Стражи Армады. Прыжок за грань - Роман Приходько

– Ой, кровиночка моя родная! Не ходи никуда, горемычный! Сон мне ночью снился, что упадет небесная железяка, и сгоришь ты в муках адских! Не пущу – хоть убейте! Не отдам на погибель!..

Как отец ни старался оторвать тещу от сына – ничего не выходило. Да еще вдруг на сторону бабки встала матушка, прибежавшая следом. Внезапно завязавшаяся склока переросла в трагедию. Отбивавшийся от женщин папаша оступился и упал спиной на острый край мотыги, брошенной на землю бабкой. Тогда впервые Василий увидел столько кровищи. Целая лужа образовалась на дорожке под пострадавшим, пока приехала «скорая». В больницу забрали отца и сына. От пережитого шока парнишка не разговаривал три дня, пока к нему в палату не перевели заштопанного хирургами батю.

Именно после этого случая Сивоконь панически боялся летать. По долгу службы, конечно, приходилось, и не раз, но душевному состоянию прапорщика в этот момент не позавидовал бы никто. Благо, шлем всегда скрывал встававшие дыбом волосы, да чуть затемненный щиток бронестекла маскировал наполненные ужасом глаза.

Сегодняшний день исключением не был. Едва Ми-24 оторвался от земли, прапорщик до боли в пальцах уцепился за угол лавки для пассажиров и втянул голову в плечи. Пока «вертушка» неслась в сторону Зоны, Сивоконь, как всегда, прочитал молитву и сидел, уткнувшись в карту невидящими глазами. Минут через двадцать штурман прохрипел в переговорное устройство:

– Мы на подлете. Сначала работаем Пятихатки. Потом куда?

Сивоконь встрепенулся, почему-то оглядел десантный отсек, где дремали бойцы, затем прочистил горло и, стараясь говорить как можно спокойней, ответил:

– Западную часть Пустыря прочешем – и на Болота.

Штурман подтвердил маршрут, нелестно помянул свою работу и отключил связь. Началась рутина.

Сначала прошли по краю Рубежа, затем змейкой отработали Пятихатки. Кроме военных патрулей и двух стаек мутантов живых форм не обнаружили. Только перевалили окраину долины, как в корпусе старой фермы, где колхозники до аварии на АЭС доили буренок, нашли два объекта, по всем показаниям походившие на людей.

– Проверять будете? Или как? – ожил в переговорном устройстве пилот.

– Садись возле башни! – выдохнул прапорщик и рявкнул бойцам: – Подъем! Минутная готовность!

«Миксер» клюнул носом, повернулся боком к дороге и, чуть ли не чиркнув днищем по верхушке жестяного водонапорного монстра, стал снижаться.

Только Сивоконь спрятал карту, как по корпусу вертолета забарабанили пули.

– Сука! Твою чайку о землю! – проорал пилот.

«Вертушка» резко качнулась вбок и с отворотом стала набирать высоту. Турбины взвыли от натуги. Десант полным составом впечатался в борт, затем дружно посыпался на пол. По днищу звонко зацокал свинец.

– Леня, заходи на корпус от дороги! Два бандюка с «калашами». Работаем НУРСами, – хрипел в гарнитуру штурман.

«Серьезный подход», – подумал прапорщик и крепче вцепился в металлическую лавку.

Поплутав немного между цехами, административными постройками и складскими помещениями заброшенного завода, сталкеры выбрались к северному заслону «Пепла». На толстом суку старого корявого дерева, впившегося корнями в фундамент кирпичного забора, висел труп с простреленной головой. Новенький пеньковый канат врезался в опухшую шею, контрастируя белизной с синюшно-серым лицом, обезображенным зловещей маской смерти. На плече у мертвеца сидел растрепанный черный ворон и с аппетитом клевал в пустой глазнице. К измазанному кровью и грязью комбинезону медной проволокой была прикручена табличка с надписью «Убийца».

Егора передернуло. Пусть он не знал сумасшедшего бродягу, но тот все же был человеком. Ну, застрелили несчастного, наказали за смертный грех, зачем вешать тело на поругание падальщикам? Почему не предать земле? Все и так прекрасно знали, что за убийство на территории «Пепла» последует немедленное наказание. Территория завода повсюду увешана предупреждениями об этом. Не понимал парень, почему черствеют души людей. Да, война, да, каждый день борьба за выживание, но к чему уподобляться варварам, фашистам?..

– Это он? – поморщился Егор, отворачиваясь от мерзкого зрелища.

Старый кивнул и, опустив голову, продолжил топать ботинками по асфальту. Было заметно, что в душе ветерана еще не все перегорело. Неизвестно, какие мысли и эмоции пытался он скрыть от глаз окружающих, но то, что рана от потери напарника, друга, единственного близкого человека продолжала кровоточить, утаить не получалось. Красные белки, осунувшееся лицо, чуть сгорбленная фигура, отсутствие прежней хитринки и блеска во взгляде, хмурая маска, углубившая морщины, – все свидетельствовало о боли, не отпускавшей сталкера.

– Удачи! – напутствовал путников командир блокпоста.

– С нами Зона! – выдохнул сталкер и словно весь подобрался. Будто доза энергетика мгновенно разлилась по телу. Сущность человека, способного на чувства и переживания, смыло одним лишь упоминанием о Ней. Суровый воин восстал из глубин естества, готовый биться, рвать глотки, карабкаться, сдирая локти и ломая ногти на пальцах, лишь бы двигаться вперед, объятый жаждой жизни и мщения.

Поравнявшись с автобусом, стоящим почти поперек дороги в сотне метров от блокпоста, Старый включил детектор аномалий, вынул дробовик, дослал патрон, щелкнул предохранителем и предупредил спутника:

– Сюда иногда забредают аасмены – смотри в оба! – Егор кивнул и повторил те же манипуляции со своим АК.

Шли быстро, но без спешки. Солнечный свет прорывался сквозь строй рваных туч, медленно плывущих над Зоной, и ложился на землю неправильными размытыми пятнами в форме летящих островков и пенистых гребней веселых волн. Покрытие дороги разрывала паутина трещин, напоминавшая конфигурацией границы политической карты мира. Сквозь трещины пробивались пучки чахлой растительности. Обочина оказалась более податливой перед натиском природы. Мертво-зеленого цвета трава и мелкий кустарник упрямо наседали с обеих сторон, предрешая печальный конец творения человека.

За плавным поворотом, огибавшим с юга высокий холм с покатой вершиной, Старый остановился и достал бинокль. Впереди виднелась небольшая рощица скрюченных невысоких деревьев, у самого края которой кружила стая ворон. Сталкер навел оптику и долго всматривался в заросли травы на опушке.

– Пошли, поглядим, что там стервятники нашли, – пробормотал он задумчиво и стал осторожно спускаться с дорожной насыпи.

На подходе к деревьям у путников почти одновременно засигналили детекторы, но и без них были видны очаги двух аномалий, хлестко бивших сине-белыми молниями электрических разрядов в тело человека, лежащего в позе эмбриона.

– Наверное, за артефактом полез между двумя «энерго», но чуть не рассчитал или что-то помешало. Там в стороне, похоже, еще один бедолага, – указал ветеран в сторону шевелящихся зарослей.

Стоило сталкерам приблизиться ко второму покойнику, с места пиршества нехотя взлетело десяток недовольных черных воронов, которые тут же уселись на ветви ближайшего дерева. С непривычки картина предстала страшная. Лицо трупа было обклевано до кости. Белый череп с желтыми зубами смотрел в небо пустыми глазницами. На груди темнели бурые пятна засохшей крови. Рядом валялся вывернутый наизнанку рюкзак и остатки его содержимого. Ничего ценного: старый котелок, порванная упаковка бинтов, алюминиевая ложка и початый рулон туалетной бумаги – все, что не понадобилось мародерам.

– Это анархисты. Видно, за ними следили, а когда те достали артефакт – пустили в расход и обшмонали, – поддел ботинком пустой сидор Старый.

– Заметь, ни одной стреляной гильзы. Наверное, застали врасплох, – бледнея на глазах, предположил Егор и еле успел отвернуться. Утренний завтрак потоком устремился в траву на радость пернатым обитателям здешних мест. Не сказать, что он никогда не видел покойников, нет – приходилось и не раз. Но чтобы так близко и настолько обезображенный труп – такое случилось впервые.

– Молодец, правильно заметил, – похвалил сталкер, вытаскивая бутылку с водой. – А вот харч переводить – это зря. На, попей, – пока Егор отходил от приступов тошноты, ветеран вытащил КПК и, манипулируя кнопками, сказал: – Отправлю пока сообщение их командиру, пусть похоронят по-человечески. Я с «Анархией» в хороших отношениях, один раз даже отлеживался недельку у них на базе после ранения.

Затягиваясь дымом первой за день сигареты, чтобы продавить стоящий в горле ком, Егор отошел подальше от напарника, который укутывал голову мертвеца в его же рюкзак, и пустился в размышления: «Как же далека реальность от сцен насилия в знаменитых голливудских триллерах. Вроде на экране спокойно смотришь на расчлененные тела, отрезанные головы и вынутые наружу внутренности, а в жизни мутит от одного только вида изуродованного трупа. Черт, я реагирую на все как кисейная барышня – скоро в обмороки валиться начну… Зона не для меня. Не смогу привыкнуть к смерти. Если не загнусь, сопровождая Старого, то двину отсюда куда подальше, чтобы быстрее забыть все, как страшный сон…»