В финале Джон умрет - Дэвид Вонг

Я почувствовал зуд в той части ладони, где лежали капсулы. Снаружи не доносилось ни звука, и во мне зародилась слабая надежда на то, что все ушли.

Если ты это сделаешь, назад пути не будет.

Я снова почувствовал зуд в ладони; ощущение было такое, словно по ней кто-то ползет. Я опустил взгляд, увидел две капсулы — и вдруг заметил, что они извиваются, словно пара жирных черных червей. Я бросил их на пол и затряс рукой, как будто обжегся. Эти штуки стали двигаться, менять форму и, наконец, отрастили маленькие черные лапки.

Из капсулы выросли два плоских придатка, задергались, забились… Крылья. Черный шарик захлопал крыльями о ковер, издавая ужасный звук, похожий на треск крыльев насекомого. Затем «тик-так» стремительно взлетел, превратившись втемную полоску с неопределенными очертаниями, и бросился на меня.

Я и не подозревал, что стою с открытым ртом — иначе, уверяю вас, немедленно бы его захлопнул. В одно мгновение эта тварь угодила на язык, отскочила и двинулась дальше вглубь, вызвав жуткое першение в горле. Я закашлялся. «Соевый соус» в виде насекомого пополз по глотке вниз, в сторону кишечника, я чувствовал каждое прикосновение его лапок.

Я открыл глаза и принялся искать вторую капсулу. Найти ее на темном ковре будет нелегко…

Вот она.

Зажужжав, капсула взлетела — так быстро, что скрылась из виду. Я сжал губы и для надежности прикрыл рот ладонью. Тварь приземлилась на левую щеку, и я, не раздумывая, хлопнул по ней, словно пытался убить комара.

Боль под глазом — жгучая боль, словно от кислоты или раскаленного железа. Я подавил в себе вопль, коснулся лица рукой и увидел, что она в крови.

Укол превратился во вспышку боли, которая растеклась по телу, дошла до кончиков пальцев на ногах. К огромной, невообразимой боли примешивался какой-то странный зуд — это рвалась плоть и нервные окончания.

Я ощутил медный привкус крови и почувствовал, как во рту что-то движется…

МАТЬ ТВОЮ, ГРЕБАНЫЙ «СОЕВЫЙ СОУС» РОЕТ ВО МНЕ ДЫРУ.

Я рухнул, покатился по полу, забился в конвульсиях. Я уже не помнил, где я, кто я, — мое сознание уничтожила водородная бомба паники.

ОЙ КАК БОЛЬНО БОЛЬНО БОЛЬНО Я ЧУВСТВУЮ КАК ЭТА ТВАРЬ ПОЛЗЕТ ПО ЗУБАМ О ЧЕЕЕЕЕРТ.

Лицо и рубашка стали мокрыми и липкими от крови. Я почувствовал, как второй захватчик ползет по языку и глотке, как мой желудок сжимается от отвращения. За дверью послышались шаги, и мне тут же стало легче. Сейчас я брошусь в ноги детективу Фримену, буду умолять его о том, чтобы он отвез меня в больницу, промыл мне желудок, вызвал экзорциста, вызвал авиацию, пусть превратят весь этот городишко в слой радиоактивной пыли и похоронят под шестьюдесятью футами бетона.

Затем наступило спокойствие.

Почти просветление.

Я вновь испытал то же, что и в полицейском участке, — комок энергии в груди, растекающийся по всему телу, словно первый глоток горячего кофе с ромом в морозный зимний день. Приход от «соевого соуса».

Дверная ручка начала поворачиваться: сюда шел Морган. Черт, Морган уже был здесь. Мне хотелось бежать, прятаться, действовать. Какое разочарование…

Внезапно я оказался за пределами своего тела.

Время остановилось.

Я едва не расхохотался. И почему я раньше не сообразил? У меня же есть целых 1,78 секунды, прежде чем детектив войдет в дом. Нам кажется, что это очень мало, только потому, что наши рыхлые тела не способны много успеть за этот промежуток времени. А суперкомпьютер, между прочим, за секунду делает более триллиона вычислений. Для машины секунда — целая жизнь, вечность. Увеличьте скорость своего мышления, и тогда две секунды для вас превратятся в две минуты, в два часа или в два триллиона лет.

До встречи с полицейским оставалось 1,74 секунды. Мое тело и мой заклятый враг замерли по разные стороны двери: он взялся за ручку, я стоял на четвереньках в агонии.

Так. Мне нужен план. Я ненадолго задумался, пытаясь оценить ситуацию.

Ты стоишь на холодной тонкой корке огромного расплавленного каменного шара, который летит по ледяному космосу со скоростью 496 105 миль в час. Во Вселенной 62 284 523 196 522 717 995 422 922 727 752 433 961 225 994 352 284 523 196 571 657 791 521 592 192 954 221 592 175 243 396 122 599 435291541293 739852 734 657229 субатомных частиц, каждая из которых пришла в движение в момент Большого взрыва. Поэтому, двинешь ли ты сейчас правой рукой или кивнешь, съешь ли в четверг на завтрак кукурузные хлопья или «Фруктовые шарики», — все было решено семнадцать миллиардов лет назад, когда в результате взрыва появилась Вселенная. Все это задано скоростью и траекторией частиц в первую миллисекунду существования. Поэтому ты физически не можешь уклониться…

Додумать мысль до конца мне так и не удалось.

Я уже был не в трейлере.

Солнце. Песок. Пустыня.

Я умер?

Оглядевшись, я не увидел ничего интересного — сплошной бурый цвет от горизонта до горизонта. Божья песочница. И что теперь? Я вспомнил, о чем болтал Джон: мол, он постоянно выпадает из потока времени.

По песку полз жук. Я решил, что это — знак, и стал наблюдать за ним. Часа два жук шел в одном направлении, никуда не сворачивая. У меня в голове сложилась теория о том, что этот жук — дух-наставник, как у индейцев, и что он приведет меня к моей судьбе… Жук остановился, постоял полчаса, затем развернулся и пополз обратно.

В мгновение ока я очутился в другом месте.

Изгородь из металлической сетки.

Бурая, пожухлая трава.

Вокруг люди в лохмотьях, похожие на беженцев.

Это становилось смешно. Я замер в растерянности, но снова вспомнил слова Джона и решил держаться, сохранять рассудок до тех пор, пока не выветрится наркота. Я заметил, что моя рука покрыта чем-то серым, вроде пепла, а в кулаке зажата вилка.

Ко мне подбежала девочка — грязная, уродливая. Половина лица обезображена, на другой половине сверкает единственный глаз. Она оглядела меня, подошла поближе, дала коленом в пах, вырвала из руки вилку и умчалась. А когда я посмотрел вверх…

Белые стены.

Звук работающих механизмов.

Машины.

Я был в большом, очень чистом здании. Передо мной стоял человек в синей форме; глядя на экран компьютера, он следил за каким-то процессом — видимо, линией конвейера. Слева виднелся огромный красный знак «КУРИТЬ И РАЗВОДИТЬ ОГОНЬ В ЦЕХЕ ЗАПРЕЩЕНО», а под ним схематично нарисованный взрыв.

На столе у человека лежал перекидной календарь с рисунками-комиксами, примерно двухлетней данности.

Все это нужно было как-то остановить. Я чувствовал себя пловцом, которого швыряет из стороны в сторону бурный, пенящийся поток. Надо собраться, иначе плавать мне вечно…

— Э-э, здравствуйте, — сказал я, не особенно рассчитывая на ответ.

Человек вздрогнул, обернулся, и на мгновение показалось, что наши глаза встретились. Потом его взгляд двинулся дальше, не задержавшись на мне. Очевидно, мужчина решил, что ему почудилось, и снова уткнулся в монитор.

Цех заполняли сотрудники, следившие за всевозможными приборами, но я понял, что никто из них меня не видит. Я находился там, но меня там не было. Я посмотрел вниз и, естественно, не увидел своих ног.

Они остались в трейлере, в Неназванном — там, где сейчас суббота. Я собрался с силами, сделал попытку вернуться туда, в то место, в то время — в мое тело — и внезапно оказался на полу трейлера. Лицо болело, а от штанов пахло дерьмом.

Облегченно вздохнув, я постарался вспомнить, что я здесь делал, но тут в комнату вошел Морган Фримен — и замер на месте, увидев меня.

Черт. Ни хрена у меня не получается.

Я посмотрел на него и неуклюже поднялся на ноги, прижимая руку к окровавленному лицу.

Детектив оглядел меня с ног до головы.

В руках он держал две красные пластиковые канистры с бензином.

«Он спалит дом, — подумал я. — И меня тоже».

Морган поставил канистры на пол, зажег сигарету и какое-то время молча курил, глядя перед собой, словно забыв о моем присутствии.

— Наверное, вы хотите узнать, что я здесь делаю? — спросил я, решив напомнить ему о себе.

Он едва заметно покачал головой.

— То же, что и остальные. Все хотят знать, что здесь происходит, все — кроме меня. Клянусь святым Элвисом, я уже не хочу. Спорим, тебе интересно, зачем я принес сюда канистры с бензином?

— Я догадываюсь. По-моему, владелец трейлера не одобрил бы ваши действия.

Коп посмотрел на мое окровавленное лицо, достал из кармана носовой платок и протянул мне. Я прижал платок к щеке.

— Спасибо. Я, э-э, упал. На… дрель.

— Мистер Вонг, вы верите в ад?

Секунд пять я растерянно молчал.

— Да, наверное.

— Почему? Почему вы верите в ад?

— Потому что это полная противоположность тому, во что я хочу верить.

Фримен кивнул, словно мой ответ его полностью удовлетворил. Затем он поднял одну из канистр, отвинтил крышку и начал расплескивать оранжевую жидкость по комнате.