Кабинет доктора Ленга - Чайлд Линкольн

Наконец они подошли к серой металлической двери, футов десяти в высоту и столько же в ширину, помятой и оцарапанной за долгие годы. Все остановились возле нее, заметно нервничая.

– Тело все еще там? – спросил д’Агоста.

– Мы ничего не трогали. Он так замерз, что превратился в ледышку.

– А какая температура внутри? – поинтересовался Карузо.

– Двадцать градусов ниже нуля.

– Опля, – пробормотал Карузо. – Я забыл парку.

– Мы можем выдать вам плащи, – не переставая улыбаться, сказал директор.

Он подал знак одному из спутников. Тот открыл шкаф со старыми, засаленными плащами на одном стеллаже и такого же сомнительного вида перчатками на другом.

– У вас прекрасная коллекция ископаемых, – заметил Карузо, опасливо прикоснувшись к одному из плащей. – Но, думаю, у нас возникнут трудности, если мы попытаемся надеть их поверх комбинезонов.

Криминалисты посмотрели на д’Агосту, ожидая какого-нибудь решения. Он постарался сдержать раздражение: обо всем этом следовало подумать заранее. Да, там, за дверью, находится место преступления, но как собрать улики, не отморозив себе задницы?

– Что там лежит, почему надо держать это замороженным? – спросил д’Агоста.

– Животные и части их тел, – ответил Картрайт. – Там хранятся замороженные слоновьи шкуры, собранные еще Тедди Рузвельтом. Когда придет время, мы заменим ими те, что выставлены в зале Африки. Еще есть горилла, которая недавно умерла в зоопарке Бронкса и ожидает мацерации. Ну и так далее.

– Горилла, – протянул д’Агоста. – Ладно… Вот что мы сделаем. Будем заходить внутрь посменно. Дверь не закрывать. Плащи не надевать. Первая смена будет работать столько, сколько сможет, потом придет вторая. И так до тех пор, пока не закончим.

– Мы не сможем держать дверь открытой так долго, – предупредил директор.

– Будем входить и выходить как можно быстрее. Если понадобится, станем закрывать за собой дверь, чтобы камера снова охладилась. Это вас устроит? В смысле сколько пройдет времени, прежде чем горилла оттает?

Картрайт выглядел недовольным.

– В морозильнике стоит датчик тепловой тревоги.

– Вот и прекрасно. Он будет подавать сигналы, когда нужно закрыть дверь и сделать перерыв. – Д’Агоста обернулся к Карузо и остальным. – Начинайте.

Криминалисты переоделись в защитные комбинезоны. Арчер, начальник службы безопасности, открыл замок и повернул дверь, подвешенную на массивных петлях. Из морозильника хлынул поток обжигающе холодного воздуха, и коридор наполнился облаками пара.

Д’Агоста невольно ахнул. Хранитель растянулся на полу в нелепой позе: голова приподнята, рот открыт в застывшей гримасе, округлившиеся глаза подернуты инеем. Он лежал в нижнем белье и в одном носке. Остальная одежда была разбросана по всему морозильнику: пиджак, брюки, жилет, ботинки. Не было только плаща.

Первая смена вошла внутрь, д’Агоста остался у двери наблюдать за ними. Фотограф делал снимки, специалисты по сбору отпечатков вооружились пинцетами и ультрафиолетовыми фонарями. Коронер склонился над телом, осматривая его с головы до ног.

Д’Агоста повернулся к директору:

– Как его имя?

– Юджин Мэнкоу.

– Почему он без плаща?

– Не знаю.

– Как по-вашему, что он здесь делал?

– Загадка. Морозильная камера относится к отделу млекопитающих. А он из антропологии. Нам точно известно, что вечером его здесь не было. Поэтому, что бы ни произошло, это случилось ночью. Многие хранители работают допоздна, и мы не принимаем особых мер безопасности, за исключением закрытых дверей. Но у него мог быть ключ.

– В этом морозильнике хранятся антропологические образцы?

– Нет, у них свои складские помещения.

Д’Агоста достал фонарик и осмотрел дверь морозильника. Она явно была старой работы: тяжелая, помятая и грязная. С внутренней стороны имелся поворотный запор с надписью: ЭКСТРЕННЫЙ ВЫХОД. Ручка была поднята вверх.

– Так всегда делают на случай, если кого-нибудь ненароком закроют здесь, – объяснил Картрайт.

– Похоже, он не сработал. – Д’Агоста осветил ручку фонариком и повернулся к Карузо. – Нужно поискать скрытые отпечатки. – (Карузо кивнул.) – Ты взял с собой оружейника или механика? Я хочу, чтобы кто-нибудь осмотрел механизм.

– Значит, Пол Нгуен. Эй, Пол!

Один из криминалистов подошел к ним.

– Вы не могли бы взглянуть на запор экстренного выхода? – спросил д’Агоста. – Нужно установить, почему он не сработал.

– Пустяковое дело.

Механик тут же принялся за работу: открутил щиток, направил на механизм луч налобного фонаря и стал ковыряться в замке.

Из морозильника, поеживаясь, вышел коронер.

– Осмотрен и готов к отправке.

– Время смерти?

– Предположительно, рано утром, учитывая то, что он промерз до костей. Когда вернусь в лабораторию, посчитаю точнее.

– А почему он без одежды? Кто его раздел?

– Он сам разделся, – ответил коронер, стянул перчатки и потер ладони друг о друга.

– Сам? Откуда вы знаете?

– Это называется «гипотермическое раздевание». Довольно частое явление в подобных случаях. Когда человек замерзает насмерть, он начинает ощущать нестерпимый жар и срывает с себя одежду.

Д’Агоста поморщился. Дичь какая-то.

– Э-э… лейтенант? – позвал его Нгуен, склонившийся над механизмом. – Взгляните сюда.

Он посторонился и осветил бронзовый засов внутри полой двери. Язычок был спилен, сверкал свежий срез.

– Что и требовалось доказать, – заключил д’Агоста. – Убийство.

17

Солнце Южной Дакоты безучастно освещало пятно крови на месте увезенного трупа. Специальный агент Колдмун стоял у подножия утеса вместе с агентом Бобом Полоньей, а также Джейсоном Лапойнтом, капитаном Правоохранительной службы племени сиу в Роузбаде, и детективом Сюзанной Уилкокс из отдела по расследованию убийств. Ветер гонял клубы пыли по дну каньона, трепал стебли лебеды и высохшей рисовидки[40]. Был уже конец мая, но грубые укусы ветра настойчиво напоминали Колдмуну, что он вернулся в Южную Дакоту. Колдмун глубоко вдохнул пахнущий пылью и камнем воздух. Боже, как он любил все это!

– Вот здесь мы его и нашли, – сказал Лапойнт. – Ему пустили в спину одиночную пулю двести двадцать третьего калибра.

Полонья со скучающим видом водил носком ботинка по земле. Колдмун хотел было сказать, что не стоит без нужды тревожить место преступления, но придержал язык.

– Взгляните на пласт красной породы наверху, – показал на утес Лапойнт. – Этот вид камня называют трубочным. В момент выстрела убитый находился там, собирая камни.

– Без веревки? Без альпинистского снаряжения? – спросил Колдмун, глядя на отвесные скалы.

Лапойнт покачал головой:

– Грейсон Туигл строго соблюдал традиции. Лакота столетиями собирали трубочный камень без всяких веревок, и он не желал поступать иначе.

– Зачем ему понадобились эти камни?

– Он изготавливал из них трубки, – ответил Лапойнт. – Священные трубки. А также многое другое. Он был известен своими копиями традиционных предметов: выделанной бизоньей кожи, наконечников для стрел и копий, томагавков, изделий из бисера.

Колдмун кивнул:

– Расскажите, как это произошло, кто вел расследование, – обо всем по порядку.

– Звонок приняла Сюзанна, – сказал Лапойнт и обернулся к детективу.

Сюзанна Уилкокс, молодая, очень серьезная женщина с длинными черными волосами и миндалевидными глазами ониксового цвета, сверилась со своим блокнотом.

– Двадцать первого мая в шестнадцать десять отделение приняло звонок от Маргарет Туигл, жены Грейсона. Та заявила, что несколько часов назад он ушел собирать трубочный камень и до сих пор не вернулся. Сказала, что боится, как бы он не упал. Мы послали сюда патрульного, и тот обнаружил под скалой тело с огнестрельным ранением. Я приехала в восемнадцать шестнадцать, одновременно со «скорой помощью». Но он был уже мертв – пуля прошла через сердце и вылетела спереди. Мы послали патрульного на скалы, и он нашел лежавшую на камнях пулю. Тогда мы начали расследование.