История воина - Кристофер Банч

Мы втроем принялись изучать стену башни, а Исмет наложила стрелу на тетиву и смотрела только вверх, на самый край стены, на тот случай, если вниз посмотрит часовой.

Заклинание Гэмелена звучало у меня в голове. Пусть зрение стали… будет у девы…

Мы внимательно осматривали каменный пояс, шедший вокруг башни. Там были бойницы для стрелков и световые отверстия. Несколько окон не имели ни ставен, ни решеток. Архонты, как многие другие слишком узкие специалисты, чересчур доверяли своему единственному могучему оружию – магии. Высоко наверху я разглядела еще несколько больших окон и решила, что там и была тюрьма, где сидел Амальрик. Но нам не надо было снова упражняться в лазании, потому что в двадцати футах правее и в пятнадцати футах над нами было почти такое же широкое окно.

Полилло радостно и тихо засмеялась, когда Корайс сняла с плеч мешок, где были веревки и абордажные крюки. Я знала, о чем она думала, – столько времени, столько крови, а теперь мы влезем в замок, словно это гора Афена недалеко от Ориссы.

Полилло легко забросила кошку, и две стальные лапы прочно зацепились за подоконник. Дернув несколько раз, чтобы убедиться в надежности захвата, она приступила к единственной сложной задаче – надо было убедиться, что веревки не запутались (к крюкам прикреплялись две параллельные веревки, связанные перпендикулярными отрезками каната, как корабельные ванты). Полилло привязала свободные концы к последнему звену цепи и произнесла заклинание – мы все знали его наизусть. Несколько лет назад, до того как Амальрик и Янош заставили воскресителей рассекретить для солдат несколько заклинаний, с нами бы тут был профессиональный волшебник, но теперь мы обходились без него. Любой сержант, с разрешения воскресителей, мог использовать магию самостоятельно. Полилло говорила:

– Мои слова сказаны другим человеком, и я использую их с его дозволения. Стань твердой, стань прямой, стань как копье!

Веревки мгновенно стали твердыми и прямыми благодаря заклинанию. Теперь к окну вела наклонная плоскость, по которой мог промаршировать батальон. Полилло оглянулась назад и прошептала:

– Я пойду первой.

Но я отодвинула ее и вступила на «мост», держа наготове меч. Быстро добравшись до окна, чтобы не дать врагу лишнего шанса заметить нас, я пролезла внутрь и по-кошачьи бесшумно спрыгнула на каменный пол. Оказавшись в комнате, я отступила от окна вбок в полумрак и там затаилась. Комната оказалась пустой. В дальней стене я разглядела дверь, засов оказался не задвинут. Стражницы одна за другой проникали в комнату. Тихонько приоткрыв дверь, я вышла в коридор, остальные бесшумно последовали за мной. В коридоре было совершенно темно, тихо и мрачно, но никто из нас не чувствовал страха. Благодаря Маранонии мы оказались в логове архонтов! Я уже ощущала вкус крови, предвещающий битву. Наши отцы разрушили этот замок во время первой войны с Ликантией, мы доказали, что достойны их. Теперь надо сделать так, чтобы не было Третьей Ликантианской войны.

Бесшумно, как текучая смерть, мы спускались по винтовой лестнице на нижний этаж замка. Вот на пути оказался ликантианец, второй, четвертый. Меч каждый раз делал свою работу до того, как они успевали понять, какой смертью умирают. Часть из них были воины, остальные – слуги, не важно. Мы вошли в большую комнату с высоким потолком, на стенах висели гобелены. Свечи в комнате еще не догорели. Я подумала, что мы попали в кабинет для аудиенций, но сейчас, далеко за полночь, никого не было, разумеется. До нас доносились далекие звуки, обычные для осажденной крепости: перекличка часовых, глухие команды, изредка – топот сапог. Мирные обыватели обычно думают, что война – ужасно шумная вещь, и это так и есть, но осада – совсем другое дело. Все было тихо, хотя свежий, не привыкший к военной жизни человек услышал бы еще кое-что – неумолчный гул или, вернее, далекий хищный рев, издаваемый двумя огромными армиями, ждущими битвы.

Я подала сигнал замереть. Все задержали дыхание. Если бы кто-нибудь увидел нас в тот момент, то несомненно решил бы, что мы молимся. Но мы не молились. Маранония – добрая и разумная богиня, она знает, что время молитвы – до и после битвы, но не во время ее. Я мысленно представляла себе карту замка, составленную со слов пленников. Да, да. Должно быть, где-то рядом выход во внутренний двор, а оттуда, пройдя сквозь резервные линии обороны замка, можно выйти к воротам. В худшем случае мы находимся на этаж выше.

Полилло и Корайс ждали моего решения. Их глаза сверкнули, когда я коснулась рукой сначала гребня на своем шлеме, а потом – поочередно – на их… Это значило: теперь вы командуете в соответствии с ситуацией… Все было оговорено заранее, мы долго тренировались. Я взмахнула мечом.

В атаку!

В этой последней команде не было нужды. Мои легаты и рядовые стражницы были, естественно, удивлены такой неожиданной переменой планов, но они были храбрыми солдатами, поэтому беспрекословно подчинились. Слитный глухой топот множества ног, как будто шел один человек – и я осталась в комнате одна. Одна, если не считать сержанта Исмет. Я не успела прийти в ярость, как она показала два пальца, напоминая мне, что мы всегда, всегда сражались парами. Она протянула руку ладонью вверх: жду ваших приказаний.

Я улыбнулась. Даже здесь, в замке кошмаров, нашлось время для веселья. Ах ты, глупая капитанша, прослужившая всего лишь пятнадцать лет, неужели ты думала, что сможешь командовать сержантом? Не выйдет, думала я. Мы будем сражаться вместе и вместе умрем.

Теперь пришло время для колдовства Гэмелена. Я вытащила из кошелька амулет – всего лишь две связанные между собой полоски кожи, на которые маг соскоблил пыль со своих игральных костей. Я дотронулась амулетом до своего носа, затем коснулась амулетом каменного пола. Потом я принюхалась… Ничего.

Хотя нет! Появился новый запах, сладкий, неприятный, похожий на запах мертвечины. Я вспомнила, как Гэмелен говорил, что, может быть, придется увеличить энергию амулета. Я оглянулась. Если я права и это действительно комната для аудиенций, и архонты использовали ее, они должны были стоять… там, на низком каменном возвышении. Я подошла туда и снова коснулась амулетом камней, а потом еще потерла его о гобелен.

Я принюхалась снова. Теперь запах был сильнее. Я невольно сморщилась. Теперь я знала, куда идти, и обернулась к Исмет. Она стояла там, где должна была стоять, в трех шагах позади, в трех шагах сбоку, и следила за дверями, не обращая внимания на мои действия.

Мы вышли из комнаты. Нам надо было подняться на четыре этажа, но не по той лестнице, по которой мы пришли, а по другой. По ней можно было шагать широко и не красться – на ступеньках лежали толстые ковры. Я постоянно останавливалась, но амулет вел меня, и запах становился сильнее.