Афганская ловушка - Олег Брылев

Не исключено, что у Андропова «раздвоение» происходило на той же почве — с одной стороны, вроде бы интересы советского государства, с другой — главенствующая роль в реализации сионистского проекта «Шторм-333», выдвижение Горбачева, в конечном счете приведшие к финалу «Беловежская Пуща-666».

З. Бжезинский утверждает, что именно он, а не кто-то иной является автором «афганского» и развального «перестроечного» проектов. По поводу Афганистана спору нет. А вот что касается сценария развала СССР, то З.Б. скорее явился лишь одним из главных действующих лиц по его реализации. Сам сценарий был разработан еще в начале 50-х. В 1954 году, за 31 год до начала «перестройки», в Штатах была попытка его детальной публикации в одной из русскоязычных газет. В экстренном порядке она была пресечена, однако в 1983 году, теперь уже за два года до горбачевских «инициатив», ее сценарий благодаря «Штази» (служба безопасности) был все же опубликован в ГДР.

Как известно, первые «перестроечные» наметки исходили именно от Андропова. Он же примерно в течение 10 лет внимательно присматривался и «взращивал» Горбачева. По странному стечению обстоятельств за этот период по различным причинам с политической арены то ли сошли, то ли были устранены такие сравнительно молодые государственники, как Машеров, Кулаков, Романов, Щербицкий. О некоторых из них Брежнев открыто говорил как о своих возможных преемниках, отчего Андропов, если верить воспоминаниям кремлевского лейб-медика Чазова, заметно волновался и постоянно и настойчиво интересовался состоянием здоровья Ильича. Другими словами, опасных конкурентов на пути Андропова, а затем и Горбачева более не оказалось.

Почему же при авторстве Бжезинского и других зарубежных «заказчиков» в реализации обоих этих проектов случайно или нет, но ключевую роль сыграл «исполнитель» Андропов?

Вернусь в 1979 год. Для действовавших «изнутри» очень важна была соответствующая информация из Афганистана. Причем такая, сообразно которой и производилась бы оценка обстановки в нужном ключе. В ключе, способствовавшем бы принятию необходимого решения. Того, что и было принято 12 декабря 1979 года.

Как теперь выясняется, конкретно предназначавшаяся «для ушей Брежнева», она поступала по каналам КГБ и МИДа. По свидетельству ряда очевидцев, посол А. Пузанов свои оценки согласовывал с представителями КГБ, фактически не проявляя самостоятельности и идя у них на поводу.

Особняком стоял характер информации из Кабула по линии военных советников, которая игнорировалась как не соответствовавшая замыслу. Этот аппарат возглавляли генерал-лейтенант Горелов Л.Н. и советник начальника главного политуправления армии ДРА генерал-майор Заплатин В.П.

Ситуация складывалась неоднозначная и требует подробного рассмотрения. Это важно, чтобы разобраться в событиях второй половины 1979 года, без чего невозможно понять истинный смысл происходившего. А оно во многом перевернуто с ног на голову, в том числе и в книге «Вирус «А».

Прежде всего, надо отметить, что по своему статусу персоной № 1 из числа советских представителей в Кабуле являлся посол Пузанов А.М. Касалось это прежде всего вопросов межгосударственных отношений. Однако в условиях, когда основной «движущей» силой Саурской революции явилась армия, статус главного военного советника Горелова Л.Н в глазах Н. Тараки и Х. Амина должен был играть не менее важную роль, особенно в повседневной, рутинной работе. Это и имело место в начальный период его пребывания. Постепенно ситуация менялась, особенно со стороны Х. Амина, у которого со временем стало развиваться более настороженное отношение к послу, генералам от КГБ, главному военному советнику.

Человек всегда по многим признакам ощущает отношение окружающих к себе. Возможно, влияли некоторые «пропарчамистские» симпатии одних, склонность принять «на грудь» и беспринципность других, еще какие-то личностные факторы. В частности, в отношении Л. Горелова это проявлялось еще и потому, что он до Апрельской революции работал со свергнутым Даудом, и это помимо прочих его качеств инстинктивно вызывало у обоих лидеров какие-то антипатии.

Авторы «Вируса» тоже как бы вскользь намекают на чрезмерное увлечение спиртным некоторых «представительных» кагэбэшников. Но делают это с изрядной долей лукавства, от имени генерал-майора Заплатина В.П. Так, они сообщают, как он, неоднократно убеждая и министра обороны СССР Устинова Д.Ф., и кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС Пономарева Б.Н. в недостоверности информации по линии КГБ, говорил: «Пить им поменьше надо, тогда и информация будет объективной!» Мне Василий Петрович рассказывал про одного из «больших» чекистов: «На приеме в посольстве разливают официанты водку по рюмкам, а товарищ Б., посмотрев по сторонам — не видит ли кто? — под шумок быстренько заполняет свой фужер водкой вместо минералки, а затем, опустошив рюмку, не спеша вроде как «запивает» ее из него». Справедливости ради скажу, что речь при этом не шла о личном представителе Андропова генерал-лейтенанте Иванове Б.С. У него, говорят, c «обликом морале» проблем не было. Да и прибыл он в Кабул позже. Однако, как оказалось, вышеупомянутому попустительствовал.

При этом в отличие от некоторых наших представителей абсолютно беспочвенны кивки в адрес Амина, что он был «выпивоха». Близко знавший его В. Заплатин утверждал, что Хафизулла позволял себе лишь дважды в год поднять стопку водки — на 9 мая и 7 ноября. Уж более красноречивых фактов трудно представить, в том числе чьим «агентом» он являлся.

Потому и явилось определенным парадоксом, что наиболее авторитетным представителем для Х. Амина мало-помалу стал генерал-майор Заплатин В.П. Особое доверие к нему питал и Н. Тараки. Оба нередко предпочитали решать многие повседневные вопросы именно через него, в обход Горелова. Характерен эпизод, когда в присутствии Заплатина Горелов что-то докладывал министру обороны СССР. В ответ на очередное указание Устинова Д.Ф. тот необдуманно ляпнул: «Есть, сейчас же направлю к Амину Заплатина!» Министр рассвирепел: «Кто такой Заплатин, знать не знаю! Вы там главный или нет?» Но не мог же Горелов объяснить Устинову, что Амин больше всего прислушивается и доверяет Василию Петровичу, а его не жалует.

И еще один эпизод, когда в начале декабря 1978 года афганское руководство убывало в Москву. Перед вылетом Тараки вызвал к себе Заплатина и поставил ему просто-таки поразительную задачу. Случай был раньше описан Н. Ивановым, поэтому приведу с его слов: «Товарищ Заплатин, мы все улетаем завтра в Москву на подписание Договора». — «Счастливого пути!» — «Спасибо. Ну а управление армией мы решили доверить вам. Остаетесь старшим». — «Я? Но ведь есть еще главный военный советник. Посол, наконец…» — «Понимаете, для нас армия — это все. Наш народ любит армию, а в армии уважают вас. Так что придется дня три-четыре побыть главой…» Все же, как поведал мне Василий Петрович, он смог убедить Тараки, что этого делать не следует, а они с Гореловым и так примут все меры, чтобы обеспечить порядок в отсутствие руководителей страны.