Королева красоты - Эрл Гарднер

– Как ее зовут? – спросил Мейсон.

– Агнес Берлингтон.

– Итак, она пришла к вам еще до рождения ребенка?

– Да.

– И спросила вас, не допущена ли в документах ошибка относительно вашего возраста?

– Да.

– И что вы ей ответили?

– Я ответила, что никакой ошибки нет, просто я выгляжу намного моложе, чем есть на самом деле.

– И что она ответила?

– Она ответила: «чепуха!»

– Это не причина запоминать вас на всю жизнь.

– И тем не менее она запомнила. Я уже говорила с ней.

– Говорили с ней?

– Да.

– Где она сейчас живет?

– Здесь, в Лос-Анджелесе. Все еще продолжает работать медсестрой.

– Когда вы с ней говорили?

– Совсем недавно. Эта Агнес Берлингтон чертовски ловка. Своего она не упустит. Так как я лежала в больнице под именем Белинды Байрд и ребенок, который родился, был назван Уайт Байрд, естественно, я вынуждена была назвать точный адрес супругов Байрд, чтобы свидетельство о рождении ребенка было оформлено по всем правилам... Ну так вот, Агнес Берлингтон выждала какое-то время, затем отыскала меня и заявила, что я лежала в больнице под именем Белинды Байрд и ребенок, зарегистрированный на имя супругов Байрд, на самом деле является моим незаконным ребенком.

– Зачем ей это было нужно? – спросил Мейсон.

– А как вы думаете? Конечно же чтобы получить деньги за молчание. Она оказалась опытной и даже профессиональной шантажисткой. У медицинских сестер вообще очень много возможностей для шантажа, если они хотят этим воспользоваться, а эта Агнес Берлингтон нигде ничего не упускала.

– И сейчас она живет здесь, в Лос-Анджелесе?

– Да.

– Как она живет?

– У нее милый домик... Знаете, такой, рассчитанный на две семьи. Когда хочет, работает. У нее отличная машина и много возможностей, чтобы раздобыть деньги, если она будет в них нуждаться.

– И сколько же она из вас выкачала? – спросил Мейсон.

– Не очень много. У нее есть причины действовать осторожно. Она появляется, просит две-три сотни долларов, потом исчезает на год, а затем появляется снова и просит еще пару сотен. И всегда мила и дружелюбна.

– Значит, она помнит вас, – сказал Мейсон.

– Еще бы! Кроме того, у нее есть эта... как она называется? Ах, да, тридцатипятимиллиметровая камера, и она снимала меня еще в больнице. Я тогда, правда, ничего об этом не знала, но она сказала мне об этом.

– Она показывала вам эту ленту?

– Нет.

– А вы не думаете, что она вас обманывает?

– Нет, мне кажется, что она у нее действительно есть.

Мейсон задумчиво сказал:

– Вы платили деньги шантажистке, чтобы она хранила вашу тайну, а теперь хотите, чтобы она рассказала правду?

– А почему нет? – удивилась Элен Эддар. – Байрды погибли в автомобильной катастрофе. Хармен Хаслетт погиб в море. И мой сын является теперь единственным наследником фирмы и двухмиллионного состояния. Ради сына я готова на все, мистер Мейсон. Уайт очень горевал, когда Байрды погибли, хоть они и оставили ему кое-какие деньги, но все равно он какой-то неприспособленный к жизни, и такое состояние помогло бы ему твердо встать на ноги.

– Он может встать на ноги и другим путем, – ответил Мейсон.

– Нет, нет, только не Уайт! – ответила она. – Сейчас у него нет никакой почвы под ногами. Поверьте мне, все было бы не так, будь Байрды живы. Но они умерли... Нет, мистер Мейсон, я все обдумала, прежде чем прийти к вам.

– Понятно, – ответил тот. – И чего вы ждете от меня?

– Я хочу, чтобы вы получили от Агнес Берлингтон показания или как это еще называется. Письменные показания.

– Фамилия вашего сына Байрд?

– Да. Его зовут Уайт Байрд. Однажды, когда Белинды и Августа не было дома, эта женщина пришла и к нему. Она была с ним мила, рассказала, что работала сестрой в больнице Сан-Франциско, когда он появился на свет, ухаживала за его матерью и хотела бы ее сейчас повидать. Судя по всему, хотела шантажировать Байрдов.

– Та самая медсестра?

– Да, конечно! Она даже сообщила ему свое имя – Агнес Берлингтон.

– И что было потом?

– Она расспросила Уайта о его матери. О том, как она выглядит, какая у нее походка, стройная ли она. Уайт ответил, рассмеявшись, что его мать совсем не стройная, а скорее полная. Так они поговорили немного, а потом Агнес ушла...

– Вы еще что-то недоговариваете, – сказал Мейсон. – Рассказывайте все.

– Я и так вам все рассказываю, – ответила Элен Эддар. – Короче говоря, Агнес стала шантажировать и Байрдов. Она как-то подстерегла мистера Байрда и сказала ему, что служила медсестрой в больнице, когда родился его сын, а потом намекнула, что мать Уайта стройная женщина, и попросила взаймы двести пятьдесят долларов. Байрд дал ей эти деньги.

– Ну, и дальше?

– Через какое-то время она появилась снова, и опять «заняла» двести пятьдесят долларов.

– И сколько же Байрды выплатили ей вообще?

– В общей сложности тысячу двести пятьдесят долларов.

– Откуда у них такие деньги? И почему они платили?

– Платили, – ответила Элен Эддар, – разумеется, против желания. Но у них не было другого пути.

– И в течение этого времени вы тоже платили?

– Да, я тоже давала ей деньги «взаймы».

– И теперь вы хотите с ней поговорить? – недовольно спросил Мейсон.

– Да, я платила ей за молчание, а теперь хочу, чтобы она заговорила. Теперь мне нужны ее показания.

– Возможно, это какое-то крупное мошенничество, – пробормотал Мейсон.

– Что вы имеете в виду?

– Ведь вы могли все это выдумать, когда узнали, что после Хаслетта осталось два миллиона... Ну хорошо, мисс Эддар, я поговорю с этой медсестрой. Но предупреждаю вас, что я настроен очень скептически, и мне нужны доказательства. Очень убедительные доказательства.

– Она даст вам доказательства, – заверила Элен Эддар.

– В таком случае мы поступим следующим образом, – сказал Мейсон. – Мы навестим эту Агнес Берлингтон. И если я сочту, что она говорит правду, я возьму у нее письменные показания.

– И эти письменные показания будут действительными даже в том случае, если с ней что-то случится? – спросила Элен Эддар.

– Жила же она эти двадцать лет, – бросил Мейсон. – Проживет и еще какое-то время. Но в любом случае ее показания могут быть предъявлены как официальный документ.

– И вы сделаете это для меня?

– Вы ведь отказались от моих услуг.

– Сейчас ситуация изменилась, мистер Мейсон. На многие вещи я смотрю теперь другими глазами.

– Это верно, – согласился Мейсон и внезапно спросил: – А что вы скажете о Максин Эдфилд?

– В каком плане?

– Вы хорошо ее знали?

– Очень хорошо.

– Вы советовались с ней?