Сокол и огонь - Патриция Райан

Мартина поспешно поднялась, и Фильда опрокинула на нее кувшин воды, смывая пену, а затем начала растирать ее куском чистого белого полотна. Мартина немного смутилась: никто никогда еще не делал с ней ничего подобного. Но смущение ушло, вытесненное новыми, неизведанными и приятными ощущениями от прикосновений прохладной ткани и чужих рук к ее коже.

Закончив, Фильда швырнула полотно в корзину и накинула на хозяйку шелковый халат.

— Ох и повезло же этому глупому молодому лосенку, сэру Эдмонду! Я уверена, что он просто обомлеет от счастья, когда наконец снимет с вас свадебное платье в первую брачную ночь и увидит, что ему досталось!

— Перестань, Фильда! — Слова служанки заставили ее снова вспомнить возбуждающие моменты, случайно подсмотренные на лестнице.

— О, простите, миледи. Меня всегда подводит слишком длинный язык. Обещала сэру Торну быть примерной служанкой, а сама разболталась о таких вещах… Совсем упустила из виду, что вы ведь как-никак воспитывались в монастыре.

Фильда выглянула за кожаные шторы, закрывающие вход в комнату, и окликнула мальчишек, играющих в кости в коридоре. Она поручила им вынести кадки и лохань, и принести свежее полотно, чтобы вытереть волосы Мартины.

— Вы, наверное, проголодались?

Она усадила Мартину на скамью и протянула ей кружку со сливками и кусок хлеба с сыром, а сама занялась укладкой ее влажных длинных волос.

— Ночь сегодня теплая, так что к утру, я думаю, они просохнут.

И хлеб, и сливки были свежими и восхитительно вкусными. А Фильда очень милая и добрая женщина: с ней можно поговорить о том о сем, и ведет она себя просто, отвечает на вопросы не лукавя.

— А какой он из себя? — стараясь придать своему голосу безразличную интонацию, спросила Мартина. — Я имею в виду сэра Эдмонда.

— Он любит охотиться, миледи, — ответила Фильда, подавая ей еще один ломоть хлеба с сыром.

— И это все, что ты можешь о нем сказать? Он что же, ничем больше, кроме охоты, не занимается?

Фильда помолчала, продолжая укладывать ее волосы.

— Видите ли, — начала она, — его так воспитали, после того как умерла его мать, леди Беатрикс, да упокоит Господь ее душу. — Служанка перекрестилась. — Она ушла из жизни одиннадцать лет назад.

Фильда глубоко вздохнула.

— После смерти хозяйки все в замке пошло прахом. Лорд Годфри так и не оправился от потери, но это уже совсем другой разговор. А вашему Эдмонду было всего восемь годков, когда он лишился матери. То есть не то чтобы леди Беатрикс и раньше уделяла ему много внимания, нет, ведь все эти годы она тяжело болела. Но когда ее не стало, его светлость… ну, от него в общем-то было мало проку. Воспитанием ребенка занялся Бернард со своими людьми.

— Со своими людьми?

— Ну да, со своими рыцарями. В нашем замке их четверо, не считая самого Бернарда и сэра Торна. А теперь еще и Эдмонд, с тех пор как его посвятили. Двое рыцарей служат Торну, а двое других — Бернарду.

— Как же так, мне казалось, что все они — слуги лорда Годфри.

— Я рассказываю вам так, как оно есть на самом деле, а не как оно должно быть, миледи. Впрочем, если вам это неинтересно…

— Нет, пожалуйста, продолжай. — Мартина заглянула в ее зеленые глаза. — Ты прекрасно знаешь, что мне интересно. Я хочу все знать, и ты должна всегда все мне рассказывать.

— Да, миледи. — Фильда налила ей щедрую порцию бренди. — Так вот, у Бернарда свои люди, а у Торна — свои. Мы зовем их псами и ястребами, потому что Бернард охотится с собаками, а Торн — с птицами. Но, видит Бог, хорошо, если бы это было единственное различие между ними.

— Расскажи мне про Эдмонда.

— Как я уже сказала, маленького Эдмонда растил Бернард со своими рыцарями. Вы знаете, что он намного старше Эдмонда — ему уже добрых тридцать шесть. Гак вот, они таскали мальчонку за собой повсюду — на охоту, к шлю… ой, то есть я хотела сказать, в Гастингс, в общем, всегда и везде он был с ними. Поначалу Годфри хотел отправить Эдмонда, как в свое время и старшего сына, на службу к графу Оливье, но Бернард воспротивился этому. Он сказал, что мальчик нуждается в его заботе, и поэтому он никуда егр не отпустит. По правде сказать, я-то думаю, что как раз наоборот — это ему самому был нужен Эдмонд.

— Но почему? — сонно спросила Мартина.

Маленькими глоточками она потягивала восхитительный бренди, пока Фильда заботливо укладывала ее волосы и рассказывала ей о других обитателях замка. От бренди по телу разливалось приятное тепло.

— Ну ведь Эдмонд обожает Бернарда, восхищается им и заискивает перед ним. Словом, смотрит на него снизу вверх, как на Бога. Во всем подражает и старается угодить ему. А Бернарду это нравится, ему именно это и нужно. Я даже думаю, что он только тогда и чувствует себя хоть чуточку… когда им восхищаются.

— Хм-м? Что ты говоришь? — Веки Мартины отяжелели, она погрузилась в дрему.

— Да так, ничего. Вы вот уже засыпаете, да и пора, а я и так наболтала тут много лишнего. Придемте, я уложу вас, миледи.

Фильда сняла с хозяйки халат и попыталась надеть на нее ночную сорочку, но Мартина отвела ее руку — она не любила спать одетой. Ведь насколько приятней чувствовать обнаженной кожей прохладу полотняных простынь, постеленных на мягкую пуховую перину. Она блаженно вытянулась под одеялом.

Фильда взбила подушку, подоткнула одеяло и пошла по комнате, собирая разбросанные вещи и развешивая одежду на торчащие из стен крюки. Мартина, полуприкрыв глаза, следила за ее пухлыми, проворными веснушчатыми руками. Копна ее медно-рыжих волос поблескивала в свете лампы. Работая, Фильда тихо напевала старинную балладу — Мартине была знакома эта популярная любовная песенка: ее исполняли все бродячие музыканты.

Она закрыла глаза, и мелодия медленно зазвучала в ее голове, обволакивая и кружась, как птица… как чайка, парящая в нежно-голубом английском небе… Вот она приблизилась к солнцу и, вдруг превратясь в сокола, схватила его в свои когти и потащила, оставляя в небе сверкающий ослепительный след… золотую ленту.

Это лента предзнаменований… счастливых и плохих примет… золотая лента судьбы. Она кружится вокруг Мартины, опутывает ее, все быстрей и быстрей, в такт звучащей мелодии, и вот она уже внутри переливающегося золотого кокона. Таинственный кокон куда-то плывет, увлекая Мартину за собой. Она уже ничего не слышит и не видит, отдавшись на волю судьбы…

Глава 5

Вот опять. Какой-то звук, чье-то тихое дыхание.

Мартина открыла глаза. У нее было такое ощущение, что кто-то находится в ее комнате. Солнце уже взошло, и слабый свет пробивался сквозь тонкие белые занавески вокруг ее кровати. А где Локи?