Книга третья. Ковчег - Николай Башилов

Оставшись в одиночестве, Хелга принялась перебирать в памяти события первого дня разведки. Собственно, событий особых не было. Они с Ингрид целый день провели на огромной ярмарочной площади, переходя от лотка к лотку, прицениваясь, торгуясь, как все, и иногда даже покупая кое-что из мелких сувениров. Ни на секунду не забывая при этом о главной задаче – наблюдать и анализировать. В глубине души Хелга чувствовала даже легкое разочарование: от иной Вселенной она ожидала чего-то большего. Но ярмарка мало отличалась от тех, что она видела на Сфере. Да, внешний вид покупателей и продавцов был другим. Но на Сфере она насмотрелась на представителей людей с самыми разными типажами, порой еще более экстравагантными, чем здешние. Вот товары, представленные на ярмарке, отличались в гораздо большей степени, чем люди, так что найти на лотках хоть что-либо знакомое было затруднительно.

Неспешный ход ее мыслей прервал шум, донесшийся от двери. В таверну ввалилась компания из десятка индивидуумов в хорошем подпитии. Это были наемники одного из многочисленных вольных отрядов, продававших свои мечи всем, кто желал их купить. Войны и войнушки в этой части Зеры происходили регулярно, и спрос на услуги подобного контингента был высоким. Она и Ингрид заприметили эту компанию еще днем, на ярмарке. Солдаты слонялись по ярмарке, надолго задерживаясь у точек, торговавших местным горячительным. Очевидно, отмечали либо отправку на новую военную кампанию, либо возвращение с таковой.

Хелга внутренне поморщилась. «Вернется Ингрид – нужно подняться в номер от греха. Не стоит привлекать внимание этой публики», – мелькнуло в голове. Однако этому не суждено было осуществиться. Предводитель солдат, высокий, худой, со шрамом на лице и сержантскими нашивками, по-хозяйски обвел взглядом зал.

– Все вон! Сегодня тут будут гулять только настоящие солдаты, – проревел он. Немногочисленные посетители начали поспешно подниматься и рассчитываться, не желая связываться. Хелга, помня инструкции командира, тоже решила выйти на улицу, чтобы перехватить там Ингрид и подняться в свой номер. Но не успела.

Взгляд предводителя внезапно уперся прямо в нее.

– А это что тут у нас такое? Меченосная подстилка? – Он заржал над собственной шуткой, и собутыльники охотно его поддержали. – Шред, а ну-ка, выкинь отсюда эту шлюшку в зеленой шапочке вместе с ее зубочисткой. Сегодня здесь гуляют только настоящие солдаты! – вновь проревел он. Упомянутый шкафоподобный наемник отделился от толпы и двинулся, ухмыляясь, в сторону Хелги. Она дождалась, когда он подойдет на нужное расстояние, и резко вскочила. Классический мае гери – прямой удар ногой – пришелся точно в пах. Шкаф странно всхлипнул, резко изменился в цвете лица, схватился руками за обиженное место и начал оседать на пол, где и затих, благополучно свернувшись калачиком и хватая ртом воздух. Последовала немая сцена. Когда до предводителя дошло, что случилось, он громко икнул и резко рванул с места, вытянув перед собой руки, словно собираясь схватить обидчицу за горло. Хелга плавно перетекла немного вправо, чтобы за спиной у нее оказалась барная стойка. Выполнив неуловимое движение корпусом, чтобы придать буяну еще большее ускорение в нужном ей направлении, она с удовлетворением увидела, как голова вожака с громким хрустом вошла в вертикальную переборку стойки. При этом крепкая голова сержанта встречу пережила, а вот барная стойка – нет. В итоге, пробив переборку, голова в ней и застряла, а острые обломки проломленной перегородки не позволили вытащить голову назад. Слегка оглушенный сержант очень скоро в этом убедился, сделав несколько попыток. Но в итоге заработал лишь несколько глубоких царапин на шее. Бармен испарился в подсобке, откуда осторожно следил за всеми дальнейшими событиями. Сержант попытался продвинуть стойку вперед, упираясь ногами в пол. Но хозяин заведения, наученный горьким опытом многих подобных баталий, в свое время славно потрудился, прикручивая ее к полу. Все время, пока сержант предпринимал свои бесплодные попытки, его рот изрыгал жуткую хулу в адрес обидчицы. Её содержания хватило бы на существенное дополнение к «Камасутре» – столь необычны были способы, которыми он собирался поквитаться с монахиней. Слушая его, Хелга лишь покачивала головой, медленно извлекая из ножен меч. Запыхавшись, сержант, наконец, взревел:

– Да помогите же, болваны!

Пребывавшие до сих пор в ступоре наемники начали, наконец, приходить в себя. В воздухе мелькнула пивная кружка. Неуловимый взмах меча – и две половинки кружки, разрубленные точно пополам, опали на пол. Хелга подцепила кончиком меча за ручку одну из половинок и подняла высоко вверх.

– Если кто-нибудь шевельнется – его голову ждет то же самое. – Она выполнила быстрое движение клинком, и нанизанная на меч половинка, преодолев небольшое расстояние, впечаталась в лоб бросившего, отчего тот присел на пол, закрыв лицо руками. Солдаты замерли.

Между тем, Хелга, не спеша, подошла к сержанту и кончиком меча поддела и вспорола его широкий поясной ремень.

– Эй, что ты делаешь, сучка?

Так же молча Хелга аккуратно вспорола брюки сержанта и его исподнее, явив присутствующим две половинки его нежирного зада.

– Что ты делаешь, тварь? Да я тебя… – сержант продолжил перечень дополнений к «Камасутре». Дождавшись небольшой паузы, Хелга произнесла:

– Мне очень жаль, солдат, что тебя плохо воспитали в детстве родители. Придется мне восполнить этот пробел. – Говоря это, она зашла сбоку от сержанта, чтобы контролировать присутствующих, и с оттяжкой опустила плашмя меч на подготовленный плацдарм. Сержант невольно вскрикнул от боли и неожиданности. Плацдарм пересекла багровая полоса.

– Раз…

В этот момент в проеме двери появилась Ингрид. Моментально оценив ситуацию, она ухмыльнулась и, выхватив меч, заняла позицию, позволявшую контролировать всех в зале. Появилась она весьма своевременно: солдаты, с которых уже слетел хмель, начали осознавать происходящее и судорожно хвататься за рукоятки мечей, но вновь замерли. Не успевшие покинуть заведение посетители с нарастающим любопытством наблюдали за разворачивающимся действом, и на их лицах все чаще мелькали с трудом сдерживаемые ухмылки.

– Два…

– Постой! Может не надо так-то? Давай, как солдат с солдатом. Я проставлюсь, как положено, а? – тон вновь подавшего голос сержанта заметно изменился.

Хелга, покачав головой и вспомнив одну из земных комедий, просмотренных в учебном центре Дальразведки, произнесла не понятую свидетелями событий фразу на неизвестном языке, принятую за молитву:

– Надо, Федя, надо. Три…

Ингрид неимоверным усилием сдержала смех.

– Тридцать. Пожалуй, хватит. Надеюсь, теперь ты усвоил, как следует обращаться к сестрам Святой Увещевательницы Урзулы в общественных местах.

Плацдарм, над которым трудилась Хелга, превратился к этому времени в багрово-синюю двуспальную подушку. Всю процедуру давно протрезвевший сержант мычал от боли, стыда и унижения, прекрасно понимая, что его авторитет подорван бесповоротно и окончательно на всю оставшуюся жизнь.

– Я так понимаю, вы собрались на войну? Ничего, в атаку ходить сможешь. А вот кушать и выпивать пару месяцев придется стоя, уж извини. Да и по прямому назначению использовать свой огузок тебе будет трудновато. Ду, да как-нибудь… Пошли, сестра, – произнесла она, поворачиваясь к Ингрид. – Мальчики тут сами приберутся…

Они вышли из таверны и, обойдя здание, поднялись в свой гостиничный номер с другого хода.

Когда полчаса спустя компания абсолютно трезвых наемников покидала таверну, можно было услышать комментарии многочисленных зевак, собравшихся у входа: «настоящие солдаты идут». Солдаты лишь молча стискивали рукоятки мечей.

Походка их предводителя при этом была весьма специфической, как и шкафоподобного громилы, входившего в состав отряда.

Через пару часов о происшествии в таверне знал уже весь Лис. Когда утром Ингрид и Хелга покидали гостиницу, их провожало чуть ли не все население ярмарочного городка и многочисленные гости, которым вечно пьяные наемники доставляли много хлопот.

– Засветились все-таки, – констатировала Ингрид, но по выражению ее лица нельзя было сказать, чтобы этот факт ее слишком огорчал.

… Так ты говоришь, – не помнишь, что сказала монахиня, когда сержант предложил ей решить дело миром? – пожилая женщина буквально сверлила бармена пронзительным взглядом.

– Не расслышал, сестра, виноват. По-моему, какую-то молитву прочла.

– Почему так решил?

– Ну… так же непонятно, как в молитвах.

– Дурак. Ладно, смотри сюда. – Она извлекла откуда-то медальон и начала раскачивать его перед глазами бармена. Спустя минуту он уже спал, убаюканный этим гипнотическим маятником.

– Что сказала монахиня, когда сержант предложил ей проставиться? – повторила она недавний вопрос особым голосом.