Кубатура сферы - Сергей Слюсаренко

— Ну, не говори. Хотя непонятно, чего ты боишься, что я могу сделать твоему боссу? Ведь если он таким, как ты и Барлога, приказы отдает, видать, власти у него много?

— Ни хрена ты не сделаешь! Думаешь, Зона — это бабские по… посиделки? Думаешь, мы ради хабара, что эти сталкеры гребут, тут сидим? Работа у нас тут! Работа. Чтобы такая сявота, вроде тебя, не залезла куда не следует. И начальство у нас есть. Только далеко сидит!

— Уж не Сферу сторожите ли часом? — Малахов сам удивился этой догадке.

— Не твое дело. Вали отсюда, пока цел! — Буза решил, что он победил.

— Хреново вы ее сторожите, — продолжил Малахов. — А тебе, любезный, я так скажу. Сейчас ты тихо выйдешь отсюда, погрузишь своих телков бывших в машину и свалишь дальше, чем видишь. Понял?

— Это в смысле?

— На, посмотри. — Малахов отдернул штору с окна за спиной. Снаружи было хорошо видно джип и лежащий возле него труп. — Погрузишь и увезешь всех. И того, что в коридоре стоял. Незачем тут разводить колумбарий.

— Ну, ты влип, точно. — Буза резко вскочил, словно собирался порвать руками всех присутствующих. Но, не увидев страха у врага, никем не удерживаемый, быстро вышел из корчмы.

— Не уберет, сволочь, — пробормотал Тимур и отправился вслед за бандитом.

Рымжанов остановился возле столика, где сидел давешний собеседник Бузы. Тимур сказал ему что-то краткое, и тот немедленно шмыгнул вон из зала.

— Ну что, Клава? Что скажешь? — Малахов привстал и пододвинул женщине стул.

— Хорошая игрушка. — Клава повертела в руке «Шляпку» и положила ее на стол. — «Жучок» я ему прицепила на пальто, так что теперь он далеко не убежит. А вообще мерзкий тип. Амеба, но с амбициями. А со Сферой ты угадал, он дернулся, когда о ней услыхал. Слушай, надо поесть нормально!

— Зина! — Малахов громко позвал официантку. Та, словно ждала сигнала, кинулась к столу.

— Чего изволите? — склонилась в ожидании Зина.

Вчерашний ужин научил Зину вежливости. А сегодняшний инцидент с Бузой вообще заставил Зину стать образцом услужливости.

— Так, нам ужин на троих, сама понимаешь, хороший. И еще в номер отнеси. И водочки. В номер — на двоих накрой, у нас там гость.

— Как скажете. — Зина попыталась сделать книксен и чуть не упала.

Через мгновение она вернулась с подносом, на котором лежали белоснежные салфетки, вилки, ножи и плетеная корзинка с хлебом. Зина не очень ловко разложила приборы и так же стремительно скрылась на кухне.

— Вот за что я тебя, ценю, даже можно сказать, люблю, так за твое умение находить общий язык с обслуживающим персоналом. — Малахов развернул салфетку и положил ее на колени. Та была накрахмалена до хруста.

— А салфетки у них прямо гремучие. — Клава постучала своей салфеткой по столу. — В чем они их вымачивают?

— Не продолжай, — засмеялся Вадим.

Тут к ним присоединился Тимур. Он рассказал, что Буза и впрямь хотел бросить своих покойников и смыться, но Тимур вежливо настоял на первоначальном плане. Мужик, которого выперли вместе с Бузой, помог погрузить. Правда, Буза уехал без своего собеседника. Тот клялся, что он никакого отношения к Бузе не имеет, что у него свои, легальные, дела в Зоне и вообще он тут проездом. Впрочем, и ему Тимур маячок на ватник повесил, так, на всякий случай. Заодно Рымжанов поднялся в номер и сказал Тельбизу, чтобы он запустил мониторинг по маячкам.

Корчма, которая с момента прихода туда Малахова с товарищами хранила тревожное молчание, ожила. Присутствие бандитов, а потом и разборки с ними парализовали посетителей. Сейчас зал гудел, клиенты, в основном сталкеры, расслаблялись. За каждым из столиков весело болтали местные, громко произносились нескладные тосты. Посетители время от времени кидали любопытные взгляды на чужаков, но без всякой агрессии.

То, что сегодня в Зоне был перекупщик, сказывалось во всем. Для многочисленных и денежных по случаю клиентов было приготовлено особое меню. Такой же изысканный выбор предложили и Малахову с друзьями. Ужин начался с черной икры, которую Зина принесла в хрустальной вазочке на льду. Водка была не в стеклянном, а тоже в хрустальном графине. Хлеб свежайший, с хрустящей корочкой. Потом что-то ароматное в кокотницах, бараньи отбивные и воздушное пюре. Прибежавший ближе к концу ужина хозяин предложил за счет заведения киевский торт, который сегодня привезли прямо из фабрики имени Карла Маркса.

— А что, разве фабрика называется не «Рошез»? — спросил Малахов.

Киевский торт на всем постсоветском пространстве оставался всегда экзотикой. Но события последних двадцати лет приучили людей к тому, что настоящий торт делается только «Рошезом», а остальное — подделка.

— Ну как можно? Кондитерская фабрика в честь повешенного? — Хозяин делано всплеснул руками. — Вы знаете, в Киеве все старые названия вернули. И улицам, и площадям! А вы давно в Киеве были? Говорят, как унию с Россией подписали, так на Крещатике опять стало хорошо! Даже жлобья нету, как раньше! Вы знаете, я так этот город любил, но пришлось уехать перед войной. Вот заработаю здесь на квартиру и вернусь. Всю жизнь мечтал на Левашовской жить.

— Спасибо, несите тортик, — перервал Тимур словоохотливого корчмаря.

Тот понял и убежал на кухню давать указания.

— Ну что, может, с Тягой побеседуем? — Клава все это время краем глаза следила за сталкером, которого показал им на мониторе Сухой. — А то спать уже охота.

— Тимур, не пригласишь ли товарища к нам на кофе? — Малахов кивнул в сторону окна, где Тяга уныло цедил пиво.

— Запросто! — Тимур легко встал и, чуть прихрамывая, пошел к столику. Он склонился на секунду возле сталкера и что-то ему сказал. Тот с достоинством кивнул и как ни в чем не бывало продолжил пить свое пиво.

— Они сейчас допьют и соизволят. — Тимур вернулся на свое место.

— Что с ногой? — строго спросила Клава.

— Да ерунда, в лесу поцарапался. Саднит слегка, надо потом продезинфицировать. Ерунда.

— Так, Тимур, немедленно в номер, анализы сделай и обработай. — Малахов был категоричен. — Мы тут сами разберемся.

— Да ерунда, Вадим! И тортика хочется, — отшутился Рымжанов. — Я ведь врач, понимаю, что к чему!

— Врачу — исцелися сам! Тимур, если ты хромаешь, это уже не шутки! Давай. А тортик мы тебе принесем.

Тимур сделал вид, что сильно расстроен, и ушел в номер.

Сталкер Тяга подошел к столу минут через пять. Скорее всего выдерживал паузу для важности.

— Я Тяга. Я точно знаю, где можно хороший хабар найти, — протянул он руку Малахову. На Клаву посмотрел как на пустое место. — А Сухой что, с вами уже не ходит? — продемонстрировал осведомленность сталкер.

Тяга был мужчиной лет тридцати. Его бритый по сталкерской моде череп покрывала тонкая вязаная шапочка. Армейские брюки с множеством карманов были почти новые, а вместо берцов, в которых тут щеголяло большинство, на нем были желтые ботинки, судя по фирменному клейму — «Катерпиллер». Да и куртка-ветровка поверх натовского свитера у него была не из дешевых. Щегольская амуниция говорила о том, что дела у сталкера идут хорошо.

— Я беру из хабара все, что мне нужно. Еще вам остается. И сто баксов в час, — сообщил сталкер. Тяга говорил резкими, рублеными фразами, тоном, не терпящим никаких возражений.

— Сядь. — Малахов кивнул на свободный стул. — Мы о другом хотим поговорить.

Тяга не стал возражать, однако чувствовалось, что он недоволен. Пришлые не были обычными клиентами, как его и предупреждали другие сталкеры.

— Ты с Гаслом знаком? — Малахов дождался, пока Тяга устроится за столом.

— Ну, допустим, знаком. Тут вообще все со всеми знакомы.

— Как его найти?

— А он хочет, чтоб его нашли? — Тяга говорил, глядя в пространство и не желая встречаться взглядом с собеседниками.

— Говорят, у него проблемы какие-то? — Вадим не ответил на вопрос.

— А кому сейчас легко? — философски процедил сталкер.

— Ну, мы бы с ним встретились, и ему стало бы легче, — в разговор вмешалась Клава.

Сталкер перевел безразличный взгляд из никуда на Клавдию. При этом он смотрел на женщину так, будто только что ее увидел. Клава держала за черенок блестящую кофейную ложечку и слегка раскачивала ее, как маятник. Тяга словно приклеился к этим однообразным движениям глазами.

— Ты же понимаешь, мы здесь для того, чтобы помогать людям, мы ведь свои. — Голос у Клавдии был монотонным, без каких-либо эмоций или оттенков. — И для тебя очень важно, чтобы мы и тебе помогли, и твоему товарищу важно.

— Важно, — не отводя глаз от ложечки, ответил Тяга. Напора, с которым он начал беседу, в его голосе уже не было.

— Ну вот и помоги своему товарищу, ведь у него сейчас проблемы, а ты ему поможешь.

Малахов в какой-то момент и сам почувствовал непреодолимое желание все бросить и срочно помогать всем сталкерам, находящимся в затруднительном положении. Но немедленно стряхнул с себя психологическое оцепенение. Он знал, на что способна Клава.