Машина времени шутит - Кейт Лаумер

— Завтра они будут болеть еще больше, — бодро утешил его Куве. — Но это неважно. Скоро они свыкнутся с мыслью, что с сегодняшнего дня вы намерены регулярно прибегать к их услугам.

— Я передумал, Куве. Природе было угодно создать меня хрупким, чувствительным типом.

— Выбросьте из головы ваши завтрашние испытания. В нужное время вы пройдете через все, что я для вас приготовил. А пока, закончив что-либо, забудьте о нем до тех пор, пока это что-то не придется делать снова.

— Но у меня нет силы воли, — возразил Честер. — Я много раз пытался сесть на диету или делать утром зарядку, не говоря уже о вечерних — курсах, на которых я собирался овладеть безукоризненным французким или в совершенстве освоить бухгалтерский учет. Но меня никогда на это не хватало.

— Секрет победы в споре с самим собой — в нежелании слушать. К моменту, когда вы усовершенствовали свою аргументацию, вы вновь оказываетесь в колее ваших прежних привычек. Ну а сейчас пройдемте в столовую. У вас будет инструктаж по мнемонике, после которого вы начнете знакомиться с теорией моделей. Затем…

— А когда я буду спать?

— Всему свое время.

— Неплохо! — промолвил Честер, проглотив бульон и отодвигая пустую чашку. — Что там у нас дальше?

— Ничего, — ответив Куве. — Но, как я уже говорил, ассоциация символа с определенной насущной потребностью, связанная с вашим личным опытом…

— То есть как это: ничего? Я не наелся. Я вкалывал весь день, как ломовая лошадь.

— У вас избыточный вес, Честер. Бульон был тщательно приготовлен, так, чтобы в нем содержались все питательные вещества, необходимые для поддержания вашего энергетического баланса на должном уровне.

— Но я умру от голода.

— Вы едите от скуки, Честер. Когда ваше внимание занято чем-либо, вы забываете о пище. Вы должны выработать привычку.

— Целый день вы только и говорите мне об умерщвлении плоти, о торжестве разума над плотью.

— Разум — самый совершенный инструмент в природе; а посему он должен восторжествовать над всем. Ранее я вас спрашивал, что такое боль, а что есть удовольствие?

— В данный момент еда.

— Великолепный пример: удовлетворение природных влечений.

— Это нечто большее, чем влечение. Это — необходимость! Мне необходимо гораздо больше, чем чашка бульона цвета яйца без всякого намека на таковое!

— Все влечения удовольствия, в случае их чрезмерного удовлетворения, становятся разрушительными; однако, находясь под контролем, эти инстинкты могут быть весьма полезными. Возьмем, к примеру, гнев. Здесь природа выработала поведенческий механизм, который позволяет иметь дело с ситуациями, в которых присутствует агрессия. Он может возобладать над всеми другими ощущениями, даже такими, как страх. Когда вы разгневаны, вы становитесь сильнее, менее чувствительны к боли и менее подвержены панике. Вы желаете лишь одного: сблизиться с противником и убить его. Перед боем особи мужского пола многих видов обычно стараются разозлиться.

— Похоже, я уже весьма близок к этому.

— Вы научитесь управлять вспышками гнева и вызывать их, не теряя при этом самообладания. Ну, а теперь перейдем к следующей учебной ситуации.

— К следующей? — запротестовал Честер. — У меня нет сил.

— Опять все тот же инстинкт лени, — сказал Куве. — Идемте же, Честер.

Солнце заходило. Честер и Куве стояли возле бассейна у самого основания двадцатипятиметровой вышки для ныряния. Почти отвесная лестница вела к одинокой площадке на самом верху.

Куве вручил Честеру маленький медальон:

— Взбирайтесь на вершину вышки. Это устройство позволит мне говорить с вами на расстоянии. Завтра подобное устройство вам вживят хирургическим способом. Ну, а теперь — наверх!

— Давайте вспомним эксперимент со стеклянным полом и повторим что-нибудь в этом роде!?

— Взбирайтесь, взбирайтесь, медленно и спокойно.

— Но какой смысл взбираться туда: чтобы свернуть себе шею?

— Честер, умом вы понимаете, что должны сотрудничать со мной. Перестаньте обращать внимание на инстинкты и делайте то, что говорит вам ваш ум.

— Я врасту в лестницу, вам придется посылать трех человек, чтобы оторвать мои пальцы от ступенек.

— На прошлой неделе я наблюдал за вами на танцевальной площадке. Вы сидели за столом и много ели. При этом вы посматривали на танцующих. К вам подошла девушка и пригласила вас на танец. Вы похлопали себя по животу и отрицательно покачали головой.

— Но какое это имеет отношение к сидению на верхушке флагштока?

— Танец, который они танцевали, требует большого умения, силы и выносливости. Если бы вы присоединились к танцующим, получили бы вы сейчас удовольствие от воспоминания о танце?

— Конечно, мне бы хотелось…

— Запавшие в память моменты наивысших достижений вызывают удовлетворение; воспоминания об излишествах вызывают отвращение. Станете ли вы на следующей неделе с удовольствием вспоминать, как вы отказались подняться на вышку?

— Если только не свалюсь с нее и не сверну себе шею.

— Ваша память обладает опережающей способностью, а именно: у вас возникают воспоминания о тех вещах, которые еще не произошли. Так вот, перед вами возможность подарить себе достойное воспоминание.

— Хорошо, я начну подниматься, просто чтобы развеселить вас, но я не гарантирую, что доберусь до самого верха.

— По ступеньке за раз. Честер. И не глядите вниз. Честер осторожно начал карабкаться по лестнице, держась за хлипкий поручень:

— Эта штука шатается, — прокричал он с высоты трех метров.

— Ничего, выдержит. Продолжайте подниматься. Честер продолжал карабкаться. Ступеньки были деревянные, шириной двадцать сантиметров и длиной чуть больше метра. Поручень был сделан из алюминия и крепился— болтами к вертикальным стойкам, отходящим от каждой четвертой ступеньки. Честер сосредоточил мысли на дереве и металле. В медальоне возле самого горла Честера послышалось жужжание, и раздался голос Куве:

— Вы продвигаетесь очень хорошо. Прошли уже половину пути.

Заходящее солнце переливалось пурпуром и золотом. Честер остановился, тяжело дыша.

— Ну, еще несколько шагов, Честер, — прозвучал тонкий голос в переговорном устройстве. Он продолжал восхождение. Теперь вершина вышки была уже прямо перед его носом. Прижимаясь к поручню, он сделал несколько последних шагов. Где-то далеко впереди на самом горизонте на фоне темного леса мерцала полоска света. Извивающаяся по долине река светилась отраженным красным светом. Низкое белое здание Центра переливалось в блекнущем свете цветами спелого персика. Честер посмотрел вниз, на бассейн. Он тут же упал на площадку животом, зажмурив глаза.

— Помогите! — выдавил он из себя прерывающимся от страха голосом.

— Двигайтесь к ступенькам, ногами вперед, — спокойно сказал Куве. — Опустите ноги и начинайте двигаться вниз.

Честер нащупал ногой первую ступеньку и тихонько начал спускаться, не пропуская ни одной.

— Полпути вниз, — послышался голос Куве. Теперь Честер двигался быстрее. Когда до земли осталось метра три, Куве остановил его.

— Взгляните на воду. Вы сможете прыгнуть в нее отсюда?

— Да, но…

— Тогда поднимитесь еще на одну ступеньку. Отсюда сможете? Честер поднялся на целых три ступеньки.

— Прыгайте!

Честер зажал пальцами нос и прыгнул в воду. Он вынырнул и выбрался из бассейна.

— Нырните снова.

После трех прыжков Честер поднялся еще на ступеньку. Через полчаса, при ярком свете луны, он прыгнул уже с высоты шести метров и, просвистев вниз, с шумом и фонтаном брызг плюхнулся в бассейн и, отфыркиваясь, снова подплыл к лестнице.

— На этот раз достаточно, — сказал Куве. — Через неделю вы спрыгнете с самого верха, оттуда, где сегодня вы не смогли даже стоять. Ну, а теперь снова в дом. Пока вы переодеваетесь во что-нибудь сухое, я хочу поговорить с вами о природе вещей.

— Вообще-то, в это время я обычно отхожу ко сну, — сказал, отдуваясь. Честер. — Природа вещей до завтра никак не может подождать?

— Здесь вы не будете страдать от бессонницы, — заверил его Куве. — К тому времени, как вы окажетесь в постели, вы действительно будете готовы ко сну.

В узенькой комнатке с высоким окном Честер критически осмотрел покрытую войлоком скамью, шириной чуть более пятидесяти сантиметров.

— Это что, я должен спать на этом?

— Нет матраса лучшего, чем усталость, — ответил Куве. Честер сбросил сандалии и со вздохом улегся на скамью.

— Полагаю, что в этом вы совершенно правы. Я думаю, чтопросплю целую неделю.

— Четыре часа, — сказал Куве. — В дополнение к этому у вас будет двухчасовой сон в полдень.

Из медальона, который все еще висел на шее Честера, послышалось жужжание:

— Недействительное не есть нереальное, — сказал мягкий женский голос. — Нереальное не есть недействительное. Реально ли нереальное…