Осколки тысячи ветров. Вихрь Империи - Наталья Гимон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ненависть невидимым вихрем охватила сердце последнего унэокарри. Эти демоны вычеркнули из живого мира всех его «детей» и ещё глумятся над ними, называя словечком, родившимся в их лабораториях?
— Я не морф!!! — заорал он так, что одинокое эхо взвилось над деревьями: — Я — последний из «отражений» — древнего, благословлённого самим ветром народа, носившего имя «унэокарри». Последний, благодаря тебе, человек.
Голубые глаза Старейшины сузились. Захотелось обернуться свирепым у́расом и разорвать острыми кинжалами клыков глотки своих врагов, упиваясь их последним, меркнущим в глазах ужасом. Мозг Старейшины неосознанно дал команду к преобразованию тела, но внезапно, не позволяя измениться, острая боль пронзила его мышцы. Эта же боль отрезвила и напомнила о том, что его смерть станет концом его расы.
Последний унэокарри знал, что человеческие колдуны не смогут поразить его на расстоянии. Но здесь, на священной поляне его народа, были не только они. В его сторону сейчас смотрело несколько десятков арбалетов. Следовательно, нужно всё разыграть так, чтобы не дать им шанса успеть за мишенью. Так… В их глазах он стар и раздавлен горем. А что может случиться в таком состоянии со стариками?..
Перламутровое лицо Старейшины исказила судорога. Он пошатнулся и, чтобы не упасть вниз на землю, повалился на камень. Дальше — быстрый мысленный призыв ветра, и долгий выдох надёжно стирает с алтаря нанесённые приготовительные письмена. Жаль, что сам рисунок перехода он уничтожить не сможет, однако без исчезнувшей части эта картинка — всего лишь красивый узор. И последнее: принесение жертвы, одаривание вселенной тугим сгустком силы. Старейшина легонько бросил символ изначальной крови своего сына, и он, тоненько зазвенев, покатился прямиком в центр начерченной фигуры.
— Стреляйте!!! — завопил ведьмак не своим голосом. Но было поздно. Заклинание заработало, вспыхнуло, принимая поднесённый ему дар, и тут же поглотило просившего. Последнее, что увидел Старейшина, — это огромные от разочарования и бессилия чёрные глаза ведьмака и бледное, не верящее в реальность происходящего лицо императора. А потом пришла боль, и мгновения растянулись в вечность.
Боль крутила и ломала его тело, разбирала на части и собирала вновь по своему усмотрению. Он пытался кричать, но не услышал ни звука. Кажется, он оглох и ослеп. Или вновь собранное тело не имело горла или ушей. В какой-то момент его словно проволокло сквозь радугу и бросило в самый центр первозданного ослепительно-белого огня, который напоследок опалил его беззащитную сущность и, наигравшись, выбросил надоевшую куклу во тьму.
Боль медленно отступала, но её место занимал холод, неспеша пробиравшийся внутрь, к сердцу. Старейшина застонал и попробовал пошевелиться и с удивлением и облегчением осознал, что тело его на месте. Он осторожно перевернулся на бок, и его замутило. Голова начала наливаться дурнотой. Однако под своими ладонями унэокарри ощутил влажную от росы прохладную траву и жёсткие остья веточек. Он попытался встать, и его нутро сразу же извергло из себя едкую белёсую жижу. Кое-как отползши в сторону, Старейшина прислонился спиной к твёрдой неровной поверхности. Дрожащие пальцы определили её как древесный ствол. Посидев так некоторое время и немного придя в себя, унэокарри отрыл глаза и попытался осмотреться.
Вокруг царила непроглядная темень, но она не была ни опасной, ни затхлой или душной. Свежий воздух, словно вода, омывал измученное тело беглеца. Наверху иногда раздавался негромкое поскрипывание и шорохи. Постепенно глаза начали различать окружавшие его со всех сторон деревья. «Я в лесу?» — подумал Старейшина и постарался подняться на ноги. Голова кружилась, и безумно хотелось пить. Всё тело, словно сетью, было опутано дикой слабостью, которая мешала ему двигаться. Но останься он и дальше здесь сидеть, возможно, всё кончилось бы очень печально. Ведь Старейшина даже не знал, куда попал, в какой мир его закинуло, что есть в этом мире. Или, может быть, волшебство не сработало, и он остался в своём, только где-нибудь в другой его части?.. Нет, могущество «Высших крыльев» не могло не сработать. Но тогда где он? Кто живёт под этим небом?..
Внезапно унэокарри различил далёкий гул. И это был первый незнакомый звук, прозвучавший здесь. И последний подумал, что о нём нужно узнать побольше, чтобы понять — опасен он или нет.
Шатаясь из стороны в сторону и цепляясь за стволы деревьев, чтобы не повалиться окончательно, Старейшина побрёл среди спутанной темноты чужого леса в поисках источника гула.
Сколько ему пришлось идти, унэокарри не помнил. Несколько раз гул повторялся, помогая не сбиться с пути. Однако, чем дальше двигалось его измученное тело, тем меньше сил в нём оставалось. И когда деревья неожиданно кончились, а земля под ногами начала забирать вверх, Старейшина даже застонал от досады. Но, различив совсем недалёкую кромку подъёма на фоне чернильно-синего, присыпанного яркой звёздной пылью неба, решил всё же забраться наверх чего бы это ни стоило и оттуда попробовать понять, откуда же исходят те странные, неравномерно повторяющиеся, тягуче-низкие звуки. Каково же было его изумление, когда у самой вершины пальцы его вместо травы и мягкой почвы наткнулись на россыпи мелких пыльных камешков, а после ладони и вовсе легли на ровную, хоть и ноздреватую каменную поверхность. Покачиваясь, унэокарри выпрямился, стоя на коленях и попробовал оглядеться.
Чёрный в темноте гребенчатый поверху лес по-прежнему безмолвно замер вокруг. Но его непроглядная тень здесь будто лопнула, явно прорезанная каким-то трактом. Однако иномирянин никогда ранее не видел, чтобы лесную дорогу закрывали камнем, если только… Может, где-то рядом находится святилище лесных эльвов?
Старейшина хотел было подняться на ноги, но тут силы совсем оставили его. Внезапно от потерял равновесие и, взмахнув руками, повалился навзничь, крепко встретившись затылком с каменным трактом. В голове загудело, и гул нарастал с каждой секундой. Балансирующий на краю забытья разум вдруг осознал, что гул — тот самый и что нужно срочно возвращаться под защиту леса. Но ни один мускул не пожелал исполнять его столь мудрый приказ. Постепенно сквозь закрытые веки унэокарри различил приближающийся вместе со звуком свет, который становился всё ярче и ярче. А после звук вдруг изменился, и спустя несколько мгновений он услышал изменённую, но всё же узнаваемую речь:
— Ох, ёпт… Мужик, ты живой?..
Проваливаясь в беспамятство, последний из «отражений», Старейшина благословлённого самим ветром народа с ужасом понял.
Человек! Его нашёл человек!
Ярко-синее небо в огранке лучей майского солнца радовало мир своей сапфировой глубиной. Оно притягивало взгляды
