Приз варвара (ЛП) - Диксон Руби

Я испускаю громкий стон, не в силах сдержаться.

— Ты вся мокрая, да? Я чувствую твой запах.

— Тебе такое по силам? — она тут же захлопывает ноги. — Боже мой, какое позорище.

— В этом нет ничего позорного, — уверяю я ее, и мне приходится заставлять себя, чтоб не схватить ее за колени, дабы снова их развести. — Твой запах просто восхитителен. Не могу дождаться, чтобы окунуть в него свой язык.

Ее тихий стон застает меня врасплох, и когда я опускаю вниз взгляд, вижу, что ее колени снова медленно раздвигаются.

— Ты… ты бы лизал меня?

— Часами напролет, — хриплю я, представляя себе величайшее наслаждение, которое получил бы от этого. — Я бы уткнулся лицом между твоих ног и упивался бы тобой. Я бы облизал языком каждую частичку твоей кожи и убедился, чтобы вся она была тщательно вылизана. Я бы трахнул языком твое влагалище. Я бы спарился с ним своими устами.

Ее дыхание судорожное, и пока я смотрю, ее рука скользит между ее ног. Она раздвигает складочки, и меня тут же окутывает ее запах. Я подавляю еще один стон, поскольку она начинает играть с собой. У нее между ног есть маленький сосок, прямо как Вэктал нам и рассказывал о людях, и она принимается ласкать и играть с ним, пока я наблюдаю за ней. Мой член болезненно ноет, зажатый между ее телом и моим, но в этот момент я ни за что не пошевелюсь. Зрелище, как она прикасается к себе, чересчур прекрасное, чтобы его прерывать.

— Расскажи мне об это поподробнее, — шепчет она.

И я делаю. Вдаваясь в мельчайшие подробности, я описываю все, чтобы я с ней сделал, чтобы я сделал, используя язык. Я еще никогда не совокуплялся, но у меня очень богатое воображение, и я даю выход фантазиям, которые приходят мне на ум, выразив их для ее ушек вслух. С каждым дерзким заявлением ее пробирает дрожь, и она начинает тереть себя немножко сильнее. Ей нравятся мои слова. Она находит их невероятно возбуждающими. Я ощущаю, как влажность покрывает ее бедра и стекает на мои, и желание слизать ее во мне очень сильное. Не могу дождаться, когда смогу попробовать ее на вкус.

Ее тело, тесно прижимающееся к моему, начинает напрягаться, и ее движения становятся неистовыми, отрывистыми. Она скоро кончит, и я уже не могу с собой справиться; наклонившись вперед, я прижимаюсь лицом к ее роскошным, кудрявым волосам.

— Все это ничто по сравнению с тем, что я сделаю с тобой своим членом.

Она испускает вопль, ее спина выгибается дугой, а соски указывают вверх. Я прикусываю щеку изнутри, прижимаясь ладонями к стене, дабы только не прикоснуться к ней, чтобы не спугнуть. Она стонет долго и мучительно, и все ее тело содрогается. Ее широко разведенные ноги дрожат, и вдруг я чувствую, как еще один поток влаги стекает мне на бедра. Она кончает, и кончает жестко.

Упав мне на грудь, Ти-фа-ни испускает стон.

— Святые угодники.

В этих словах нет никакого смысла, но выражение ее лица выражает блаженство, и, повернувшись, она прижимается к моей груди. Осмелившись, я медленно обнимаю ее, и я очень рад, увидев, что она не отстраняется.

— Ну, это было… невероятно, — молвит она, запыхавшись.

Да, я с этим согласен. Не могу дождаться, чтобы повторить это еще раз.

Часть 9

ТИФФАНИ

Охранники стоят снаружи нашей клетки. Здесь очень тесно, и чьи-то ноги переплетены с моими. У меня сильно болит бедро из-за того, что последние несколько дней я пребыванию в одном и том же положении, но другого выбора у меня, в общем-то, и нет. Здесь совсем нет места, чтобы походить, размять ноги.

Оранжевая двупалая ладонь, скользя по железным прутьям решетки, практически ласкает их. Это посылает предупреждение об опасности вверх по моему позвоночнику, но люди здесь давят на меня со всех сторон, и я не могу пошевелиться.

Дверь в клетку открывается. Мы все, съежившись, неуклюже пятимся назад, когда один из охранников проходит внутрь. Нацелив палец, он проводит им по людям в клетке.

«Не меня, — думаю я. — Только не меня».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

К своему ужасу, я произношу эти слова вслух.

— Не меня. Только не меня.

О Боже. Их ведь бесит, когда мы издаем звуки. Оранжевая, с шероховатой поверхностью рука прерывает движение.

Остальные разбегаются от меня по разным концам клетки. Это не значит, что они трусы. Я не виню их за то, что они меня бросили. Просто в наших жизнях наступила настолько черная полоса, что единственное, что теперь имеет хоть какое-то значение, — это инстинкт самосохранения. Я съеживаюсь, но вокруг меня больше никого нет. Я тут совсем одна.

Рука нацеливается.

«Не меня. Не меня. Пожалуйста, только не меня».

Но никто уже не слушает. Шероховатые руки хватают меня за голые руки, обдирая мою кожу. Я начинаю кричать.

— Не меня! Не меня!

— Тиффани, проснись.

Резко проснувшись, я хватаю ртом воздух. Страх пронизывает все мое тело, сердце у меня колотится. Я съеживаюсь, когда худая, бледная рука протягивается сквозь темноту, чтобы погладить меня по плечу.

— Опять приснился кошмар, — тихо бормочет Джоси. — Не хотела, чтобы ты спала и тебе пришлось все это видеть.

Я потираю лоб. Этот панический страх все еще кажется уж больно реальным.

— Спасибо тебе.

— Ты в порядке?

— Жить буду. — Иногда я задаюсь вопросом, буду ли я когда-нибудь снова «в порядке». Лежа под одеялом, я потираю руки, абсолютно уверенная, что по-прежнему чувствую, как шероховатые руки, схватив меня, удерживают, не дав мне вырваться, разводят мне ноги, несмотря на все мои усилия.

Немного помолчав, Джоси снова шепчет.

— Знаешь, я тут подумала. В последнее время тебе не снились кошмары, и мне казалось, что тебе становится лучше. Ребята тебя достают? Я пыталась держать их занятыми.

— Джо, ты такая молодец, потрясающе справляешься, серьезно. Я так тебе за это благодарна.

Я прямо чувствую, как она в темноте пещеры лучезарно улыбается.

— Ну, я это делаю с радостью. Для следующего раунда я разработала офигительно крутое состязание. Это будет зрелищно.

— Здорово. — Я пытаюсь набраться побольше энтузиазма, но мне плевать на состязание, потому что мне этот победитель не нужен.

Повисла пауза.

— Ты точно уверена, что с тобой все в порядке?

— Ага. — Я знаю, чем это сегодня вызвано. Все дело во времени, проведенном в интимных ласках с Салухом. Хотя я этим наслаждалась, очевидно, что мой мозг растерялся, не справляясь со всем моим бременем прошлого.

— Ты бы сказала, если нет, верно? Тебе ведь больше недели кошмары не снились, — еще раз настаивает она.

Она мне не верит, и я ее не осуждаю.

— Я в порядке, правда. Просто… кажется, я могу высыпаться, как следует, только в присутствии Салуха.

Я слышу шорох ее одеяла, когда она усаживается.

— Салуха? — в непривычно тихих пещерах ее «ах» прозвучал ужасно громким. — Ох ты, боже мой! — шепчет она мгновение спустя. — Так вы двое встречаетесь?

— Нет! Мы просто друзья.

— Тоооочно. Друзья, которые вместе собирают травы. Ты этого в темноте видеть не можешь, но на словах «собирают травы» я пальцами показываю воображаемые кавычки. Не сомневаюсь, что я единственная, кто заметила, что в ваших корзинах трав не очень-то и много, несмотря на то, что вы, ребята, весь день где-то пропадаете.

Я даже понять не могу, из-за чего именно мне так стыдно. Мне приходит в голову его крупное стройное синее тело и о то, как его кожа соприкасается с моей. Да уж.

— Он мне очень нравится, — признаюсь я тихо.

— Тогда, чтобы хорошо выспаться, тащи его сюда и свернись у него под боком калачиком, — говорит она мне, зевая. — Меня это не волнует. Я переживаю только за тебя. Не к добру продолжать цепляться за прошлое.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И это говорит Джоси. Женщина, которая больше ни о чем другом и не думает, кроме как ее «с тех пор они жили долго и счастливо».

Она ложится обратно в одеяла и, в конечном итоге, снова засыпает. Я еще какое-то время продолжаю бодрствовать, думая о Салухе и нашей недавней романтической интермедии в пещере. Удивительно… но я с нетерпением жду того, что принесет завтра.