Распечатыватель сосудов, или На Моисеевом пути - Андрей Балабуха

Меряч молчал, и она распалялась все больше.

— Почему ни у кого из нас нет детей? У трех четвертей женщин — пойми это своей академической башкой, доктор! Почему мы должны рожать детей во Пскове? Оставлять их там? Растить гражданами Новгородской республики? Потому что здесь их отберут. По какому праву, я спрашиваю?

— Таков закон, — все также бесцветно ответил Меряч. Я не знал, от природы у него такой голос или обесцвечен усталостью и отчаянием.

— Плевать нам на ваш закон! Не может закон нормальных здоровых баб лишать детей! — при этих словах лицо Меряча странно дернулось, но он промолчал. — В общем так. Вот твой последний шанс. Мы и так с тобой неделю возимся. Больше нельзя. Соглашайся — и завтра будешь в любом городе любой страны Конфедерации. Через неделю получишь новые документы. Хочешь становись гражданином Татарстана, хочешь — хоть к папуасам отправляйся, не одной Конфедерацией мир кончается. Ну, а нет — она положила руку на приклад «борза», — разговор другой. Здесь нас никто не услышит, ясно? А потом — на цементный завод. Устраивает? И будешь лежать в старом карьере в бетонном бушлате. Выбирай.

— Я никуда не уеду, — ответил Меряч. — Я уже сказал. Я биарм.

— Ну, как знаешь, — начала было йомалатинта, но брюнетка остановила ее:

— Погоди, Инара. Позволь мне.

— Только покороче, Инга.

Так вот она какая, знаменитая Инга Бьярмуле!

— Послушайте, Виктор, давайте поговорим спокойно. У нас действительно мало времени, но мы постараемся. Сейчас наверху, в ванной, лежит связанный частный сыщик. Мы еще не знаем, что ему известно и что известно кому-нибудь кроме него. И поэтому мы должны торопиться. Поверьте, мы тянули сколько могли. Честное слово, Виктор, мы этого не хотели…

В совершенно естественной плавности ее речи чувствовалась, однако, какая-то глубинная фальшь. Так, наверное, говорила бы Агата Кристи, попытайся она сама выступить в роли мисс Марпл.

— Мы собирались вернуть вас так, чтобы никто ни о чем не заподозрил, — продолжала тем временем Бьярмуле. — И вы сами в первую очередь. Вы должны были в понедельник возвратиться в свой институт, ни малейшего представления не имея о том, что произошло здесь. Но кто же мог знать, что вы не поддаетесь гипнозу?

— Ты должна была знать, — вмешалась йомалатинта. — Тебе была поручена операция, идиотка. И ты ее провалила.

Все верно, Агата Кристи может написать лихой детектив, но вряд ли стоит нанимать ее для расследования…

— Во-первых, Инара, — спокойно отреагировала на этот выпад Инга Бьярмуле, — я и разработала все. И гипнотизера нашла я. И Кудесника. И если даже что-то пошло не так, я сейчас это исправляю. — Ее спокойствие здорово смахивало на грань истерики, но держалась она молодцом. — Вот что мы сделаем. Если вы дадите формулу вашей усиленной вакцины, — простите, Виктор, я в терминологии не сильна, — мы успеем приготовиться. Мы найдем специалистов, которые сумеют изготовить нейтрализатор. А вы — вы можете оставаться в Биармии. Вы будете моим любовником…

— Никогда! — взвилась Рита. — Он мой! Не слушай ее, Виктор!

— Так этого и не будет, дурочка. Умей слушать. Конечно, Виктор останется с тобой. Но как иначе мы сможем объяснить?.. — с Ритой Инга Бьярмуле говорила, пожалуй, даже ласково. — Так вот, Виктор, — продолжала она, — вы будете моим любовником. Мы провели здесь, у меня, медовую неделю. Специалистов такого класса за прогулы не выгоняют, вы им нужны. И пусть сюда нагрянет полиция — что ж, Рита примчалась выцарапывать мне глаза, прознав, что у вас роман с ее лучшей подругой, Инара здесь по долгу службы: она мой телохранитель и компаньонка, а сыщика мы приняли за грабителя и обезвредили. Да он и влез как грабитель. Как видите, все еще можно уладить. Согласны, Виктор?

— Нет.

— Поймите, Виктор, все равно так продолжаться не может. Вы знаете, сколько платят женщины за нейтрализатор нынешней вакцины? По пять тысяч кун за дозу. А где взять такие деньги? Тем, кто и так еле сводит концы с концами? А таких много, очень много. Вы знаете, сколько стоит лицензия? Да, Виктор, сколько она стоит у ваших честных чиновников? Столько же. И это в лучшем случае. А если вы побогаче — и десять тысяч сдерут. И двадцать. За это все отдают. До последнего. Но сколько же можно отдавать? Вы говорите, детей имеют те, кто больше сделал для родины. Мой муж — лучший капитан Биармии. Меня знает весь мир. Этого мало? Но нет, нет у меня детей! И у сотен тысяч их нет. Подумайте, Виктор!

— Я думал, — сказал Меряч. — Нет.

— Хватит! — гаркнула Инара-йомалатинта, она явно навинчивала себя. Кончай рассусоливать! На цементный пора. Сама пришью подонка, раз без него им трудней будет. Понял, доктор долбаный, я тебя сама порешу. И рука не дрогнет!

— Ради Бога, Инара, — взмолилась Рита, — подожди, ради Бога!

— Не канючь, — обрезала та.

— Виктор, — Рита не успокаивалась, — ну пожалуйста, Виктор, ну, согласись, ну что тебе стоит, ведь у нас же все хорошо было, и все хорошо будет. Инга, правда, у нас все хорошо будет? Ты только согласись, Виктор. Ты подумай, что такое мой «Детинец», ведь там же незаконнорожденные живут, понимаешь, не внебрачные, а незаконные, дети тех, кто сумел, это наши дети, понимаешь, тех, кто сумел избежать, кто врачу пачку кун сунул, чтобы вместо вакцины новокаин ввел, кто лицензию купил да попался, кто не успел вовремя из Биармии уехать, чтобы там родить, их же десятидневными отбирают, подумай, Виктор, подумай и скажи, и все хорошо будет…

— Заткнись, шлюха! — крикнула Инара. — Нет тебе слова! Мы еще тебя судить будем! Судом Йомалатинтис судить! Кто на хвосте сыскаря приволок? От тебя всего и требовалось — сказать, когда хахаль к тебе покатит и по какой дороге. Сидела бы дома — проблем бы не было. Сказано ведь: вернем академика твоего, ничего ему не отчикаем, не беспокойся. Так нет же! Вот теперь молчи, смотри и вспоминай — больше ты его не увидишь! — Она повернулась к Мерячу. — Сейчас я тебя, доктор хренов…

Инара не договорила. Все-таки метр от стола даже при ее росте и длиннющих руках — многовато. Особенно если имеешь дело с разъяренной кошкой.

Рита рванулась, ухватила «борз» за ствол, отскочила, опрокинув кресло, перехватила автомат. Не ожидал я от нее такой прыти!

— Сидеть! — закричала она. — Всем сидеть! Инара, на пол! На пол, говорю! Спиной ко мне! Ноги шире! Руки на голову! Не шевелись, Инга! Сидеть!

Автомата она явно отродясь в руках не держала, разве что в кино видела, как это делается. Но «борз» был снят с предохранителя, а курок начать и ребенок сумеет. Тем более, что спуск у «борза» легкий. Обе женщины, кажется, поняли это. Инга замерла в кресле, положив руки на стол. Инара медленно опустилась на пол и села, охватив ладонями могучий затылок. При этом она сыпала словечками, среди которых «шлюха», «гнида» и «сучье семя» были далеко не самыми забористыми.