Дионис, Логос, Судьба - Александр Мень

До конца дней Гераклит жил, исполненный презрения к глупцам. Люди полагали, что оно не оставит его и на том свете. Об этом свидетельствует эпитафия, высеченная впоследствии на гробнице философа:

Я - Гераклит. Что вы мне не даете покоя, невежды?

Я не для вас, а для тех, кто понимает меня.

Трех мириад мне дороже один, и ничто мириады,

Так говорю я и здесь у Персефоны теперь.

Враждебность Гераклита к демократии привлекла внимание при персидском дворе, где народовластия не любили и боялись. Рассказывают даже, что сам царь Дарий приглашал философа стать его советником. Но тут в Гераклите заговорил грек. Он гордо ответил: "Все люди отклоняются от пути справедливости. Заповедь их жизни - алчность с глупым упрямством, и стремятся они лишь к суете. Я лично никому не желаю зла и ни одного человека не могу назвать своим врагом. Но суету двора я презираю и не допущу, чтобы нога моя ступила на персидскую почву. Я довольствуюсь малым и живу как хочу". В этом ответе - весь Гераклит: несколько слов передают и его жизненное кредо, и характер. Он не желает продавать свою мудрость, не хочет никому быть обязанным, для него независимость дороже всего. Его легче представить нищим на дороге, нежели царедворцем.

Эта позиция взирания на людей с высоты, хотя и стяжала Гераклиту нелестную славу гордеца, помогла ему, однако, найти свой путь к пониманию мира. Более всего он боялся сковать себя властью традиций. "Не следует,писал он,- поступать как дети, подражающие своим родителям" (15).

Эфесский мудрец чтил мистерии и оракулы, но к народной вере относился отрицательно и даже нетерпимо. По его мнению, Гомер заслуживал розог и изгнания; он призывал небесные громы на "ночных бродяг, магов, вакхантов, вакханок, мистов" (16). Молиться статуям в его глазах было все равно, что "беседовать попусту с домами". Он посмеивался и над культом умирающих богов: если они боги, то не могут умереть, а если смертные, то им не следует поклоняться. Не только на "толпу" изливал "Плачущий философ" свои сарказмы. Философам и поэтам - Гесиоду, Архилоху, Ксенофану, Пифагору - всем давал он уничтожающие характеристики. Словом, мудрым он считал, по-видимому, только себя, однако эта несколько комическая черта одного из первых великих мыслителей Европы была связана не просто с гордыней, но с сознанием своей умственной самобытности.

x x x

Тем, кто любит отождествлять эллинский дух с гедонизмом и жаждой чувственных наслаждений, полезно напомнить, как относился к этому "идеалу" Гераклит. "Если бы счастьем было услаждение тела,- с иронией говорил он,счастливыми называли бы мы быков, когда они находят горох для еды" (17).

В чем же, согласно Гераклиту, заключается высшее предназначение человека? Он называл это "форнейн" и "софиа" - разумением и мудростью. "Разумение - величайшая добродетель, и мудрость в том, чтобы говорить правду и действовать в согласии с природой, ей внимая". Следовательно, вопреки Пармениду, отодвигавшему природу в мир "мнения", Гераклит считал, что познать истину можно, обращаясь к видимому. "Чему нас учат зрение и слух, то я ценю больше всего,- говорил он, делая лишь одну оговорку: - Глаза и уши плохие свидетели для людей, имеющих грубые души" (18). Далее Гераклит подчеркивал, что философы должны быть о многом хорошо осведомлены. Но для самого эфесца это требование играло лишь второстепенную роль: вопросы естествознания, в отличие от милетцев, его интересовали мало. Важнейшим он считал пробуждение в человеке особого внутреннего слуха и зрения, которые помогают улавливать сокровенные ритмы Вселенной.

Суть гераклитовского интуитивного открытия выражена в краткой формуле "панта рей" - все течет (19). С небывалой дотоле ясностью философ ощутил бытие космическим процессом. Подобно Будде, он увидел весь мир как нечто, находящееся в неустанном стремительном беге (20). Нет ничего постоянного: жизнь сменяется смертью, бодрствование - сном, расцвет - увяданием, холод жарой. То опускаясь, то поднимаясь, проносятся волны бытия, в каждый миг все вступает в новую фазу или форму существования. "Нельзя в ту же реку войти дважды", "набегают все новые и новые волны" (21).

Гераклит даже прибегает к выражению, напоминающему индийские парадоксы, и говорит, что мы одновременно "существуем и не существуем" (22). Это было противно логике, которую так высоко ставил Парменид. Но для Гераклита противоречие являлось одним из коренных свойств мироздания. Хотя он и критиковал Пифагора, но принял его дуализм и считал борьбу противоположных начал законом природы: "Борьба - отец всему и царь"; "Борьба всеобща... все рождается через распрю" (23). Но творческая сила "распри" не просто в противостоянии и противоборстве полюсов, а в их соединении. "Расходящееся с самим собой приходит в согласие, самовосстанавливающуюся гармонию лука и лиры" (24). Таким образом через двойственность образуется единство, которое в процессе становления снова поляризуется для нового синтеза. "Из всего возникает единое, и из единого - все" (25).

Утверждая относительность покоя во Вселенной, Гераклит предвосхитил основные тенденции современных физических представлений (26). Он не мог прийти к этим идеям путем исследования и эксперимента, но прозрел их благодаря своему удивительному дару.

В философии Гераклит стал предшественником Гегеля; понятно, что и марксисты захотели ввести "античного диалектика" в свой пантеон. При этом они обычно ссылались на знаменитое изречение философа: "Этот космос, тот же самый для всех, не создал никто - ни из богов, ни из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живым огнем, закономерно разгорающимся и закономерно погасающим" (27).

Из этих слов делают три вывода: о материальности космического вещества у Гераклита, об его атеизме и о чисто естественной закономерности, которая, по его учению, правит природой (28). Однако при ближайшем рассмотрении эти выводы оказываются натяжкой.

Прежде всего, "Огонь" Гераклита - это далеко не то же, что обычная стихия пламени (то есть одно из четырех начал античной физики). Он не просто принцип единства, проступающий за видимой картиной мирового процесса, но он "разумен" по своей природе (29). Это высшее единство "не желает называться именем Зевса", то есть оно есть верховное Божество и одновременно не совпадает с Зевсом мифологии (30). "Огонь", кроме того, определяется философом как "судия" мира (31). В одном из афоризмов Гераклит прямо называет единство противоположностей "Богом", который "изменяется подобно огню, когда он смешивается с курениями и обозначается именем того удовольствия, которое каждый от него получает" (32). Это учение религиозно-пантеистическое (33). Напомним кстати, что огненная стихия и в Индии, и в Ветхом Завете считалась особой формой теофании, проявления Божества (34).

Далее, отрицая, что космос создан богами, философ не говорит ничего, что могло бы смутить самого ревностного почитателя Олимпийцев. Ведь мифология никогда не наделяла их свойствами творцов. В лучшем случае они считались устроителями или правителями. Извечность космического целого была древнейшей идеей всего язычества.

И наконец, когда Гераклит говорит о закономерности, он разумеет под ней не просто "естественный" факт. Этот вселенский закон философ впервые называет Логосом, термином очень широким по значению. Его можно перевести и как "слово", и как "мысль", и как "закон", и как "разум" (35). Логос у Гераклита - это начало, определяющее все процессы быстротечного мира, рациональная его сущность, сходная с тем, что человек сознает в себе как разум. Эту родственность мышления и "скрытой гармонии" космоса философ подчеркивает, называя и то и другое Логосом. "Идя к пределам души, их не найдешь, даже если пройдешь весь путь: таким глубоким она обладает Логосом"; "душе присущ самообогащающийся Логос". И по аналогии с человеческим разумом Логос мира проявляет себя как "замысел, устроивший все" (36).

Источником Логоса, по учению Гераклита, несомненно является вселенский Огонь. Мудрец неохотно называет его Богом; ведь слово "Бог" для грека было слишком связано с персонажами мифологии. Однако, когда нужно показать, что верховный Разум превосходит мысль человека, Гераклит прибегает к слову "Бог". "Мудрейший из людей,- говорит он,- обезьяна перед Богом" (37).

При всем этом для Гераклита-натурфилософа Божество не есть живое личностное начало, но скорее всего Сила, неотделимая от еамого космоса. Как и Ксенофана, эфесского мудреца можно назвать пантеистом. С этим согласны и материалистические его толкователи. Тем более странной является их попытка втиснуть Гераклитово учение в свои рамки с ярлыком "стихийного материалиста" (38). Этому противоречит не только самая суть философии эфесца, но и весь стиль его мышления. Он не был мистиком, но его мировоззрение пронизано чувством священного благоговения перед Высшим.

x x x

Древние говорили, что Гераклит "устранил из Вселенной покой и неподвижность"; из этого впоследствии делали, казалось бы, законный вывод: Парменид и Гераклит - антиподы. Более того, Гераклит тем самым оказывался каким-то исключением в истории античной мысли, которая представляла основу бытия статичной. Однако это выпадение Гераклита из общей традиции не было полным. Утверждая, что в мире нет ничего постоянного, философ тем не менее усматривал за изменчивой панорамой нечто вечное и постоянное. То был божественный Огонь, на который "обменивалось все" (39).