Продавец воздуха - Александр Беляев

— Следовать? Куда? Но как же так, вдруг?.. Я… я еще не завтракал. Мне предписан строгий режим.

Мы невольно улыбнулись.

— Вас накормят, — ответил Смит.

— Да, но у меня специальный режим… таблетки…

— Вы можете взять их с собой.

— Вы разрешаете? — кисло улыбнувшись, сказал Клайне. — Они в другой комнате, я сейчас возьму их.

Груда теста зашевелилась, как опара, вылезающая из квашни. У Клайнса оказался такой большой живот и такие тонкие ноги, что, казалось, он не в состоянии ходить. И он действительно не мог ходить без механической помощи.

Рядом с Клайнсом стояла колясочка, которую я не заметил среди груды подушек. Клайне положил на колясочку свой свисающий до колен живот, подняв его каким-то рычажком, повернул ручку, и домашний «автомобиль» тихо покатил к двери, унося полусидящего на маленькой площадке толстяка.

Когда колясочка скрылась за косяком двери соседней комнаты, Смит сказал:

— Надо, однако, последить за этим господином.

Мы прошли к двери соседней комнаты. Заглянув в нее, я воскликнул, — картина, которую я увидел, была жуткой.

Клайне, пыхтя и хрипя от страшных усилий, взобрался на подоконник. Окно было открыто настежь. Толстяк перевесил свое грузное тело, в окне мелькнули тонкие ножки, и Клайне полетел в бездну.

«Он покончил с собой», — подумал я.

— Проклятый толстяк, он хочет убежать от нас! — крикнул Смит, бросаясь к окну. Я последовал за ним. Круглая туша Клайнса, похожая теперь на головастика, перевернулась несколько раз в воздухе и вдруг превратилась в шар. Шар сразу замедлил падение.

— Парашют, — сказал Ли.

Навстречу этому живому шару уже летел американский аэроплан. Подлетев, аэроплан выбросил сетку и зачерпнул воздух, пытаясь поймать Клайнса, но промахнулся. В тот же момент появилось второе воздушное судно, по конструкции которого я определил, что оно европейское. Оттеснив аэроплан американцев, европейское судно тоже выбросило сеть, подцепило падающий шар и потянуло его.

— Ловко! Попалась птичка! — воскликнул Смит. — Но полюбуйтесь на эту воздушную игру. Можно подумать, что мы присутствуем при новом виде спорта — «пушбол» в воздухе!

Игра действительно шла вовсю. Из всех окон небоскреба падали такие же шарики, а воздушные суда двух враждебных армий гонялись за ними, как голодные стрижи за мошкарой, стараясь отбить добычу друг у друга. Но это была не игра, а эвакуация, самая странная из всех, которые когда-либо были. Остатки вражеского воздушного флота, проиграв сражение, бросились к городу-небоскребу, чтобы спасти от плена и унести с собой не успевших бежать жителей города. Аэропланы дрались в воздухе, сталкиваясь между собой и упуская добычу. Многие из выбрасывавшихся предпочитали даже поимку их вражеским аэропланом неминуемой смерти на площадке небоскреба, так как не все парашюты успевали раскрыться. Много обитателей дворца миллиардеров было поймано, но многие из них успели спастись. Спастись на время.

— Дальше Земли не улетят, а весь земной шар теперь в наших руках, — сказал Ли.

Это было верно. Судьба земного шара была решена. Но борьба еще продолжалась, как последние вспышки догоревшего костра. И эта борьба не окончилась еще и для нас лично.

Не успела окончиться охота на падающие шары, как мы вдруг подверглись нападению. К окнам небоскреба начали причаливать вражеские аэропланы, откуда высаживались одетые в черное люди. Мы бросились в соседнюю комнату и заперли дверь. Но это была плохая защита. Град пуль из беззвучно стрелявших пистолетов изрешетил дверь. Если бы мы не стояли у стены, из нас никого не осталось бы в живых. Пули, очевидно, обладали страшной силой, так как пробивали даже стену небоскреба.

«Скверно, — подумал я, — они изрешетят нас».

Смит, не терявший спокойствия, вынул из кармана небольшую металлическую коробочку и сказал:

— Их страшное оружие, должен признаться, мое изобретение. Но они не знают, что я изобрел и защиту против него.

Смит нажал кнопку ящичка, и я услышал жужжание. Затем он направил аппарат на нас, производя такие движения рукою, как будто он опрыскивал нас жидкостью из пульверизатора. Передавая аппарат Ли, он сказал:

— Проделайте и со мной эту операцию. Здесь собраны омега-лучи, новый вид, неизвестный вам, электроэнергии. Эти лучи облекут ваше тело невидимым флюидом, который охранит вас от пуль. Всякая пуля, прикоснувшись к вашей невидимой оболочке, превратится в пар. Вот посмотрите.

Смит стал перед дверью под градом пуль и начал поворачиваться, как под струей душа. Вокруг него образовалось облачко от превращающегося в пар металла.

В этот момент дверь, уже изрешеченная пулями, с треском раскрылась, и в комнату ворвался отряд людей, одетых в черное. Другой отряд неожиданно показался из двери, ведущей во внутренние комнаты. Этот отряд, очевидно, ожидал конца атаки, чтобы не попасть под огонь атакующих с улицы, от окна.

Вошедшие, видимо, ожидали увидеть груду трупов и были очень удивлены, застав нас невредимыми. Их лица были покрыты черными масками — противогазовый костюм, как узнал я впоследствии, и я не мог видеть выражения их лиц. Но все они начали быстро отступать, встретившись с нами лицом к лицу. Первый отряд присоединился ко второму. Этот маневр был понятен: мы не имели даже парашютов, и путь отступления через окно нам был отрезан. Враги соединенными силами пытались отрезать нам путь во внутренние комнаты, надеясь, очевидно, захватить нас живыми, если не удалось прикончить смертельным оружием.

Однако они, видимо, еще не хотели верить, что это страшное оружие бессильно против нас. Их автоматические пистолеты начали обливать нас целыми потоками пуль. Комната наполнилась паром, но мы по-прежнему стояли невредимы.

Враги опустили руки и стали совещаться. Что оставалось делать дальше? Вступить в рукопашную? На это у них — детей миллионеров — не хватало решимости. Их тела были столь же изнеженными и дряблыми, как и у их родителей. Они были сильны только своим механическим оружием. Смит, хотя был слабее моих европейских друзей, все же выглядел значительно крепче этих выродившихся аристократов. Что касается Ли и даже Эа, то они, вероятно, без труда разбросали бы каждый по десятку этих вояк. Но особенно врагов смущал мой вид. Я должен был казаться им каким-то мастодонтом, — настолько мое телосложение было несоразмерным в сравнении с этой новой породой большеголовых, тонконогих людей.

Совещание длилось несколько минут. Самый щупленький и тоненький из них, бывший, очевидно, начальником, отдал какое-то приказание. В ту же минуту из следующей комнаты двинулись резервы. Враги сплотились и начали медленно подвигаться к нам. Отчаянность положения заставила их решиться на рукопашный бой.