Поцелуй в темноте - Мерил Сойер

Он топтался у нее за спиной, едва не касаясь ртом ее уха. Какое-то время он помалкивал, только жарко дышал ей в волосы. Потом спросил низким, проникновенным голосом:

– Ты сказала ему, Ройс?

– Кому? – пролепетала она, не смея обернуться.

Вместо ответа он заскользил ладонью вниз по ее спине. От его прикосновения у нее защипало грудь, в животе появился раскаленный булыжник. Неужели все это происходит с ней?

– Не смей! – Она пнула его локтем под ребра и сделала попытку повернуться, но он прижался к ней слишком сильно, лишив возможности маневрировать. У нее пропала всякая надежда на бегство без скандала.

– Ты не ответила на мой вопрос, Ройс.

У нее так пересохло в горле, что она лишилась дара речи. Вот, оказывается, что он способен сделать с ней, не прикладывая ни малейших усилий! Она ненавидела его, но при этом совершенно неприлично возбуждалась, стоило ему появиться на расстоянии пушечного выстрела, а вблизи – и подавно. С чего бы это?

– Отвечай. – Его рука уже нырнула ей под платье, массируя нежную кожу у нее на пояснице. С медлительностью, от которой впору было спятить, ладонь спускалась все ниже…

Даже если никто не мог разглядеть, что он себе позволяет, выражение ее лица наверняка служило наглядным свидетельством чувственного притяжения, которым обладает для нее этот наглец. Ее живот свело судорогой, как только его пальцы добрались до ее нижнего позвонка. О, как ей хотелось его остановить! Но ее полностью парализовало сексуальное возбуждение неведомой ранее силы.

– Если ты не ответишь, – прошептал он ей в самую ушную раковину, усугубив этим ее томление, – я расстегну твой пояс, и твои сексуальные шелковые чулочки окажутся на полу.

– Не посмеешь. – Вот, значит, какой у нее теперь голос – смущенное карканье! Еще как посмеет! Этот паршивец не имеет ни малейшего представления о благородстве. Его пальцы уже елозили по ее ягодицам. Она ненавидела себя за сладостно ноющую грудь и раскалывающиеся бедра.

– Я не говорила Бренту, что целовалась с тобой.

Она надеялась (или опасалась?), что ее ответ остановит его, но ничего подобного не произошло: он по-прежнему теребил застежку у нее на поясе.

– Почему?

Она едва дышала от страха – или вожделения? Разумеется, в такой толпе он ничего не предпримет – а вдруг?.. Если он и дальше продолжит терзать ее тело, у нее лопнет платье. Он и так достаточно осрамил ее в собственных глазах. Он водил ладонью по ее бедрам, благо что пояс размещался очень низко, умело подводя ее к грани экстаза. Держа перед собой спасительное кашне, она не смела дышать. Он тем временем добрался до ее пупка. Пускай люди вокруг не могли видеть, чем они занимаются, – одно их присутствие во сто крат усиливало чувственный накал происходящего.

– Я задал тебе вопрос. – Голо был низкий, грубый. В нем сочетались обещание и угроза. Все ее инстинкты вопили: «Останови его!» Но она не могла на это решиться.

– Что я должна была сказать Бренту? – выдавила она.

– Правду.

Крохотный кусочек ее рассудка, еще не затронутый похотью, легко согласился с его правотой. Она не должна выходить замуж за Брента, если другой мужчина в силах так ее распалить. Однако она не могла уделить этой здравой мысли должного внимания – жар, распространявшийся у нее между ног, заставлял сосредоточиться на текущем моменте.

– Когда же ты ему скажешь, Ройс?

Прежде чем она нашла ответ, раздался другой мужской голос:

– Дюран, Ройс!

Господи, только не Тобиас Ингеблатт!

Митч развернул ее лицом к репортеру. Вспышка неона запечатлела ее испуганное выражение. Митч по-прежнему стоял у нее за спиной, не вынимая руку у нее из платья. Рядом с Ингеблаттом возник еще один репортер с видеокамерой.

К счастью, они не имели шанса разглядеть, как безобразничает Митч: толпа была слишком плотной, и то, что он оказался позади нее, не внушало ни малейших подозрений. Зато что за бурю эмоций это вызывало у нее!

– Правда, что вы защищаете пуму? – спросил Тобиас Ингеблатт.

Пока Митч объяснял, что помогает группе защиты животных, Рейс приводила в порядок свои мысли. Первый ее вывод заключался в том, что ей срочно требуется психиатр. Она воспитывалась и нормальной семье, в детстве у нее не возникало проблем, которые остались бы неразрешенными по сию пору; ее не привлекали противоестественные варианты секса. Тогда почему ее так возбудило озорство Митча?

Митч как раз прочерчивал пальцами сексуальнейшие круги у нее на животе. И это происходит на глазах у миллионов телезрителей – хорошо хоть, что под платьем! У нее отчаянно колотилось сердце, между ног стало влажно. Наверное, у нее поехала крыша. Полная катастрофа!

– Мисс Уинстон, как, по-вашему, Митч выстроит защиту своей пумы? – спросил телерепортер.

Ройс хотелось одного – не выглядеть раскрасневшейся проказницей, какой она себя ощущала.

– Думаю, он добьется оправдания зверя, объявив его действия самозащитой, – ответила она, заслуженно гордясь своим безмятежным тоном. В следующее мгновение, собрав в кулак волю, она сделала шаг вперед, принудив Митча убрать руку.

– Это невозможно, – сказал Митч. – Охотник был атакован сзади. Эту тему, а также ряд других мы с Ройс затронем в ее следующей программе «Новости Сан-Франциско». Верно, Ройс?

– Да. – Наваждение прошло. Теперь она ломала голову, что за игру затеял Митч. Дождавшись, пока уберутся репортеры, она спросила: – О чем это ты?

– Мы с тобой составили отменный дуэт. – По его многозначительной усмешке было понятно, что за дуэт он имеет в виду. – Арни приглашает меня на передачу во второй раз. Разве он не говорил тебе об этом?

У нее в голове блеснула молния. Он стоял, слегка наклонив голову набок. От него исходил первобытный сексуальный зов, на который охотно отозвалась бы любая женщина, но Ройс уже получила уррк. Он поставил целью испортить ей жизнь, а она создавала ему для этого все условия. Вот дурочка!

– Нет, не говорил. – Ее захлестнуло негодование, и она дала волю чувствам. – Зачем ты это делаешь? Ты знаешь, что я тебя ненавижу.

– Я это заметил в прошлый уик-энд. Если бы твоя ненависть продлилась тогда еще несколько минут, ты бы у меня осталась без трусов. А уж сейчас…

– Мерзавец! – Она напомнила себе о силе своей ненависти к нему. Впрочем, просвещать его на этот счет было бы неразумно, учитывая, что она позволяла ему всего минуту назад.

– Плюнь на этого своего маменькиного сынка. Лучше поедем ко мне. В постели ты мне как следует растолкуешь, насколько ты меня ненавидишь.

– И не мечтай, Митч. – Она кинулась от него прочь, распихивая локтями толпу.

– Помяни мое слово, следующее интервью ты запомнишь навсегда, – крикнул Митч ей вдогонку.