Легенда Роскано - Айрис Денбери

Райан рассмеялся:

— Если бы хоть один, пусть самый маленький, из этих камней превратился в яшму, это была бы огромная удача. Но, увы, перед вами алжирский мрамор. — Он немного помолчал. — Вообще-то я нашел кусочек красной яшмы на Сан-Пьетро. Как-нибудь покажу вам его.

Когда они спустились к морю, Кэтрин с восхищением увидела разрушенные колонны, залитые чистой зеленоватой водой.

— Утонувший город! — прошептала она.

— Он сильнее волнует, когда видишь его вблизи, если, конечно, умеешь нырять и плавать под водой. Я видел несколько захватывающих фильмов, сделанных специалистами. Здесь очень чистая вода, которая почти законсервировала здания, и они сохранились гораздо лучше, чем те, что на земле. Захватчики век за веком проносились по римским городам, сметая все на своем пути и разрушая оборонительные сооружения, насыпи, стены. А море, в свою очередь, постепенно наступало и заливало колонны, статуи, дома, сберегая их для нас.

Девушка внимательно рассматривала изогнутую линию отлогого морского берега. Пустынный, даже кажущийся заброшенным, он ничем не напоминая о буйном веселье прошлой ночи.

— Сегодня никто не работает на раскопках, — заметила она.

— Археологи на празднике, как и все остальные. Это одна из причин, почему я хотел приехать сюда именно сегодня, пока здесь тихо.

Райан принес из машины корзину для пикника, и они устроились на ленч в тени скалистого пригорка, который, видимо, когда-то являлся частью фундамента то ли большого дома, то ли храма. Райан основательно запасся едой, купив очищенного лобстера, сыр и маленькие кусочки мяса в томатном соусе. Он открыл бутылку «Нурагус», местного белого вина, и достал два глиняных стакана.

— Согласен, не очень изящные фужеры, но уж не обессудьте. Я не люблю пить вино, даже дешевое, из пластмассовых кружек.

Они закончили трапезу апельсинами и виноградом, и Райан привалился спиной к бледно-розовому камню. Кэтрин смотрела вдаль на широкий полумесяц голубовато-зеленого моря между мысами и чувствовала на себе взгляд Райана, но не хотела нарушать каким-нибудь тривиальным высказыванием воцарившегося между ними молчания.

— Когда вы уезжаете домой? — вдруг задал он вопрос.

— Почему вы спросили об этом? Хотите побыстрее от меня избавиться?

— А это заставило бы вас побыстрее уехать?

— Не думаю, — засмеялась Кэтрин. — У меня осталось всего десять дней, а работа не убывает.

— Всего десять дней? — Райан резко сел. — Но тогда вы пропустите выставку в Сассари, которая проводится только раз в два года. Вам повезло, что она откроется этой весной.

— Когда?

— В последнюю неделю мая. Какая польза от того, что вы побывали на Сардинии, если не увидите работы лучших мастеров народных промыслов?

— Я должна написать брату и спросить у него, можно ли мне еще немного задержаться.

— Сделайте это побыстрее. Кроме того, вам следует съездить на север острова. Кальяри — это еще не вся Сардиния.

— Я жалею, что провела слишком много времени в безделье, — вздохнула Кэтрин. — Но так случилось…

— Понимаю. Так случилось, что Вито или, вернее, его бабушка живет именно в этой части острова, и он уговорил вас провести все время здесь.

— С вами бесполезно спорить, — резко заявила девушка. — У вас всегда есть собственная версия того, что происходит. А вам никогда не приходило в голову, что можно посмотреть на проблему под другим углом? Или вы так дорожите своим мнением, что боитесь его потерять?

Кэтрин осеклась и в мрачном предчувствии ожидала его реакции на эти слова. Райан молчал. Через некоторое время девушка повернулась в его сторону и увидела, что он трясется от смеха, закрыв лицо руками.

— Прямо в точку! — воскликнул он наконец, открыв лицо. — И почему это до сих пор никто не решился сказать мне о моем предвзятом, однобоком, черно-белом восприятии мира?

Еще несколько секунд назад Кэтрин готова была извиниться за свою вспышку, но его сардонический тон вызвал у нее новый приступ раздражения.

— Вероятно, все боялись, что вы не перенесете такой страшный удар.

Райан схватил ее за руки и придвинулся ближе:

— Кэтрин, вы должны остаться здесь как можно дольше, чтобы воспитывать меня и изменить к лучшему мою желчную натуру.

— Как будто это в моих силах, — с притворной печалью вздохнула она.

— Не сомневайтесь в себе. Если вы как следует постараетесь, то можете сделать нечто потрясающее из такого посредственного материала, как я.

Он ничуть не обиделся, и Кэтрин взглянула на него с уважением.

— Я скептически отношусь ко всем цветистым комплиментам, — улыбнулась она. — А Вито большой специалист по ним и превосходит вас в этом отношении.

— Но разница между нами в искренности. Вы ему верите?

— Нет. Вам тоже не верю.

— Женщины! — покачал головой Райан. — Все они одинаковы. Наговоришь им с три короба, и они поверят каждому слову, а скажешь правду — изведут подозрениями…

Он отпустил ее руки, как будто его больше не интересовали ни они, ни их хозяйка. На мгновение Кэтрин пожалела, что не чувствует теплого прикосновения его пальцев, но тут же мысленно отругала себя. От Вито она всегда могла отгородиться высокой стеной, но от Райана…

В этот миг он поднялся и протянул ей руку, чтобы помочь встать. После минутного колебания Кэтрин оперлась на протянутую руку, но затем поспешно отстранилась. Девушка прекрасно знала по опыту, что подобный жест был часто лишь прелюдией к крепким объятиям. Она взглянула на Райана и по его лицу поняла, что он догадался о ее мыслях. Краска прилила к ее щекам, и она поспешно отвернулась.

Когда они пробирались меж камней от берега моря к дороге, Райан остановился и поднял кусочек мрамора.

— Возьмите домой частицу древнего города, — тихо сказал он. — Посмотрев на него, вы увидите улицы и дома, храмы и амфитеатры, какими они были, когда римляне в ветреные дни облачались в тоги, а центурионы выкрикивали приказы солдатам.

Кэтрин взяла камешек с зернистой темной поверхностью, сглаженной ветрами и непогодами.

— Если каждый унесет с собой такой сувенир, археологам ничего не останется.

— Если бы этот крохотный осколок оказался фрагментом какой-нибудь колонны или фронтона, тогда в ваших руках было бы огромное богатство!

Кэтрин положила камень в сумочку.

— Говорят, когда приносишь раковину с морского берега, можно, прижав ее к уху, услышать шум прибоя. Этот камень будет напоминать мне об этом унылом месте.

— Почему вы сказали «унылое»? — удивленно спросил Райан. — Мне оно кажется безмятежным, хранящим спящие века и вознаграждающим тех, кому не безразлична его красота и кто стремится открыть ее для себя.