Свадьба Аманды - Дженни Колган

«Посмотри на себя, — сказала я себе. — Вообразила себя жалким ничтожеством, приперлась сюда и превратила свои ноги в две толстые розовые сосиски. Что с тобой творится?»

Я вывалилась из примерочной в надежде, что от зеркала в полный рост будет больше толку — ха-ха, — и беспомощно уставилась на растрепанные патлы, потную красную физиономию и тяжелые бедра. Глаза — видимо, в знак протеста против слез — просто исчезли; остались только две черные кляксы от туши для ресниц.

Хорошо, Алекс поблизости не шляется, утешила я себя.

И увидела Энгуса.

Он топал мимо в какой-то жуткой брезентовой куртке с ярко-оранжевой изнанкой капюшона. Господи, только бы не заметил! Но Энгус поднял голову и увидел в зеркале мое отражение. В первый момент он будто бы даже обрадовался, но тотчас опомнился, сообразив, кто я такая — подружка Аманды, любовница Алекса. Он приблизился с чопорным видом.

— Привет.

— Какого черта ты делаешь в отделе женских штанов? — воскликнула я, решив, что лучшая защита — нападение.

— Да вот, маме на день рождения подарок ищу. Что это с тобой?

— Ничего. Все прекрасно.

— Хорошие брюки.

— Да пошел ты! Ох, извини. — Мне вдруг надоело быть стервой. — Я не то хотела сказать. День выдался поганый, взяла выходной, надеялась развеяться, а стало еще хуже. В общем, сыта по горло!

— Вот оно что.

Так мы и стояли — я в нелепых розовых кальсонах, на которых даже молния не сходилась, и Энгус, нахохлившийся в своей брезентовухе.

— Чаю с лепешками хочешь? — вдруг спросил он.

Я шмыгнула носом.

— С удовольствием.

Мы сидели в кафе, среди богатых шумных дамочек. Интересно, что они думают про нас с Энгусом? А может, невооруженным глазом видно, что это озлобленный младший братец жениха моей врагини?

Вид у меня был уже не столь плачевный — после того, как я безжалостно стерла остатки туши, расчесала волосы и влезла обратно в свой темно-синий брючный костюм. Зад у меня в нем не так выпирал, но, с другой стороны, и грудь казалась плоской.

— Ты всегда покупаешь матери белье?

— Нет, я сюда случайно забрел. Никогда не знаю, что ей подарить, и просто болтаюсь, жду, когда на меня снизойдет вдохновение. А покупаю в конце концов занавеску для ванной или еще что-нибудь эдакое.

Мне это было знакомо. Не знаю, сколько книг Делии Смит[8] способна одолеть моя мама, но она по-прежнему мужественно принимает их в дар.

— А почему бы вам с Фрейзером не скинуться и не отправить ее в круиз или еще что-нибудь в этом духе?

— Не знаю. Ты на свою мать обычно сколько денег тратишь?

— Фунтов тридцать.

— А.

Повисла пауза, и я встревожилась: не угораздило ли меня ненароком оскорбить его матушку. А то знаю я этих шотландцев. Обидеть кого-нибудь — это последнее, чего мне недоставало в жизни. Тогда по популярности я займу место точно за вирусом эбола. Энгус сморщил лоб.

— Этого не хватит, чтобы доплыть и до середины Кэмденского канала?

— Только если она у тебя совсем уже старая калоша.

Эта довольно-таки глупая шуточка рассмешила Энгуса, из чего я сделала вывод, что чувствует он себя ненамного уютнее, чем я.

— Я тридцать фунтов так легко на ветер не выкину, — продолжала я.

— Уже понял, по тем розовым штанишкам. Впервые за весь день я улыбнулась.

— Спасибо за совет по части моды, мистер Брезент.

Уголки губ Энгуса слегка дрогнули.

— В чем дело? — прицепилась я.

— Ни в чем.

— Это что, волшебная куртка?

— Нет. — Теперь он уже откровенно ухмылялся.

— Нет, волшебная! И эта волшебная куртка… Она делает тебя… даже не знаю… невидимкой — чтобы не платить в метро.

— Гм. Вообще-то такие куртки носят все у нас на Севере. Просто у меня сегодня встреча кое с кем. А к человеку, который только что слез с вертолета, отнесутся серьезнее.

— Ого! Ты летал на вертолете? — Тьфу! Что я, Аманда какая-нибудь?

— Да, — спокойно подтвердил Энгус. — Совсем как Ноэль Эдмондс[9].

— Я и не знала, что тебе приходится летать на вертолетах. Думала, ты какими-нибудь трубами занимаешься.

— Так и есть. Но иногда до труб надо добираться на вертолете. А проходят эти трубы под водой.

Я постаралась не выдать, какое это на меня произвело впечатление.

— А это у тебя, получается, куртка Джеймса Бонда, да?

Энгус посмотрел на меня в упор:

— Да, радость моя, это куртка Джеймса Бонда.

Странно — в этот миг Энгус Маккональд и запал мне в душу.

Полтора часа спустя мы купили для матери Энгуса клюшки для гольфа в магазине «Дисней» (она действительно играла в гольф. Я-то думала, что у шотландцев это дань традиции, но, похоже, матушка Энгуса увлекалась гольфом всерьез), а я обзавелась удобными темно-синими брюками четырнадцатого размера. Конечно, это был верный признак надвигающейся старости, но ведь должна я была хоть что-то купить!

А ведь он не похож на таких парней, которым нравится шопинг. Я приосанилась, рассудив, что это, наверное, я такая девушка, с которой парни не прочь прошвырнуться даже по магазинам (и ничего, что эти парни слегка деревенисты). Мы беззаботно болтали о том о сем и замолкли, только когда проходили возле огромной витрины в отделе хрусталя. Молодая, стильно одетая парочка стояла, вчитываясь в длинный список.

— Маркус, поторопись же, — начальственным тоном велела девица.

Маркус — с виду шестилетка огромных размеров — надулся и покраснел.

Энгус наклонился ко мне:

— В Лондоне принято выслеживать наследников пэров и налетать на них, будто стая пираний, через пять минут после того, как их отцы почили в мире?

Я изумленно посмотрела на него:

— Ты его знаешь?

— Я этот тип знаю, — мрачно буркнул Энгус, буравя взглядом девицу.

Тут я вскипела:

— Ну, извини. Не знала, что сегодня международный день сексиста. А ответ, к твоему сведению, положительный. Я тут на тебя время перевожу, а мне надо принца Уильяма соблазнять.

— Тоже мне, — проворчал Энгус и добавил, уже менее брюзгливо: — Я вовсе не это имел в виду.

И вообще умолк.

В любом случае, подошло время разбегаться по домам, и я вздохнула свободнее.

— Рада, что тебя встретила, — неловко проговорила я возле станции метро.

— У меня интуитивная прозорливость. — Энгус ухмыльнулся из своего брезента.

— Ого, ну и слова ты знаешь. Это чтобы произвести на меня впечатление?

На кой черт я это брякнула? Энгус покраснел. Мы молчали, не зная, что сказать.

— Э-э… Нет, не… совсем не для этого. Я… увидимся.

И он ринулся в предрождественскую толпу.