Время "Ч" - Хулио Травьесо

«Компаньерос, нам предстоит штурмовать казарму Монкада…» Фидель обратился к повстанцам с краткой речью, в которой в общих чертах изложил план операции. Ее успех зависел прежде всего от фактора неожиданности. Дислоцированные в Монкаде воинские подразделения имеют превосходство в вооружении, однако в ближнем бою легкое оружие повстанцев дает целый ряд преимуществ. «Участие в штурме дело совершенно добровольное, так что если кто передумал, может сейчас отказаться». Таких было немного — они оправдывали свой отказ плохим вооружением. Тапанесу этот аргумент показался совершенно неубедительным, он считал этих людей просто трусами. «Сейчас не время раздумывать, необходимо браться за оружие, не размышляя, плохое оно или хорошее». — «Наше оружие нас вполне устраивало, — вспоминал Тапанес, — но даже если бы оно было в тысячу раз хуже, то все равно, мы не колеблясь пошли бы в бой». Хуан Альмейда: «Фидель отдал распоряжение запереть на время дезертиров, так как момент был ответственный. Я на его месте приказал бы их всех расстрелять. Именно из-за них в наших рядах возникли некоторые колебания, послужившие косвенной причиной того, что часть машин, подъезжая к Монкаде, свернула на развилке не на ту дорогу».

Как вспоминает Бенитес, характер предстоящей операции, несмотря на всю ее сложность и опасность, не испугал его; наоборот, он был счастлив, что близился долгожданный час. В его памяти навсегда запечатлелись слова Фиделя, обращенные к участникам штурма:

«Компаньерос!

Через несколько часов станет известно, победим мы или же потерпим поражение. Но знайте, каков бы ни был исход нашего выступления, дело, за которое мы боремся, все равно победит. Если мы одержим победу, значит, мечтам Хосе Марти суждено сбыться в ближайшее время. Если нет, то все равно, жертвы не окажутся напрасными; вдохновленный нашим примером, кубинский народ подхватит знамя борьбы и понесет его вперед. По всей стране, с востока на запад, разгорится пламя восстания. Здесь, в Ориенте, лучшие представители молодого поколения в столетнюю годовщину нашего Апостола первыми бросят клич, уже звучавший дважды на этой земле, в 1868 и 95 годах, — свобода или смерть!

Теперь вы знаете, какое сложное задание предстоит вам выполнить и понимаете, насколько оно опасно. Тот, кто сегодня ночью пойдет вместе со мной к стенам Монкады, делает это совершенно добровольно. У вас еще есть время передумать. Кому-то придется остаться, потому что оружия на всех не хватает. Сейчас же все, кто решил идти, пусть сделают шаг вперед. И запомните, стрелять мы должны лишь в крайнем случае».[28]

МОНКАДА

Монкада по своему значению — вторая в стране военная крепость. Мы надеялись захватить ее без единого выстрела, используя фактор неожиданности. Наш план заключался в том, чтобы застать противника врасплох…

1

Строительство казармы, первоначально задуманной как городская тюрьма Сантьяго, было начато в 1859 году. Однако вскоре началась Первая война за независимость, и испанские власти использовали ее как военное укрепление для борьбы с кубинскими повстанцами. Закончили ее строить в 1878 году, и глазам жителей Сантьяго предстала внушительная крепость с многочисленными казематами, способными вместить до двухсот заключенных. В честь супруги испанского короля Альфонса XII ее назвали казармой имени королевы Мерседес. В 1893 году ее узником стал Гильермо Монкада, обвиненный испанцами в государственной измене. После провозглашения республики в 1902 году казарме присвоили его имя. Чуть позже здесь расквартировались части сельской жандармерии, созданной по указанию первого кубинского президента Эстрады Пальмы. С тех пор казарма Монкада становится местом, где то и дело разыгрываются события, так или иначе связанные с политической борьбой в стране. В 1906 и 1912 годах отсюда направлялись формирования для подавления выступлений против американского засилья; в 1917 году гарнизон Монкады восстал против правительственного режима, заявив о своей приверженности либеральной партии и ее лидеру Хосе Мигелю Гомесу. Во времена диктатуры Мачадо в застенках крепости, комендантом которой был назначен генерал Антонио Ортис, пытали и казнили многих кубинских патриотов. Именно тогда она снискала себе печальную славу по всей стране. В те же годы здесь находился в заточении Антонио Гитерае.

После прихода к власти Батисты казарма была опоясана высокими стенами с пулеметными вышками и блокгаузами, придававшими ей вид неприступной цитадели в самом сердце города, — недостаточно прочной, чтобы выдержать артиллерийский обстрел, но вполне способной противостоять выступлениям революционных групп, оснащенных легким оружием.

В 1953 году здесь дислоцировался 1-й полк имени Антонио Maceo, один из десяти, входивших в состав батистовской армии. Крепость имела форму неправильного треугольника, две стороны которого примыкали к улицам Пасео-де-Марти и Тринидад, а третья — к Центральному шоссе. С внешним миром казарма сообщалась с помощью четырех сторожевых постов: пост № 2 выходил на Пасео-де-Марти, пост № 3 — на Тринидад, пост № 4 — на Центральное шоссе, пост № 5 — на Пасео-де-Марти как раз напротив дома, где жил командир полка. Пост № 1 — внутренний — располагался рядом с караульным помещением. На каждом посту несли дежурство три человека, в самом же городке насчитывалось около четырехсот солдат и офицеров. На крыше были установлены тяжелые пулеметы. Вокруг казармы размещались военный госпиталь, городская больница, Дворец правосудия и упоминавшийся выше дом командира полка полковника Альберто-дель-Рио Чавиано.

В состав штаба полка имени Maceo входили: заместитель командира полка майор Андрее Перес Чаумонт, инспектор полка майор Рафаэль Моралес Альварес, адъютант командира капитан Мануэль Агила Хиль, капитан Хуан-де-Дьос Руис, лейтенанты Гонсалес Альфонсо, Теодоро Рико и Анхель Мачадо и, наконец, начальник разведывательного отдела капитан Агустин Лавастида — он не входил в подчинение командира полка и имел отдельную канцелярию на третьем этаже. В состав военного гарнизона Сантьяго входили также полицейские силы под командованием майора Хосе Искьердо Родригеса и 18-й эскадрон сельской жандармерии, возглавляемый лейтенантом Педро Сарриа Тартабуль, одним из немногих офицеров в армии, закончивших военное училище и Гаванский университет.

5 часов утра. Город погрузился в предутреннюю тишину; только-только угомонились его шумные обитатели, утомленные долгой карнавальной ночью. Запоздалые торговцы, сонно позевывая, запирали свои заведения и расходились пустынными улицами, замусоренными разноцветным серпантином, бумажными стаканчиками, остатками еды.

Душный воздух был насыщен целым букетом запахов, напоминавших о празднике: пахло жареной свининой, кукурузными пирогами «тамалес», пряной козлятиной, печеными бананами. На тротуарах громоздились ящики с бутылками из-под пива, растекались лужами глыбы льда. Город казался доведенным до изнеможения живым существом, постепенно угасавшим в рассветных сумерках.

Рядом с казармой Монкада в просторном доме, построенном в стиле «бунгало», спал безмятежным сном полковник Альберто-дель-Рио Чавиано, командир 1-го полка.

В этот поздний — или, правильнее сказать, — ранний час было и немало тех, кто бодрствовал. В двух кварталах от Монкады городская больница Сатурншю Лаура светилась огнями дежурного отделения, где медсестра отгоняла сон, беседуя с дежурным врачом. По соседству с больницей во Дворце правосудия мучился бессонницей, привалившись на деревянной скамье, полицейский Хенаро Кинтана. С нетерпением ждали смены караула часовые пяти сторожевых постов Монкады. В 17 километрах от Сантьяго, чуть в стороне от фермы «Сибоней», спокойно похрапывал в небольшом домике ее владелец Рафаэль Нуньес. На самой же ферме в это время никто не спал — здесь съехавшиеся со всех концов острова люди завершали последние приготовления к штурму казармы Монкада.

Варадеро, полдень. Проведя несколько часов на своей роскошной вилле, Батиста решил перебраться на яхту, пригласив с собой гостившего здесь главного редактора «Майами Геральд» Джорджа Бибса. Удобно устроившись в шезлонгах на кормовой палубе, Батиста и Бибс неторопливо беседовали, в то время как яхта медленно скользила по лазурным водам вдоль зеленеющего сосновыми рощами побережья. Слушая Батисту, Бибс обдумывал ближайший выпуск своей газеты, на страницах которой он собирался опубликовать интервью с кубинским диктатором. По палубе бесшумно двигались стюарды, разнося прохладительные напитки, чуть поодаль матросы драили медные поручни.