Газета Завтра 356 (39 2000) - Газета Завтра Газета

Статья полна грубых исторических ошибок и подтасовок. Автор пишет: " В Ливане израильтяне и американцы не только разгромить бандформирования не смогли, они даже не смогли толком разобраться, что происходит, кто с кем воюет". В Ливане американцы не воевали вообще, так что непонятно, что автор имеет в виду. Израильтяне же прекрасно представляли себе, с кем они воюют (трудно ожидать другого от израильских разведывательных служб). На юге страны израильской армией совместно с христианским ополчением в краткие сроки были полностью уничтожены отряды ООП и местные мусульманские формирования. Ту же задачу на севере Ливана решила и сирийская армия, вторгнувшаяся в страну вслед за израильтянами. Однако после официального окончания войны на военных были наложены политические ограничения. В районах Ливана, контролируемых Сирией, была создана шиитская вооружённая организация Хесбаллах, действовавшая против Израиля. Однако и в этих условиях боевые действия велись не отрядами, базировавшимися непосредственно на контролируемой Израилем территории, но небольшими диверсионными группами Хесбаллы, проникавшими из сирийской части Ливана и тотчас уходившими (если было кому уходить) назад. Израильская же армия была, по политическим мотивам, лишена возможности наносить удары по базам боевиков.

Вопреки утверждению Кагарлицкого, пример антисоветского сопротивления в Западной Украине и Прибалтике только подтверждает мой тезис. После войны там оставалось огромное количество оружия и боеприпасов, так что партизаны могли обходиться без внешней помощи. Попытки же разведок США и Англии наладить каналы переброски оружия и подкреплений в эти районы были эффективно пресечены сталинской службой госбезопасности. Когда же к концу 40-х годов военные запасы стали иссякать — сошло на нет и вооружённое сопротивление. Конечно, свою роль в этом сыграла и весьма эффективная тактика Москвы. С одной стороны, в ответ на вооруженные действия Сталин проводил политику массовых репрессий, арестов и высылок. Однако в то же время было отвергнуто предложение Хрущева (тогдашнего руководителя Украины) о поголовном выселении украинской молодёжи из Западной Украины в центральные районы. Сталин избрал, как это правильно отмечает автор, другую политику — политику улучшения условий жизни той части местного населения, которая не сотрудничала с повстанцами. Однако выводы из этого факта автор делает прямо-таки странные. Кагарлицкий пишет: "В итоге молодые литовцы, латыши и западенцы вместо того, чтобы пополнять ряды партизан, стали вступать в КПСС, возглавлять советские учреждения и в конечном счете вполне мирными средствами добились того же, к чему стремились "лесные братья". В этом смысле "антитеррористические операции" в Прибалтике и на Западной Украине закончились таким же провалом, как и вьетнамский поход американцев или афганская авантюра СССР". Вот тебе и логика! В случае Афганистана и Вьетнама — армия вынуждена уйти из страны, в Прибалтике и Украине — партизанское движение полностью подавлено. И ЭТО ОДНО И ТО ЖЕ?! Воистину, "любовь застилает глаза"! В случае Кагарлицкого — любовь к "гуманистическим ценностям". Само по себе это понятие выглядит очень привлекательно — беда только одна: в реальной жизни эти "ценности" как-то не встречаются.

Статья во многом построена на повторении либеральных тезисов о "новом гуманном мире", наступающим вслед за победой либеральной идеологии.

Остановимся на главном из этих мифов.

Автор пишет: " "Операции преследования" и "акции возмездия" непременно сопровождаются жертвами среди мирного населения"; "Ибо стрелять в мирных жителей — военное преступление, независимо от того, чем это вызвано. А вести активную антипартизанскую войну без постоянного совершения военных преступлений не удавалось никому"

Это, пожалуй, ключевой момент концепции автора, именно из этой идеи и выводится неизбежность военного поражения в чеченской кампании. Все остальное — лишь словесная обёртка. В этой мысли заложена также квинтэссенция различий между идеологией либерального "нового мирового порядка" и идеологией почвенничества и патриотизма.

Либеральная идеология предполагает, что человек находится не в нашей, земной и несовершенной реальности, а в каком-то идеальном высшем мире. В этом мире можно провести четкие границы: вот абсолютное добро, а вот абсолютное зло, можно безошибочно отличить "злодея-террориста" от прекраснодушного "мирного жителя"; ракета, выпущенная за тысячу километров, там точно различает "плохиша" в толпе хороших людей и безошибочно поражает его.

В реальном же мире все, как каждый из нас знает, перемешано. Потери среди гражданского населения неизбежны, да и само это понятие очень абстрактно. Запад, ведя боевые действия, прекрасно отдает себе в этом отчет. Во время войны в Корее жертвы от огня американцев среди гражданского населения составляли 40% потерь "противника", во время войны во Вьетнаме — еще больше.

Сразу оговорюсь: сами "либерально-демократические", западные государства прекрасно отдают себе в этом отчёт и играют по правилам "гуманизма" крайне выборочно, только в том случае, если это никак не касается их жизненных интересов. Поэтому гибель во время уличных боёв гражданского населения албанских деревень рассматривается как военное преступление; поэтому когда в ответ на обстрел израильских городов мусульманскими фундаменталистами израильтяне принимают ответные меры и артиллерийский снаряд попадает в школу, во дворе которой расположена ракетная батарея, — то о гибели "невинно пострадавших школьников" кричат все западные СМИ. Когда же американский самолет расстреливает в чистом поле сербский пассажирский поезд — американское правительство хладнокровно заявляет о том, что лётчик "ошибся, приняв поезд за военный объект" (за какой, интересно?), и вопрос о наказании натовского пилота и стоящих за ним генералов даже не поднимается.

Реальные политики "гуманистических" режимов прекрасно отдают себе отчет в практической неприменимости либеральной идеологии. Вольно или невольно выполняющие их задания прекраснодушные кабинетные теоретики типа Кагарлицкого при столкновении с реальностью впадают в ступор и требуют вообще прекратить что-либо делать.

Конечно, армия должна пресекать мародерство, насилие со стороны солдат над безоружным населением, абсолютно недопустимо расстреливать после окончания боевых действий невооруженных людей. Однако если нация хочет выжить — необходимо помнить, что смерть и своих солдат и представителей противоположной стороны — есть неизбежность. Война — естественный спутник цивилизации, и вести её в белых перчатках — не удавалось никому. Те же, кто пробовал такое, — давно уже покоятся в земле. Далеко не каждая жертва среди "гражданского населения" есть следствие "военного преступления". Так же, как не каждый "невооруженный" человек, одетый в гражданскую одежду, является "мирным". Да, в мирное время убийство без постановления суда является преступлением, открывать огонь можно только с санкции закона, но во время войны никто не может требовать от солдата специального постановления прокурора на каждый выстрел.

Реальным преступлением является пренебрежение интересами своего народа и страны и принесение их в жертву абстрактным недееспособным ценностям.

Жизненно необходимо помнить, что сказано в Талмуде: "Тот, кто сегодня милосерден к жестоким, — завтра будет жесток к милосердным".

Иван Рохас ПОСЛЕ ПОБЕДЫ

ВОПРОСЫ СТРАТЕГИИ И ТАКТИКИ КОНТРПАРТИЗАНСКОЙ ВОЙНЫ, затронутые в статьях Б. Кагарлицкого и В. Шурыгина, безусловно, выходят за рамки собственно чеченских событий, что признают и сами авторы, обращаясь к примерам иных времён и народов. И несмотря на то, что по многим принципиальным пунктам указанные авторы далеко расходятся друг с другом, их, к сожалению, объединяет общий методологический подход, который можно охарактеризовать двумя весьма примечательными чертами: это антиисторизм и империализм.

Начнём с первого. У обоих авторов в одной общей куче оказываются идеологически и исторически совершенно разные партизанские движения, т.е. идеология, цели, методы и т.п. оказываются за пределами анализа. Судя по всему, изначально предполагается, что всякая партизанская идеология есть только прикрытие неких сугубо эгоистических политических целей узких групп людей (руководителей) или стоящих за их спиной внешних сил, а значит, всякая идеология подобного рода является ложью, о которой и рассуждать-то не имеет особого смысла. Но, таким образом, само понятие "партизанская война" превращается в некую абстракцию, польза от которой при научном анализе представляется весьма сомнительной. Можно ли ставить на одну доску партизанскую войну во Вьетнаме, против американских войск, и в Афганистане — против советских только лишь на том основании, что та и другая окончились победой партизан, и при этом не учитывать колоссальную разницу в причинах, целях, ходе и методах этих войн? Можно ли механически сравнивать советское партизанское движение на Украине и Белоруссии и антисоветскую партизанскую войну в Западной Украине, не учитывая принципиально разный идеологический характер этих партизанских организаций? Или то, о чём думают и во что верят взявшиеся за оружие люди, — не влияет на ход и методы боевых действий?