Линкор «Дасоку» - Алексей Калугин

– У кого что болит?!

На мостик вбежал небольшого роста человечек в желтой медицинской униформе, с плоским кейсом в руке. Руки и ноги его двигались, будто на шарнирах, что делало его похожим на забавную куклу-марионетку, находящуюся в руках искусного кукловода. У доктора Грипенфлихта было живое, очень подвижное лицо с длинным носом, тонкими губами, выступающими скулами и большими, выразительными карими глазами. Завершали картину черные гладкие волосы, расчесанные на прямой пробор, узкая, аккуратно подстриженная корсиканская бородка и черные напомаженные усы с подкрученными вверх кончиками.

– Питер Шаллерус, – с тоской затянул нито кайса Сакамото. – Честное слово, со мной все в порядке.

Доктор Грипенфлихт выставил перед собой руку с открытой ладонью, которой на расстоянии будто припечатал капитана к спинке кресла.

– Сидите, больной!

Подбежав к капитану, доктор Грипенфлихт поставил кейс на пол, одной рукой взял Сакамото за запястье, чтобы проверить пульс, а другой оттянул веко, чтобы взглянуть на склеру.

– Питер Шаллерус…

– А ну-ка, больной, покажите язычок!

– Питер…

Воспользовавшись моментом, доктор Грипенфлихт засунул капитану в рот допотопный пластмассовый шпатель.

Бутов, наклонив голову, с интересом наблюдал за действиями врача.

Остальные находившиеся на мостике члены команды «Дасоку» вели себя тихо и старательно отводили глаза в стороны. Должно быть, боялись, что доктор и за них примется.

– Ну что ж, мне все ясно! – доктор Грипенфлихт спрятал шпатель в нагрудный карман. – У вас, Сакамото-сан, хроническое переутомление.

– У меня – голова, – робко заметил нито кайса.

– Понимаю, – размашисто кивнул Грипенфлихт. – Когда голова есть – это хорошо! Когда нет – плохо! – Он вдруг выхватил из кармана шпатель и указал им на Бутова: – Вы со мной согласны, уважаемый?

– Целиком и полностью, – заверил доктора русский. – Только у капитана мало того, что голова на месте, так она еще и болит.

– С чего бы вдруг? – недовольно сдвинул брови доктор Грипенфлихт. – Не вижу к тому никаких причин!

– Эта причина вас устроит, – Бутов указал на свисающий с потолка держатель.

Доктор вознес взгляд к потолку, задумчиво потеребил бородку.

– Очень весомая причина, – сказал он.

– К тому же еще металлопластиковая, – добавил Бутов.

– А вы что же молчите! – набросился доктор на капитана. – Вам по голове железякой треснуло, а вы делаете вид, будто ничего не произошло! – Грипенфлихт с досадой всплеснул руками. – Ну прямо как мальчик! А ну-ка! – махнул он кистью руки у капитана перед носом. – Живо показывайте, куда вас ударило!

– Сюда, – указал на правый висок Сакамото.

Доктор Грипенфлихт потрогал пальцем капитанский висок.

– Болит?

– Не очень, – поморщился капитан.

– Хватит мне врать! – недовольно взмахнул рукой Грипенфлихт.

– Болит, – опустив взгляд, сознался Сакамото. – И в затылок отдает.

– А голова не кружится?

– Нет.

– Точно? Не врете?

– Нет, – энергично затряс больной головой Сакамото.

– Ну тогда мы это враз исправим, – сменил гнев на милость Грипенфлихт.

Он поднял с пола кейс, положил его на колени Сакамото, щелкнул двумя серебристыми замочками и откинул крышку.

Не рискуя подойти ближе, Бутов вытянул шею – ему было интересно, что там у доктора в чемодане. Судя по тому, как Грипенфлихт ставит диагноз, в его врачебный арсенал непременно должны входить клистирная трубка и шприцы с иголками.

Но Бутов ошибся. В кейсе у доктора Грипенфлихта было аккуратно разложено новенькое медицинское оборудование.

Внимание, проявленное криогенщиком, не осталось незамеченным.

– Хотите помочь? – Грипенфлихт скосил на Бутова неприязненный взгляд.

– Я? – удивился русский.

– Ага, – кивнул, как ни в чем не бывало, доктор. – Мы с вами прежде не встречались, но, как я понимаю, вы ведь русский криогенщик?

– Точно, – кивнул Бутов.

– Ну так вперед! – Грипенфлихт указал на раскрытый кейс. – Действуйте! Господин?..

– Бутов, – подсказал русский. – Николай Бутов.

– Ну так что же вас смущает, господин Бутов?

– Я, как вы верно заметили, криогенщик, а не врач.

– Ах, вот оно что! – Грипенфлихт взялся двумя пальцами за кончик левого уса и слегка подкрутил его. – А я-то думал, каждый русский разбирается абсолютно во всем!

– Вам приходилось работать с русскими? – спросил нито кайса Сакамото, полагая, что пора разрядить обстановку.

– Нет, – тряхнул головой доктор Грипенфлихт. – Мне приходилось их лечить. И представьте себе, каждый! – Доктор едва не задохнулся от возмущения, поэтому ему пришлось сделать паузу, чтобы глотнуть побольше воздуха. – Абсолютно каждый русский считал своим долгом объяснить мне, как нужно это делать!

– И где, позвольте спросить, вы лечили русских? – поинтересовался Бутов.

– На военной базе «Виссарион», – ответил доктор. – Во время пятидневной войны… Не двигайтесь!

Последняя фраза была обращена к капитану.

Достав из кейса пятикубовую пластиковую пробирку с закручивающейся крышкой, доктор Грипенфлихт открыл ее, достал тонкую серебряную иглу и очень осторожно покручивая, начал вводить острие в переносицу Сакамото.

– Вы участвовали в пятидневной войне? – Бутов был искренне удивлен.

– Нет, – Грипенфлихт взял двумя пальцами вторую иголку и начал вводить ее в надбровную дугу капитана. – Но я работал в гуманитарном корпусе «Врачи Галактики». И мне так повезло, – доктор криво усмехнулся, – что меня направили в Русский сектор.

Третья игла вонзилась в скулу нито кайса Сакамото. Четвертая – в мочку уха.

– Вот так! – доктор Грипенфлихт закрыл пробирку с иглами и уложил ее в кейс. – Ну, капитан, как теперь ваша голова?

– Спасибо, Питер Шаллерус, значительно лучше.

Сакамото попытался привстать, чтобы поклониться доктору, но тот ладонью уперся капитану в грудь.

– Сидите, больной! Еще пару минут, и все пройдет! – доктор Грипенфлихт почему-то насмешливо глянул на Бутова. – А вы говорили – таблетку! – Как будто это криогенщик предлагал накормить капитана таблетками от головной боли.

– Питер Шаллерус, на корабле есть раненые? – спросил Сакамото.

– Я как раз собираю информацию о пострадавших, – доктор Грипенфлихт достал из кармана персональный коммуникатор и, вооружившись световым пером, взмахнул им так, будто собирался написать сонет. – Так! – он сделал отметку на дисплее коммуникатора. – И – вот так – еще одна загогулина. – И в итоге мы имеем, – доктор прищурился и прикусил губу, как будто что-то прикидывал в уме, – ушибы, вывихи, ссадины и легкие приступы паники. – Питер Шаллерус спрятал коммуникатор в карман. – Пока не поступала информация из машинного и кухонного отделений. Надо полагать, люди там заняты настолько, что им некогда считать синяки и шишки. Как это ни смешно звучит, но вы, господин капитан, самый тяжелый больной на борту «Дасоку».