Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России (1849-1855 г.) - Геннадий Невельской

Рассматривая внимательно упомянутые журналы и карту, мы находим:

1) Что парусное судно, следующее к лиману с севера, должно встречать большие препятствия от мелей, банок, течения и почти постоянных свежих ветров.

2) Гаврилов попал в лиман, перейдя через банку, около мыса Головачёва, на которой глубина в малую воду 5 футов (1,5 м); следовательно, надлежащего входа в лиман с севера он не нашел.

3) Бриг, подвигаясь в лиман вдоль Сахалина к югу, частью под парусами, но большей частью на завозах, встречал глубины, уменьшавшиеся к югу; так что на широте 52°46 глубина была уже 3 сажени (5,5 м). Тянувшиеся в этом месте от Сахалина к материковому берегу отмели замыкали, казалось, лиман с юга, образуя перешеек, препятствовавший входу в лиман из Татарского залива.

4) Гаврилов от Сахалина, поперёк лимана, на двух байдарках подходил к южному входному в реку мысу и попал на банку с глубиною от 1/4 до 1/2 сажени (от 0,5 до 1 м), которая, казалось, должна была запирать устье реки. Поднявшись же от этого мыса вверх по реке на байдарках до 12 миль, Гаврилов находил на этом пространстве глубины от 3 1/2 до 5 сажен (от 6 до 9 м). Перевалив к противоположному, северному берегу реки и следуя под ним по тем же глубинам до северного входного в реку мыса, Гаврилов за мысом, в лимане, потерял эту глубину между мелями, лайдами и банками, и ему показалось, что мели или совершенно запирают вход в реку, или что между ними существует узкий, извилистый, мелководный канал (как сказано Гавриловым в журнале).

5) Гаврилов не встречал ни русских (о которых Тебеньков говорил в инструкции) ни китайцев и не заметил никаких признаков правительственного китайского влияния на эти места и на обитателей гиляков, которые везде принимали его ласково и объясняли, что они никому ясака не платят.

6) Что по пеленгам и широтам, определённым Гавриловым, составляется удовлетворительный очерк берегов северной части лимана.

7) В этом же журнале объясняется Гавриловым, что за краткостью времени, по ничтожеству имевшихся у него средств, вследствие свежих ветров и течений, которые он встретил, ему не представлялось никакой возможности произвести тщательные и подробные исследования, которые могли бы разрешить вопрос о состоянии устья реки Амура и её лимана.

Затем в письме своём барону Врангелю Гаврилов писал, что возложенное на него поручение он исполнить не мог и что поэтому из его описи нельзя делать каких-либо заключений об устье реки Амура и её лимане, до какой степени они доступны с моря.

На карте же, приложенной к этому журналу и составленной по упомянутой описи, показано: а) устье реки, заграждённое банкой, на которой глубина от 1/4 до 1/2 сажени (от 0,5 до 1 м), б) вход в лиман с севера загражден банкой в 5 футов (1,5 м), и в) от широты 52°46 показана поперек всего лимана отмель, представляющая как бы перешеек, соединяющий Сахалин с материком {Подлинные журналы и карта Гаврилова 1846 года хранятся в архиве Азиатского департамента Министерства иностранных дел, копии же с них, а равно и подлинное письмо Гаврилова Врангелю находилось в архиве бывшего Главного правления Американской компании. Карта Гаврилова напечатана в атласе Тебенькова, стр. 30; по ней показано, что устье реки запирает банка, на которой глубина только 0,25 и 0,5 саж., а к югу, от широты 52°46, мель.}. Итак, карта, приложенная к журналу Гаврилова, подтверждает мнение Лаперуза, Браутона и Крузенштерна, что устье Амура и его лиман недоступны и что Сахалин полуостров.

После этого, ввиду столь важного вопроса, следовало бы или послать вторично в лиман Амура судно со всеми средствами, какие по опыту оказались бы нужными, дабы разрешить положительно упомянутый вопрос, или же, представляя императору Николаю I о посылке в лиман Гаврилова, объяснить в докладе, что этой посылкой вопрос о реке Амуре еще не разрешен. Однако документы по этому вопросу показывают следующее: 12 декабря 1845 года барон Врангель доносит графу Нессельроде: "Из приложенных при сем в подлиннике журнала и составленной по нему карты северной части Амурского лимана и устья реки Амура, ваше сиятельство изволите усмотреть, что возложенное на меня высочайшее повеление исполнено. Судно Российско-Американской компании было послано, и Гаврилов осмотрел северную часть лимана и устье реки Амура, которое оказалось доступным только для мелкосидящих шлюпок. При этом осмеливаюсь ходатайствовать о награждении главного правителя колонии, капитана 1-го ранга Тебенькова, снаряжавшего экспедицию Гаврилова, самого Гаврилова и экипажа, бывшего в оной. Что же касается до стоимости этой экспедиции, то она простирается в 5435 рублей серебром". За сим граф Нессельроде в докладе своём от 15 декабря 1846 года, пишет:

"Повеление Вашего величества председателем Главного правления Российско-Американской компании бароном Врангелем в точности исполнено; устье реки Амура оказалось недоступным для мореходных судов, ибо глубина на оном от 1 1/2 до 3 1/2 футов (0,4 до 1 м), и Сахалин — полуостров; почему река Амур не имеет для России никакого значения". На этом докладе Николай I написал: "Весьма сожалею. Вопрос об Амуре, как о реке бесполезной, оставить; лиц, посылавшихся к Амуру, наградить".

22 января 1847 года граф Нессельроде сообщил барону Врангелю, что император повелеть соизволил: "За труды, оказанные при посылке в Амурский лиман судна, выдать из сумм Азиатского департамента Министерства иностранных дел: главному правителю колонии Тебенькову 2 000 рублей, командиру брига «Константин» Гаврилову 1 500 рублей, экипажу брига 1 000 рублей и уплатить Российско-Американской компании 5 453 рубля. Затем дело о реке Амуре навсегда считать конченным и всю переписку поэтому хранить в тайне" {Все упомянутые документы находятся в архиве Азиатского департамента Министерства иностранных дел, в секретном деле по Амуру (1844–1849 годы).}.

Глава шестая. Заблуждения в вопросе о границе с Китаем

Представление Вонлярлярского о переносе Охотска в 1847 году. — Причины посылки торговой экспедиции из Аяна на реку Тугур и южный берег Охотского моря. — Сведения, доставленные академиком Миддендорфом. — Действия правительства относительно Китая до 1847 года. — Мнение правительства о Приамурском крае, вследствие донесений барона Врангеля и графа Нессельроде. — Решение правительства в 1848 году снарядить экспедицию Ахте для проведения границы с Китаем. — Окончательное решение правительства, в том же году, об отдаче всего Приамурского бассейна Китаю.

Начальник Охотского порта капитан Н. Вонлярлярский представил о необходимости перенести Охотский порт в усмотренный в 1844 году Миддендорфом на Сенекинском полуострове залив, названный при описи его капитаном Поклонским заливом "Великий князь Константин" 53. Этот залив, по мнению его, представлял все удобства для основания в нем порта гораздо лучшего чем Охотский и Аянский. Дело об этом предмете по ходатайству директора инспекторского департамента М. Н. Лермонтова в исходе 1847 года со стороны Морского министерства было решено в том смысле, чтобы перенести в этот залив Охотский порт, и испрашивалось уже для этого 250 000 рублей; но ожидалось только заключение генерал-губернатора Восточной Сибири о том, что будет стоить перевести дорогу из этого залива по южному склону Яблонового хребта в Забайкальскую область, по пути Миддендорфа.

В то же самое время, с другой стороны, председатель Главного правления Компании Ф. П. Врангель и начальник Аянского порта и фактории В. С. Завойко докладывали генерал-губернатору Восточной Сибири об удобствах соединить в Аяне и правительственный порт, как в пункте, который вместе с тем, посредством вьючной дороги от Нелькана до Аяна и далее по рекам: Мае, Алдану и Лене представляет удобное сообщение с Якутском. Для совершенного обеспечения этого пути Завойко предлагал между Аяном и Нельканом и по берегам реки Маи образовать селения из крестьян, для чего, говорил он, имеются на этом пространстве хорошие и удобные места.

В 1845 году академик Миддендорф писал, между прочим, генерал-квартирмейстеру Бергу, что, следуя вместе с топографом Вагановым от Тугурской губы с юго-западного берега Охотского моря в Забайкальскую область по южному склону Станового хребта, тянувшегося к западу, он находил несколько каменных столбов в виде пирамидальных груд, которые поставлены маньчжурами и китайцами как пограничные знаки. Так как по Нерчинскому трактату 1689 года граница наша с Китаем в этих местах должна была итти не по южному склону этих гор, а по вершинам оных, то на этом основании китайцы отдалили границу к югу и уступили добровольно России огромное пространство земли, в которой он нашел несомненные богатства золотых россыпей. России этим бы и следовало воспользоваться, то-есть провести границу с Китаем по направлению столбов. Эти известия генералом Бергом были доведены до сведения военного министра графа Чернышёва и министра иностранных дел графа Нессельроде. Затем тот же академик Миддендорф писал, что полезно было бы с гиляками, обитающими на юго-западном берегу Охотского моря, вступить в торговые сношения как с народом, по собранным им сведениям, независимым, и для удобства торговли приобрести от них клочок земли для устройства зимовья {Это обстоятельство обнаруживает, что Миддендорф, делая подобные заключения, совершенно не знал гиляков, ибо каким образом от народа, не имеющего никакого понятия о территориальной собственности, а тем более и гражданственности, приобретать землю куплей.}. Вследствие этого обстоятельства, а равно и для уничтожения кулачества якутских торгашей, с разрешения Главного правления в 1847 году В. С. Завойко послал из Аяна для торговли по стойбищам тунгусов, живших между Нельканом и Тугуром, и служившего в Компании Д. И. Орлова. В 1848 году Орлов встретился в урочище Бурукан с нейдальцами 54, прибывшими туда с реки Амгуни. Нейдальцы просили Орлова ехать с ними на реку Амгунь, но Орлов, зная, что места эти считаются китайскими, не решился на это {Все упомянутые сведения показывают одни только заблуждения о крае и народе, в чём обитающем, а также и о границе нашей с Китаем.}. Здесь Орлов встретился также и с гиляками, обитавшими на юго-западном берегу Охотского моря, к северу от Амурского лимана, и вступил с ними в торговые сношения. Главное правление Компании, получив от Завойко донесение о вступлении Орлова на Бурукане в торговые сношения с гиляками юго-западного берега Охотского моря и имея в виду сведения и мнение академика Миддендорфа, в 1849 году ходатайствовало через графа Нессельроде о дозволении продолжать эту расторжку с гиляками и построить у них зимовье. Для этого оно просило командировать из Охотска 10 человек мастеровых и 10 казаков в распоряжение опытного в этом деле прапорщика Орлова, подчинив его начальнику Аянской фактории Завойко, а экспедицию эту назвать торговой экспедицией Аянской фактории.