Чингисхан и рождение современного мира - Джек Уэзерфорд

Хотя рана Тэмуджина была не такой уж и глубокой, он потерял сознание после заката. Такие раны несли высокий риск заражения, а возможно, что стрела была отравлена. Его верный спутник Джелме, его правая рука, оставался с ним весь вечер и отсасывал кровь из раны. Он боялся осквернить землю, выплевывая кровь, и потому глотал ее. Кроме чисто религиозных соображений Джелме руководствовался еще и желанием скрыть от других воинов, сколь серьезна была рана их предводителя. Лишь когда Джелме уже не мог больше глотать кровь, и она начала капать у него изо рта, он стал сплевывать ее на землю.

После полуночи Тэмуджин на некоторое время пришел в себя и попросил дать ему выпить арака (перебродившего кобыльего молока). Поскольку они разбили лагерь на поле боя, у Джелме не было никакого питья, кроме воды, но он знал, что в самом центре лагеря тайджиутов были выставлены в защитный круг несколько повозок с провиантом. Он разделся донага, пробрался через поле боя и нагим стал ходить среди вражеских солдат в поисках арака. У монголов нагота считалась крайне неприличной и унизительной, так что если бы кто-то из тайджиутов увидел его идущим по их лагерю ночью голым, он бы, скорее всего, решил, что это кто-то из своих выбрался на минуту, чтобы облегчиться. Из вежливости они бы, наверное, стали смотреть в другую сторону, чтобы не осрамить своего собственного соратника. Даже если бы они присмотрелись внимательнее и узнали его, Джелме собирался сказать, что его раздели и унизили его собратья монголы, и поэтому он пришел искать спасения в лагерь тайджиутов. Они бы, вероятно, поверили, поскольку не могли себе представить, чтобы воин пошел на такой позор добровольно.

Хотя тайджиуты не подняли тревогу, найти арак Джелме не удалось, зато он украл ведро кислого творога. Он вернулся в свой лагерь, смешал творог с водой и кормил им Тэмуджина до самого утра. Когда пришло утро, Тэмуджин пришел в себя и увидел кровь на земле вокруг и своего полуодетого друга, он смутился и спросил, что все это значит. Услышав о том, что произошло ночью, Тэмуджин так растерялся и разозлился, увидев столько крови на земле так близко от него, что возмущенно спросил: «Ты что, не мог ее выплевывать куда-нибудь подальше?» Несмотря на некоторый недостаток благодарности, Тэмуджин никогда не забывал, что Джелме спас его, и впоследствии доверял ему руководство некоторыми из самых важных монгольских военных походов.

Это происшествие как нельзя лучше иллюстрирует удивительную способность Тэмуджина вселять в сердца подчиненных верность и преданность. Хотя в его времена степные племена переходили на другую сторону при малейшей провокации, а воины могли легко предать своего предводителя, ни один из военачальников Тэмуджина не покинул его на протяжении шести десятков лет непрерывной войны. В свою очередь, Тэмуджин никогда не карал и не казнил их. Среди величайших королей и завоевателей истории это и вправду уникальное обстоятельство.

Тайджиуты ничего не знали о ранении Тэмуджина, и за ночь многие из них тихо ускользнули с поля боя. К утру большинство воинов бежали, и Тэмуджин отправил своих солдат преследовать их. Он поступил с ними так же, как и с покоренными джуркинами: казнил большинство клановой аристократии, а остальных принял в свое племя. Почти тридцать лет спустя после того, как он сам попал в плен к тайджиутам и носил «канг», он отблагодарил семью, которая спасла его, освободив их всех из рабства.

Покуда Тэмуджин сражался с тайджиутами, Джамуха сумел сбежать от воинов Он-хана. Хотя он и потерял тайджиутов, многие другие кланы все еще хранили ему верность, а сбежав в дальние области степи, он получил возможность обрести еще и новых союзников. Время последней битвы между ним и Тэмуджином еще не настало.

В 1202, году Собаки по восточному календарю, год спустя после покорения тайджиутов, Он-хан отправил Тэмуджина в еще один набег против восточных татар, а сам стареющий хан остался ближе к дому, направляя еще одну кампанию против меркитов.

В этой войне против татар Тэмуджин провел еще одну серию радикальных изменений в законах, которые царили в степи на протяжении столетий. Эти изменения, с одной стороны, оттолкнули от него нескольких традиционно настроенных сторонников из аристократических кланов, но с другой, укрепили стократно любовь и верность, которыми он пользовался у бедных и неблагородных родов, чью жизнь он улучшил. Совершая набег за набегом, Тэмуджин осознал, что повальное стремление к разграблению чужих гэров становится препятствием на пути к полной победе над врагом. Вместо того, чтобы преследовать убегающих воинов противника, нападающие обычно отвлекались на грабеж. Такая система ведения войны позволяла многим воинам спастись и со временем вернуться, чтобы отомстить. В связи с этим, Тэмуджин решил приказать своим войскам отложить разграбление поселений до того момента, когда будет достигнута полная победа над татарами. Тогда можно было бы провести разграбление более организованно: вся добыча была бы собрана в его руках с тем, чтобы затем он справедливо распределил ее между всеми своими соратниками. Он делил захваченное добро согласно тем же законам, которыми по обычаю регулировался раздел добычи между охотниками после групповой охоты.

Другое его нововведение заключалось в том, что он приказал передавать долю погибших во время похода воинов их вдовам и сиротам. Сделал ли он это под влиянием воспоминаний о лишениях, которые перенесла его семья после того, как погиб его отец, или руководствуясь другими соображениями, но это его решение принесло удивительные плоды. Такая политика не только подарила ему поддержку со стороны беднейших людей в племени, но и усилила верность его солдат, которые были уверены, что даже если их убьют в бою, заботу об их семьях возьмет на себя хан.

После того, как татары были обращены в бегство, некоторые из приверженцев Тэмуджина пренебрегли его приказом и начали сами грабить шатры побежденных. Он тут же продемонстрировал серьезность своего решения, подвергнув их суровому наказанию. Он конфисковал все их имущество и лишил их доли в добыче от этого набега. Взяв на себя распределение всего награбленного богатства, Тэмуджин снова урезал освященные обычаем привилегии благородных родов, которые обычно сами делили между собой добычу. Это вызвало у многих из них сильную ярость, и некоторые даже перешли на сторону Джамухи, еще более углубив вражду между «белой костью» и простыми кочевниками. Тэмуджин вновь показал, что вместо того, чтобы рассчитывать на кровные узы и силу обычая, члены его племени могут обращаться за помощью непосредственно к нему. Таким образом он заметно централизовал управление кланом и одновременно усилил преданность своих подданных.

Несмотря на небольшое недовольство в рядах монголов, новая система Тэмуджина сразу же доказала свою потрясающую эффективность. Отложив грабеж до окончания боевых действий, армия Тэмуджина собрала так много товаров и скота, как никогда прежде. Впрочем, новый способ ведения войны создал и некоторые трудности: монголы не только победили татар, но и захватили в плен почти всю их армию и всех мирных жителей.

Согласно традиционной практике степи, все люди, не связанные с племенем кровными узами, по умолчанию считались врагами. Врагами они и оставались бы, если только как-то не были бы приняты в клан, путем брака или усыновления. Тэмуджин хотел прекратить практику бесконечных взаимных набегов и стычек и собирался поступить с татарами так же, как и с джуркинами и тайджиутами, то есть казнить аристократов и принять остальных вместе с имуществом и скотом в свое племя. И хотя это прекрасно работало с кланами, состоящими из сотен людей, татары были многотысячным народом. Чтобы провести такие массовые социальные изменения, Тэмуджину была нужна полная поддержка всех его сторонников. Он созвал курултай из своих победоносных воинов, и они согласились принять его план: казнить всех татар-мужчин ростом выше оси, держащей колеса повозки (это была не только мера, определяющая взрослых мужчин, но и символическое обозначение, образованное таким же образом, каким у морских народов возникали сравнения с кораблями для обозначения своего положения). И вновь вместе с массовыми казнями Тэмуджин потребовал принять всех остальных татар полноправными членами племени, а не рабами. Чтобы подчеркнуть это свое решение, он не только усыновил еще одного ребенка, но и положил начало смешанным бракам с татарами. До этого времени у него была только одна официальная жена — Бортэ, которая родила ему четырех сыновей и несколько дочерей, но теперь он взял еще двух жен из благородного татарского рода — Есуген и ее старшую сестру Есуй. Татары обладали куда большей репутацией, чем монголы, а после этой войны в племя Тэмуджина влилось столько татар, которые потом заняли важные посты в Монгольской империи, что это имя стало почти синонимов монголам, и многим было более известно. Поэтому на протяжении столетий татар и монголов часто путали.