Паладин - Симона Вилар

Нет, он должен вернуться в свои владения, должен выполнить свой долг короля и правителя!

Ричард подумал, что он уже принял решение. Даже отдал приказ готовить корабли и паковать вещи. Он отказался принять магистра тамплиеров, только что прибывшего из Яффы. Черт с ними со всеми! Или они не могут обойтись без его советов? Пусть привыкают, раз не захотели прислушаться к его планам насчет обходной войны за Египет. Теперь же пусть воюют так, как сами сочтут нужным. А вот он считает, что весь этот поход изначально был ошибкой. И не потому, что опасается проиграть Саладину. Победить султана он сможет, что не раз уже доказывал. Но он не сможет победить эту землю, которая вновь и вновь будет восставать против небольшой кучки отчаянных храбрецов, решивших пойти против самого Провидения.

Резко повернувшись, Ричард едва вновь не налетел на капеллана Николя, стоявшего на коленях на выходе из королевского покоя.

— Да что вы все плачете, преподобный?

Невысокий капеллан в обтрепанной, выгоревшей до рыжины сутане всхлипывал, дрожа всем щуплым телом. Но при этом он держал на вытянутых руках меч Ричарда.

— Мой король, возьмите это.

Ричард неожиданно попятился. Он понял, на что рассчитывает Николя: взять сейчас у священника меч означало принять у самой Церкви оружие и продолжить борьбу.

— Я уже все решил, Николя.

— Нет, мой государь, вы в сомнении, и я предлагаю вам разрешить его. Сомнение есть признак веры. Апостол Павел говорил: «Каждый оставайся в том звании, в каком призван, но помни — разум часто оборачивается драконом». Так что ваши раздумья… они от лукавого. Ведь вы уже взяли крест, значит, вы раб Божий и должны оставаться у Него на службе во славу Его!

Ричард насупил золотистые брови. В его серых глазах появился темный отсвет кремня.

— Меня ждет мое королевство, отец Николя. Мое королевство — лен, данный мне в удел самим Господом. И я не раб Всевышнего, а вассал. Поэтому должен служить Ему там, где у меня это лучше выходит. Тут не вышло…

— Нет, все вышло. Вы, сир, сделали больше, чем мог бы сделать кто-либо другой. Люди шли за вами, ибо верили вам, верили в вас. Это ли не знак Всевышнего, что вы Ему нужны? Все наши паладины смотрят на вас как на опору самого Христа, а ваш отъезд повергнет их надежды в прах. Как вы сможете жить дальше, великий Ричард Английский, если, собрав такой поход и оставив его, лишитесь не только воинской славы, но и гордости, даже веры в самого себя?

Ричард вздрогнул. Николя хорошо знал его и понимал, что Ричард, как бы ни пытался убедить себя в своем долге правителя, в душе прежде всего был воином и христианином. И признаться самому себе, что он уступил… проиграл, ушел тогда, когда еще мог бы победить… когда его просят победить и готовы следовать за ним… пусть и туда, где он сам не видел надежды, — это было для Ричарда самым страшным.

И король принял меч из рук священника. Но рука его опала, будто привычное оружие неожиданно стало для него тяжелым.

— У меня нет надежды на победу, Николя.

— Это только минутная слабость, — поднимаясь и вытирая слезы, сказал с одышкой священник. — Но вы не получали знака, что ваше дело обречено. Был бы такой знак, я бы не посмел препятствовать вам уехать.

«Но такой знак был, — подумал король, вспомнив послание матери. — Или это я просто решил, что это и есть знак свыше?»

Король глубоко вздохнул и велел готовить его к началу совета. Как говорится, взял в битву булаву, не жалуйся, что тяжела. И он, король Английский Ричард Львиное Сердце, пойдет в новый поход на Иерусалим… но уже без радости и надежды. Пойдет, ибо не имеет права оставлять тех, кого сам же сюда призвал.

Позже, когда к нему все-таки допустили магистра тамплиеров Робэра де Сабле, Ричард уже был готов предстать перед вождями крестоносцев: на его пышных золотисто-рыжих волосах сияла корона, он был облачен в длинную алую тунику, на груди красовался герб Плантагенетов — три важно шествовавших льва. Смотрелся он великолепно, но давно знавший Львиное Сердце де Сабле был поражен потерянным видом короля. Где его горделивая уверенность в себе, где решительная сила и тот внутренний пламень, зажигавший всех верой в победу?

— Как вы себя чувствуете, Ваше Величество?

Ричард сурово посмотрел на него из-под сведенных к переносице бровей и пожал плечами.

— Зубы не болят, малярии не ощущаю, арнольдией я давно переболел. Чего ты придираешься ко мне, Робэр, как навязчивая нянька? Других забот нет?

Когда Львиное Сердце в таком настроении, его лучше не задевать. Однако магистр как раз и пришел, чтобы сообщить новость, которая не сможет не взволновать короля.

Де Сабле начал издалека: сказал, что до того, как Ричард пойдет на совет, он хочет отчитаться, как обстоят дела на южных границах отвоеванной крестоносцами земли: наскоков сарацин в последние дни не было, взятые крепости Газа и Дарон полностью подконтрольны новому королю Генриху Шампанскому, там ведутся строительные работы по их укреплению, а некогда разрушенный людьми султана город Аскалон почти весь поднят из руин. Ричард никак не отреагировал на это известие. К чему теперь заботы об этих расположенных у границ с Египтом цитаделях, если никто из соратников не принимает его план победить сарацин ударом по основным владениям султана? Ричард даже еще более приуныл, слушая эти новости, и магистр заметил это. Он постарался разбудить интерес Ричарда сообщением о тяжбе Салах ад-Дина с халифом Багдада, который опять отказывается присылать войска на помощь Иерусалиму, но и эта новость не взбодрила короля-крестоносца. Взгляд его серых глаз казался отсутствующим и туманным, он равнодушно смотрел в проем окна на паривших над башнями приморской Акры чаек.

Де Сабле умолк. Его все больше тревожила полнейшая апатия Ричарда. Неужели правы те, кто утверждает, что Львиное Сердце откажется возглавить поход? Но спросить об этом короля его старинный друг де Сабле не решался. И он в который раз пожалел, что рядом нет маршала де Шампера. Вот уж кто говорил все прямо в глаза королю, не опасаясь ни его гнева, ни его возражений. Вот кто умел убеждать Львиное Сердце в правильных решениях. Но Уильям умер — да пребудет с ним милость Всевышнего!

И все же де Сабле должен был оказать погибшему маршалу последнюю услугу, как бы ни отнесся к его сообщению Ричард.

— Сир, у меня есть еще одна новость.

Он поведал о том, что Уильям де Шампер сомневался, что его сестра Джоанна де Ринель погибла, как было сообщено Ричарду посланцами Саладина. Поэтому Уильям, с разрешения магистра де Сабле, отправил своих людей на ее поиски. Надежда была более чем слабая, просто какое-то интуитивное чутье де Шампера, но оказалось, что он был прав. И магистр рассказал, как недавно произведенный в маршалы ордена Храма рыцарь Юг де Мортэн сообщил, что, когда они с де Шампером побывали в Гнезде Старца Горы, глава ассасинов Синан поведал им о леди Джоанне: дескать, английская дама находится в замке Шобак, как ныне называют сарацины величественную крепость Монреаль в землях Заиорданья.