Доктор Кровь - Георгий Полевой

Она была жива – к сожалению… И в обойме ни одного патрона. Я даже не мог облегчить ее страдания. Теперь – конец, медленный и мучительный. Она пройдет Обращение и станет вампиром, кровососущей тварью, ужасом ночи.

Разумом я это понимал, а вот руки сами накладывали тугую давящую повязку на шею девушки. Жалко ее, да и выбираться нужно – некогда еще одну бойню устраивать.

Уложив девушку на заднее сиденье, я плюхнулся на водительское место. Ключ торчал в замке зажигания, бак заправлен. Завел двигатель и рванул с места так, что колеса «прошлифовали» асфальт.

Вперед – в неизвестность ночи, вместе с потенциальной вампирицей и пистолетом без патронов. Люди – такие нелогичные создания.

Патроны с блестящими серебристыми головками с тихими щелчками входили в пазы обоймы. Клац. Клац. Клац. Клац…

На столе возле стакана крепкого чая и блюдца с бутербродами лежал травматический «макаров» 45-го калибра. Я его уже почистил и смазал, а теперь набивал патронами с серебром шестизарядные обоймы. Патронов мне теперь понадобится много. А может – всего один.

Мы вернулись в мою квартиру, а машину я отогнал на соседнюю улицу и бросил во дворе, забрав все личные вещи невольной жертвы.

Девушка находилась сейчас в операционной, надежно связанная серебряными цепями. А я не знал, что и предпринять…

У меня в операционной проходил процесс перерождения в кровожадного монстра. И мне, если честно, все же было интересно. Интерес этот был академическим, научным. Вот такая я скотина. Я хотел знать о вампирах все, а еще больше – о самой главной их тайне: перерождения из человеческой особи в кровожадное чудовище. Поэтому сейчас к телу девушки были подведены провода с чуткими датчиками, а по экранам мониторов ползли ломаные линии. Видеокамера у изголовья бесстрастно фиксировала все моменты страшной трансформации.

Через равные промежутки времени я брал у девушки анализы крови: проверял биохимический состав плазмы, качественные и количественные изменения эритроцитов, лейкоцитов и тромбоцитов, готовил также и постоянные препараты для последующего изучения.

Автоматической пипеткой-дозатором распределял пробы крови по пробиркам, аккуратно надписывал и клеил этикетки, заполнял готовыми образцами ячейки специальной холодильной камеры. Тихо жужжали центрифуги, осаждая «коктейль» из различных фракций крови. Пищали хитрые приборы-анализаторы, выдавая мудреные графики и столбцы цифр.

Не удовлетворившись простыми анализами, я запустил еще и ультрацентрифугу, которая разделяла еще и органоиды клеток: мембраны, ядра, эндоплазматический ретикулюм, митохондрии. Изготовленные постоянные микропрепараты можно будет исследовать с помощью электронного микроскопа…

Научная горячка поглотила меня полностью. Я хотел ЗНАТЬ!

До этого случая вампиры попадали на мой операционный стол в различной степени сохранности, но всегда оставалась самая главная загадка: как они превращаются в кровожадных нелюдей? И сейчас разгадка самой сокровенной тайны была близка, как никогда ранее.

Войдя в очередной раз в операционную, я увидел, что девушка пришла в себя. Ее глаза распахнулись – словно два бездонных зеленых омута боли, страха и страдания. Она ничего не просила, ничего не говорила, даже и не пыталась. Просто смотрела на меня своими зелеными глазами – такими человеческими и полными невыразимой муки, как у мятущегося Демона гениального Врубеля…

Несомненно, участь ее была предрешена уже там, на стоянке возле проклятого кладбища. И скоро еще один монстр распахнет клыкастые челюсти в ненасытной жажде крови. Alea jakta est – «жребий брошен», и она станет ненавидимым всем родом человеческим, и мной лично, чудовищем. Что с того, что вампир, который хотел пополнить свои силы, укусил именно ее?.. С таким же успехом он мог бы вонзить клыки в шею того парня-заправщика. Просто слепая судьба явила миру еще одну маленькую человеческую трагедию. Люди умирают всегда – для смерти нет праздников и будней. Старуха может срезать безжалостной косой полтора десятка юных жизней в школьном автобусе, задушить в дыму новогоднего пожара счастливую семью или проехаться стальным ободом колеса телеги по черепу знаменитого физика Пьера Кюри на мостовой Сорбонны. Смерть бессмысленна. Булгаковский Воланд ошибался: «Страшно не то, что человек смертен, а то, что он внезапно смертен…» Страшно то, что человек бессмысленно смертен.

И то, что случилось, было еще одной маленькой человеческой трагедией.

Но пока она все еще оставалась человеком. И я не выдержал ее взгляда. Молча достал ампулу бупренорфина, сломал стеклянный носик и набрал в шприц сильнодействующее седативное средство. Игла вошла во вздувшуюся вену девушки, и спасительная отрава потекла по жилам, обволакивая мозг немой истомой наркотического сна…

И вот теперь я сидел и медитировал над оружием. Что делать? – меня мучил извечный вопрос, сформулированный впервые со всей его отчетливой ясностью великим мыслителем Чернышевским. И кто виноват? – я тоже знал. Поддавшись внезапному порыву, я наделил монстра человеческими качествами. А этого делать было нельзя. И теперь следует исправить ситуацию – единственно верным способом.

Пальцы нащупали ребристую насечку на задней стороне ствольной коробки «макарыча». Преодолевая сопротивление сжавшейся возвратной пружины, кожух-затвор отошел назад, обнажив вороненый ствол. А потом рванулся вперед, подхватив по пути первый из шести патронов и дослав его в патронник. Я поставил оружие на предохранитель.

Придав лицу максимально равнодушное выражение, я вошел в операционную.

Девушка пристально смотрела на меня. Я снял с ее лица кислородную маску.

– Ты пришел убивать? – как-то обезличенно спросила незнакомка, как будто и не ее судьба решалась сейчас, не ее жизнь должен был оборвать увесистый кусок серебра.

Я только пожал плечами.

– Извини, тебе не повезло.

– Я уже поняла. Мне плохо… То в жар бросает, то в холод. Лихорадка и голова болит, и все суставы выкручивает… Странно, я никогда не думала, что они реальны!.. «Стефани Майер и компания»… – она горько усмехнулась. Потом разом поникла и дрогнувшим голосом произнесла тот самый, мучивший ее страшный вопрос: – Я… вампир? Стала упырем?..

– Да, – я был безжалостен. – То, что ты сейчас чувствуешь, – это процесс трансформации, перерождения организма человека – твоего организма – в нечто иное и смертоносное. Сейчас у тебя временное просветление. А потом начнутся судороги еще более страшные. Боль, которую ты будешь испытывать, не сравнится ни с чем земным. Возможно, что для тебя все закончится благополучно и ты умрешь от болевого шока… Ну а после – летаргия. Ты не умрешь – это, скорее, «стадия куколки», когда метаболизм изменяется окончательно. Она длится от двадцати четырех часов и до трех суток. После чего ты станешь кровожадным монстром. Но – не сразу. Между первыми двумя фазами полнолуния ты будешь понемногу покорять ту мощь, которую тебе дарует черное забвение. Один лунный месяц – двадцать восемь суток. Огромная физическая сила, молниеносная скорость реакции, способность видеть в темноте, поистине немыслимая регенерация и практически полная неуязвимость, мозг, работающий в режиме «драйва»! Круто?! После придет неумолимая расплата. В разгар следующего полнолуния ты почувствуешь неодолимую жажду крови и насилия. И начнешь убивать людей, которые станут для тебя всего лишь кормом – жертвами. А ты станешь охотником, безжалостным и кровожадным.

На девушку моя тирада произвела эффект тяжелого гидравлического молота. Ее плечи поникли под огромной тяжестью свинцовой судьбы. Маленькая человеческая трагедия. Что может быть банальнее и страшнее.

Я посмотрел в ее зеленые глаза – девушка за эти несколько минут словно бы повзрослела на несколько лет. Она отнеслась ко всему, что услышала, со спокойной обреченностью смертельно больного человека.

Черный зрачок дульного среза уставился прямо в зеленые глаза незнакомки. Осталось сделать два движения пальцами: большой палец отжимает рычажок предохранителя вниз, а указательный – плавно нажимает на спусковой крючок.

И все.

Конец еще одной маленькой человеческой трагедии.

Глава 9

Alea jacta est[18]

Серебряные патроны вылетали из пистолета. Клац. Клац. Клац. Стальные цилиндрики со звоном катились по полу. Я остервенело дергал затвор, а из выбрасывателя сыпались патроны. Девушка удивленно уставилась на меня. Она ожидала совершенно иной развязки.

Что заставило меня изменить страшное в своей однозначности решение? Это не было «озарением» или какой-то «вспышкой». Просто все, о чем я думал все это время, обрело форму и смысл – в конкретном поступке. Я не хотел ее убивать.

Эта девочка и так натерпелась и уже практически похоронила себя. Судите сами: сначала на нее нападает кровожадный монстр, потом она впадает не то в горячку, не то в летаргию. А потом такой вот «жизнерадостный» субъект, как я, объявляет ей, что она и сама превратится в такое же страшное чудовище. И как с этим жить? Или – как умирать?