Моя чужая женщина - Ольга Дашкова

Не стала шарить по шкафам, вот это тоже не в моей привычке, выбрала комнату, что меньше. Стоя у окна, смотрела на мелкий падающий снег. А может, он меня не ищет, ждет, как сама нагуляюсь и вернусь, Артемке сидеть еще два года, за хорошее поведение его никто не выпустит, там им и не пахло.

Братишка нашел время сесть, хотя нет, Никифоров ему же и помог, нужно было найти козла отпущения, показательно устроить процесс, поставить галочку, мол, мы отлично работаем, получить премию. Но Самсон сам отправил его с партией, сам давал указания. А я потом орала на Костю как резаная, что это он, сука, во всем виноват, что это только из-за него наша жизнь полное дерьмо.

– Нет, милая моя девочка, это ты еще шикарно живешь, и все благодаря мне. А вот кто в дерьме, так ты вспомни свою подружку.

Я тогда хотела убить его в сотый раз, молотком по голове, чтоб слышать, как ломается череп, а не наши жизни.

Катька Самохина, наша непризнанная дочь олигарха, несколько лет сидела на самой поганой и дешевой дури. Хотела ведь красивой жизни, а влюбилась не в того – в барыгу, он-то ее и посадил на свой товар. А потом ее нашли за городом, по первому снегу, голую, искалеченную, мне Костя специально это показал, чтоб я осознала, как хорошо живу и как нам с братом повезло.

Потом долго стояла под душем, намочив волосы, которые будут сохнуть целую вечность. Надо уже обрезать их, да все откладываю это событие. На часах было уже двенадцать ночи, пришлось все-таки залезть к Тихону в шкаф и стащить футболку, свои тряпки решила постирать, я так тут пироги стряпать начну скоро.

Не хочу вспоминать прошлое, но оно, как назойливая зубная боль постоянно дает о себе знать. Надо Нинке позвонить, узнать, как дела, но это опасно, не хочу подставлять подружку, Костя наверняка первым делом ее проверил.

Закрыв глаза, лежу в чужой кровати в чужой квартире, тишина такая, что закладывает уши, собственные мысли копошатся как муравьи в муравейнике. Надо ехать на юг к морю, чтоб из окна был всегда слышен прибой, а по утрам чайки, и бегала собака, да, хочу собаку, а еще поцелуй викинга.

Глава 17

Покровский

Все то время, что разгребал навалившиеся проблемы в виде двух трупов людей Саида на квартире элитной проститутки, думал об Арине. И чего нашим восточным гостям не сиделось за городом с развлекательном комплексе? Девушка, кстати, тоже была мертва.

Миша Кобзев качал головой, эксперты работали, я ждал, что приедет сам Саид, хоть посмотреть на этого «благодетеля», перед котором господин губернатор мечет бисер. Но чуйка говорила, что наша встреча рано или поздно неизбежна.

– Мы словно в Чикаго, кто такой кровожадный? – Миша вздыхал, писал протокол осмотра, лампы светили так ярко, что кровь казалась глянцевой. – Кто сейчас так убивает? Я бы все сделал с глушителем, эстетично.

– Миша ты мент, как-то не солидно рассуждать о способах убийства. Разве смерть бывает красивой?

– А девчонка как живая, хоть с ней по-людски обошлись.

– Да, просто всадили нож в сердце. Может это ритуал какой?

– Только маньяка нам не хватало.

Наклонился, стараясь ничего не задеть и не заляпаться кровью.

Она была рыжей, волосы закрывали половину лица, кожа бледная, но губы яркие. Все трое были обнажены, широкая кровать, белые шелковые простыни пропитаны кровью двух мужчин, на девушке лишь брызги и рукоять ножа в груди.

Рядом столик со спиртным, таблетки, пластиковые карты, скрученные в трубочку денежные купюры, дорожки белого порошка. Все атрибуты веселого вечера и ночи.

– Миша, бокалов, из которых пили шампанское, два. Обратил внимание?

– Думаешь, была подружка? Она и вспорола товарищам брюхо и всадила коллеге нож? Ребята проверят камеры, в подъезде и во дворе они есть, это хороший район.

– Что за девушка?

– А ты что, всех своих в лицо не знаешь?

– Ой, как смешно, я не сутенер.

– А кто сутенер, знаешь? Хотелось бы его контакты и график работы заведения.

– Может, она сама их принимала.

– Может и сама, проверим.

Отрицать было глупо, что я не могу это узнать. Сделал пару звонков, голова начала раскалываться от душного запаха сладких духов, смешанного с табачным дымом. Народ входил и уходил, слышны были голоса, щелчки камеры экспертов.

– Документы при мужчинах были?

– Да, в пакетах уже лежат вместе с личными вещами. Но пальчики я на всякий случай с них снял. Колоритные ребята, смотри, какие татуировки.

У обоих мужчин над левой грудью были исламские полумесяцы, звезда и арабская вязь, не трудно догадаться, что это наверняка строчки из Корана.

В тонких пластиковых пакетах было водительское удостоверение, выданное в Турции, только этого нам не хватало. Асман и Хаким, фамилии читать не стал – какой смысл? А еще два жетона на цепочках, с такой же мусульманской вязью.

– Очень верующие ребята были.

– Ислам запрещает носить татуировки на своем теле. Слушай, я поеду, торчать тут смысла нет, завтра наберу после обеда, пусть хоть что-то узнают обо всех участниках этого вечера.

– Тихон Ильич, тебе надо было в полицию идти, мне уже кажется, что ты мое начальство.

– Скоро майором будешь, Мишаня, я тебе обещаю.

– Да, жду не дождусь. А вот и настоящее начальство приехало, как бы кого не прислали, убиенные ребята не из нашего двора. Политического скандала нам не хватало.

Потом началась суета, приехал сам подполковник. Пройдя через кухню, вышел в подъезд, потом на улицу. Шел мелкий снег, он как рассыпанная крупа кружил над головой. В кармане пальто нашлась пачка с одной сигаретой, закурил, сел в машину, я сейчас сам за рулем, не стал вызывать парней.

Ведь я мог и не ездить сюда, я точно сбежал от собственных эмоций – взрослый дядька, переваливший за четвертый десяток. Моя ставшая совсем недавно совершеннолетней дочь, того и гляди, без присмотра сделает меня дедом.

И все это потому что меня кроет рядом с Ариной, вот сейчас смотрел на рыжеволосую убитую проститутку, а самого чуть не тряхнуло. Знаю ее всего двое суток, не зная практически ничего, и веду себя как пацан.

До дома по пустым улицам доехал быстро, открыл дверь, зашел как можно тише наверняка спит или сбежала. Но ее кроссовки стояли на месте, и висела куртка. Зайдя к себе в комнату, пошел в душ, стараясь не думать о ней