава десятая, посвящённая поиску внутренних и внешних врагов

Генерал-майор Дюваль вернулся на «Горгону Медузу» крайне недовольным результатами абордажа обоих инопланетных корыт. Нет, сопротивления десантникам никто не оказал, но вот то, что обнаружилось внутри кораблей после проникновения через пробитые снарядами дырки, Жерару Семёновичу категорически не понравилось.

– Представь себе, Иван Фёдорович, обычную скороварку, а в ней неизвестную биомассу зелёного цвета под давлением. Как только вскрыли эту кастрюлю, так она и попёрла наружу. Ладно ещё дохлая.

– Пробы для исследования взял?

– Само собой, – кивнул Дюваль. – Там этого добра тонны полторы по космосу разлетелось. Плавают такие шарики, блестят и воняют.

– Ты их в скафандре унюхал?

– Нет, по внешнему виду определил. Но я бы посоветовал выбросить эту гадость. А ну как оттает, и вырастет из неё чудище обло, озорно, стозевно и лаяй. Вот и Василий со мной соглашается.

Угу, а что бы не согласиться? Лающих существ я с детства терпеть не мог, а если ещё и инопланетные чудовища тявкать начнут, то вообще неприятно будет. Мы, коты, довольно стрессоустойчивы, но не до такой же степени!

Но Шрёдингер пробу зелёных соплей ни за что не выбросит. Вон как глаза горят азартом естествоиспытателя, и сам он аж палубу копытом роет от нетерпения. Обыкновенный фанатик от науки. А по мне, так изучать там нечего, так как всё уже понятно – эта биомасса и есть экипаж инопланетного корабля. Что-то вроде наших беспилотников, только вместо бортового искусственного интеллекта – полуразумная сопля. Заполняет объём корабля и управляет им перепадами давления или мысленными импульсами. Мне, во всяком случае, именно так и представляется. Может быть, и ошибаюсь, но вряд ли.

– А вот это? – Шрёдингер остановил запись и ткнул пальцем в застывшее изображение. – Каюта явно рассчитана на гуманоидов. Ты тщательно всё обыскал?

Жерар Семёнович привычно пожал плечами:

– Да всё мы проверили, буквально каждый квадратный сантиметр руками прощупали. И кубический тоже. А каюта больше похожа на тюремную камеру с минимальными удобствами и ведром вместо туалета. И это в космосе, представляешь?

Тоже мне загадка, мама-кошка! Пуделю понятно, что камера для нас приготовлена. Для тех, кто выживет после внезапной атаки. До чего же люди глупые, раз не понимают таких элементарных вещей. Лучше бы другим озаботились! Например, выяснением, почему из-за поломки внепространственных двигателей «Горгона Медуза» выскочила в обычный космос именно на засаду и с какой стати надёжнейшие внепространственники вообще вышли из строя? Таких совпадений не бывает, товарищи генералы. Думайте! Не всё же мне за вас отдуваться.

Может быть, Шрёдингер с Дювалем о чём-то таком и подумали, но сказать не успели, так как в этот момент на экране вспыхнули два ярких пятна, а по броне «Горгоны» застучали крупные обломки вражеских кораблей. Мать вашу болонку с бультерьерами… Где противометеоритная защита?

– Самоликвидация, – выдохнул Жерар Семёнович.

– Она самая, – согласился академик. – А вы её не нашли.

– Но там… но ведь там вообще ничего не работало!

– Мы же не знаем принципы, на которых… Впрочем, это уже не важно. Прошляпили так прошляпили, но на будущее сделай выводы.

Дюваль засопел. Любому неприятно, когда берут за шкирку и тыкают мордой в собственную… э-э-э… ошибку.

– Да понял я, не трави душу.

– А если понял, то давай разбираться дальше, – Иван Фёдорович повысил голос. – Искусственному интеллекту вызвать в рубку старшего механика! Ты слышишь меня, железяка?

Ой, а откуда товарищ генерал-лейтенант знает это прозвище? Я вроде бы вслух разговаривать не умею, да и мою переписку с искином никто видеть не мог. Воистину, идеи витают в воздухе!

Бонифаций проворчал что-то невнятное, и через несколько минут появился старший прапорщик Семёнов, в мирной жизни являвшийся конструктором боевых беспилотных аппаратов и приглашённый в экипаж из-за исключительно светлого ума.

– Здравствуйте, Иван Фёдорович. С Жераром Семёновичем мы уже сегодня виделись.

Вот же штафирка – никакого понятия о воинской субординации! Как шпаком был, так им и остался, несмотря на высокое, овеянное легендами звание. Разве так докладывают начальству?

– Что скажете о состоянии двигателей, товарищ старший прапорщик?

– Поломку уже нашли. Все поломки.

– Их там что, несколько? И когда мы сможем уйти во внепространство?

– А вот тут ничем не могу порадовать, товарищ генерал-лейтенант. Вообще какая-то чертовщина. Дюриты системы охлаждения не должны выходить из строя! Никогда! По определению! От слова «потому что!». И тем не менее именно они и крякнулись – семьдесят четыре штуки одновременно. Ладно ещё дублирующий контур… да и блокировка правильно сработала.

– Кто изготовитель? Свяжемся с Землёй, там сделают соответствующие выводы и проведут профилактическую беседу с бракоделами. С индивидуальными репрессиями, разумеется.

– Судя по маркировке, это продукция китайского концерна «Хитачи Коки» из Осаки. Клейма оригинальные, я проверял.

Опс! Хорошо же помню, как президент в категорической форме требовал, чтобы при постройке нашего корабля использовались материалы, детали и оборудование исключительно отечественного производства. А Фёдорыч проглядел! Не завидую теперь ему – стопроцентно отшлёпают тапком, снимут шкуру, и набитое опилками чучелко выставят на всеобщее обозрение. Так сказать, чтоб другим неповадно было.

– Опять китайцы, – задумчиво протянул Шрёдингер. – Что-то мне не нравится их активность в последнее время.

– Предполагаешь диверсию? – уточнил Дюваль, хотя явно придерживался точно такого же мнения. – Но кому выгодно сделать из нас камикадзе?

– Камиказде? – академик вдруг хлопнул себя по лбу. – Семёныч, наш самурай вторую неделю в кладовке сидит без еды и питья.

Напрасно беспокоились. Для воина, идущего по пути, недельное голодание является лишь испытанием, ниспосланным для укрепления духа. А тело выдержит и больше.

Иван Фёдорович, конечно же, удивился, когда дверь в кладовку открылась без малейшего усилия, но виду не подал, лишь мельком бросил на меня подозрительный взгляд. А не дождётесь! Это всё Бонифаций!

– Как вы себя чувствуете, уважаемый Онодэра?

Ниппонец церемонно поклонился:

– Благодарю вас, учитель, за предоставленное для размышлений время.

И это всё? Короткая фраза и злоба с ненавистью в уставившихся на меня глазах? Право слово, самурай разочаровывает.

Генерал-майор Дюваль вежливо оттеснил Ивана Фёдоровича в сторону и как бы невзначай спросил:

– Скажите, уважаемый Онодэра. А у вас какое образование?

Тот горделиво приосанился и заявил:

– Я закончил Шанхайский университет по специальности «Организация труда на крупных промышленных предприятиях».

– Менеджер, что ли?

Ниппонец предположению оскорбился:

– Инженер-управленец! И в настоящее время руковожу крупным заводом в составе концерна «Хитачи Коки»! Успешно, между прочим, руковожу, за что и был поощрён путешествием на вашу лунную базу.