Будущее - Дмитрий Глуховский

Какой смысл придумаем для этой новой, бесконечной жизни?

ОТРЫВОК 23 – Прививка от смерти

«Номори», названный «прививкой от смерти» - искусственный ретровирус, который может быть введен в организм человека орально (например, во время приема пищи) или путем инъекции в кровеносную систему.

Обладая известной способностью вирусов внедрять участки собственного генома в человеческий ДНК, заменяя часть содержащейся там информации, «Номори» точечно действует на те участки ДНК, которые отвечают за функционирование теломеров и на те, в ведении которых – восстановление поврежденной в результате воздействия окружающей среды структуры генома.

В результате воздействия вируса на человеческую ДНК процессы старения у «привитых» - точнее, зараженных вирусом - тормозятся примерно в тридцатилетнем возрасте. Абсолютное большинство болезней, влекущих деградацию и разрушение организма – от рака и сердечно-сосудистых заболеваний до Альцгеймера и Паркинсона – у «привитых» Номори не развивается никогда.

Вирус не способен передаваться от человека к человеку.

ОТРЫВОК 24 – В поисках бессмертия: Цинь Ши Хуанди

Китайский император Цинь Ши Хуанди верил в существование эликсира. Культ, который сформировался на восточном побережье утверждал, что человек который его употребит обретёт жизнь вечную на трёх священных горах посреди моря.

Во время своего правления он отправил две экспедиции на поиски эликсира. Первая состояла из сотен мужчин и женщин. Она была направлена в сторону священных гор-островов, где по приданию обитали бессмертные люди. В дальнейшем вестей о ней не поступало. Поэтому спустя некоторое время была организована вторая экспедиция, в состав которой вошли 4 мага, один из которых был Учитель Лу. Который по возвращении сообщил императору о безуспешных поисках, однако он нашёл магический текст, в котором сообщалось о падении династии Цинь из-за вторжения варваров хунну.

Император умер после употребления пилюль эликсира бессмертия, содержащих ртуть.

ОТРЫВОК 25 - Дети

Дети - самое яркое счастье, данное человеку. Открытие новых чувств, спящих где-то в твоей глубине и неизвестных тебе до поры. Начало другой жизни, с новым смыслом. Гордость продолжения себя в другом человеке. Единственное подобие бессмертия, которое дано нам сегодня.

Мы создаем детей, потому что нам одиноко волочиться по жизни. Потому что нам страшно от ее пустоты. Потому что мы хотим любить, возвращать мирозданию ту любовь, которая была потрачена на нас самих.

Кажется, дети - часть мировой гармонии, и без них мир не устоит.

Но в Китае за второго и следующих детей штрафуют, и этого вполне достаточно, чтобы вся полуторамиллиардная страна с тысячелетними традициями больших семей подчинилась и прекратила размножение.

Может быть, мы можем просто отказаться от детей - и мир не рухнет?

ОТРЫВОК 26 – Разве не обидно?

Я, на самом деле, убежден, что наше с вами поколение - последнее из всех, кому придется умереть от старости. Бессмертие куда ближе, чем мы думаем. Опыты на животных уже позволяют продлить не просто жизнь - а активную молодость - в несколько раз. В течение полувека вакцина от старости будет успешно испытана на людях. Наши дети, возможно, будут жить двести или триста лет, а наши внуки не умрут никогда.

Разве не обидно, что история человечества поменяется навсегда ровно тогда, когда наши глаза закроются в последний раз? Разве не обидно, что мы поспешили родиться? Разве не обидно, что мы не увидим будущего?

ОТРЫВОК 27 - Любовь

Любовь - это борьба двух людей за то, чтобы быть одним

ОТРЫВОК 28 - Гуманизм

Цитата политиков Партии Бессмертия,

Об ограничении рождаемости: «Гуманизм – это сохранять существующие жизни, а не плодить новые»

ОТРЫВОК 29 - Пара

Мужчина и женщина даны друг другу, чтобы справиться со скукой и пустотой жизни.

ОТРЫВОК 30 - Прошлое

Жители Старого света всегда относились к своему прошлому с пиететом. И даже когда вопрос нехватки жилплощади стал вопросом жизни и смерти, Европа старалась сберечь свое наследие. Многокилометровые титаны выросли на месте Парижа, Страсбурга, Лиссабона и Лондона – но, подмяв под себя старые города, которые больше не могли вместить в себя тысячекратно возросшее население, титаны не растоптали их. Собор Парижской богоматери и лондонский Тауэр, Рыбацкий замок в Будапеште и немецкий Бундестаг – они не были разрушены. Грандиозные небоскребы были возведены на их месте – но древние здания просто оказались внутри новых циклопических башен. Пантеон Агриппы и Замок Ангела, Саграда Фамилия и Старый мост в Праге – все они теперь хранятся в подвалах зданий, которыми застроен новый гигаполис – Европа.

ОТРЫВОК 31 – Смысл жизни

Единственный смысл жизни - развитие. Он, конечно, выдуманный, но и все остальные смыслы жизни выдуманы тоже.

ОТРЫВОК 32 - Зрение

Стараюсь заснуть, но, как только закрываю глаза, сразу обретаю зрение: вижу бескрайний город за панорамным стеклом, мириады переливающихся огней, башни-атланты, оплетенные, как оптоволоконной паутиной, трассами скоростных поездов, город под серо-багряным клубящимся небом, нанизанным на тонкие лучи отходящего ко сну солнца...

ОТРЫВОК 33 – О Боге

Мы верим в бога, потому что наше тело бренно. Потому что нам нужно обещание продолжения после того, как наше тело умрет.

Наша душа - как софт, записанный на харде, а рай - это наш бэк-ап в облачном сервисе. Но если хард не ломается, если он не может устареть, имеет ли смысл переносить куда-то софт? Имеет ли смысл вообще отделять софт от харда? Нужен ли нам облачный сервис загробной жизни?

Мой ответ: нет. И как только мы перестанем умирать, мы откажемся от услуг бога.

ОТРЫВОК 34 – Зло

Зло это энергия. Кинетическая энергия, как у костяшек домино, которые валятся друг на друга. Мы делаем зло другим, избавляемся от него и передаем его им - они делают зло третьим людям, те - четвертым. Зло выводит нас из состояния покоя, и мы не можем вернуться в него, пока не толкнем следующую костяшку.

И когда костяшки опишут полный круг, зло вернется к нам.

ОТРЫВОК 34 – КАДР ИЗ ТЕЛЕНОВОСТЕЙ БУДУЩЕГО

Онемевшие экраны показывают Байкостал Сити, возведенный циклопами единый город-здание, простирающийся от Западного побережья до Восточного. Потом – знаменитую Стофутовую Стену, которой Панам отгородился от незаживающего нарыва переполненной и раздираемой криминальными войнами Южной Америки. Еще кадры – орды иммигрантов идут на приступ Стены. Потом ее защитники: на весь периметр – двадцать человек персонала. Остальное делают роботы: предупреждают, отпугивают, находят, убивают, сжигают трупы и развеивают пепел по ветру. Роботы, определенно, делают нашу жизнь удобней.

ОТРЫВОК 35

Перед ресепшен – череда туалетных комнат, стена коридора превращена в искусственный водопад, пол выстлан эбеновым деревом, свет тусклый – лампы спрятаны в бычьи пузыри.

Я толкаю черную дверь, беру Эллен за руку и втаскиваю ее в туалет. Она дергается, но я зажимаю ее губы. Беру за ее девчачий пони-тейл, запрокидываю голову назад.Бутсами бью по ее пижонским ботинкам, раздвигаю ей ноги как при обыске. Она мычит, и я засовываю пальцы ей в рот. Свободной рукой нащупываю ремешок, пуговицы, молнию, суетливо, в жаре расстегиваю, раздергиваю, разрываю, спускаю по колена ее кокетливые штаны с кармашками, запускаю руку ей в трусы, хозяйничаю там – Эллен пытается лягнуть меня, кусается, но я не отпускаю, настаиваю, заставляю – и еще через несколько секунд мои пальцы, в которые она до крови вцепилась зубами, трогает, обезболивая, ее язык; не ослабляя своей судорожной хватки, она облизывает меня, покоряется, и подается задом ко мне, приподнимается, раскрывается, мокнет, и слепо шарит уже у меня в паху, хочет найти застежку, шепчет что-то сердито, вжикает, просит, вскрикивает, наклоняется сама вперед и приподнимает услужливо одну ногу, и позволяет себе, чтобы я делал с ней все, что мне угодно. Очки слетают с нее, курточка сбилась, она высвободила грудь, ее глаза закрыты, Эллен лижет зеркало, в которое уткнулась лицом…

Мне зло и мне хорошо от того, что я сдернул за волосы с Олимпа ее, надменную, богиню, что я соскребаю с нее позолоту ногтями, что каждым своим вскриком она низводит себя до человека, что я опускаю ее до себя. И я бьюсь в нее, бьюсь до потери себя, до растворения, и вот оба мы уже никакие не люди, а два спаривающихся животных, и именно так нам лучше всего.

ОТРЫВОК 36 – О ЛЖИ

Кто придумал, что правду легко говорить? Вот уже ложь.