Русские сумерки. Клятва трикстера - Олег Кулагин

– А ты не бойся, я не заразная… Или у тебя денег нет? Есть! По глазам вижу!

Чёрт!

Что она там может видеть? Разве что мою злость. Накостылять бы ей по шее да отвести к родителям! Но не сейчас… И так привлекаем внимание – две старушки на скамеечке в переулке уже навострили уши.

– Не кричи, – я натянуто улыбнулся. – Иди-ка вон туда, – махнул рукой в сторону крохотного скверика. – Жди. А я слетаю за деньгами. Ты не бойся, я – мигом!

– Хорошо, – радостно согласилась она. И порхнула по направлению к скверу.

Уф-ф…

Я торопливо исчез за углом. Не сбавляя шага, проскочил квартал. Опять повернул, запутывая след.

Но больше она не появлялась.

Значит, поверила…

На ходу я мрачно оценил своё отражение в грязном оконном стекле. Неужели у меня до того паскудный вид?

Метров через сто из-за низких барачных крыш опять показался железный забор. Тут, вдоль верха, его украшала спираль из «колючки». И кажется, имелись датчики движения.

Фактически северная граница лагеря – часть нижегородского периметра.

Но я знаю, что датчики движения давно не работают. А в заборе есть ещё одна «калитка». Местные постарались.

Я ускорил шаг.

Мне везёт. В этот утренний час в посёлке немноголюдно. И в конце улицы уже маячит забор!

Нормально.

Я двинулся вдоль периметра на запад. «Калитка» – близко, точно помню!

Ага, вон, за кустами что-то уже маячит…

Только обрадоваться я не успеваю.

Компания хмурых молодых людей возникает из-за барака мне навстречу. А из-за их спин выглядывает милая девочка – та самая. И с видом оскорблённой отличницы тыкает в мою сторону пальцем:

– Это он предлагал мне деньги за секс!

Доброе, честное создание! У меня на языке вертится ещё масса эпитетов – только я их не озвучиваю.

Лица парней не обещают доброго. Каким-то шестым чувством я улавливаю, что доказать им что-то будет крайне сложно.

Но я не останавливаюсь – двигаюсь прежним курсом. Разве что сбавляю шаг.

– Предлагал мне пойти с ним в сквер! – не унимается девочка.

Скупо улыбаюсь:

– Что-то ты путаешь…

– Ничего не путаю!

– Я ведь тебя в школу посылал!

– В школу – нельзя, – подаёт голос самый молодой из компании, на вид лет пятнадцати. – Она сгорела ещё зимой. Так что у нас каникулы!

– Это тебе нельзя, – мрачно уточняет крепкий парень, выше меня на целую голову. – А ему – можно. Он ведь туда её не учиться приглашал!

Лица остальных выражают полное согласие.

Их пятеро. И за исключением младшего – все мускулистые ребята. А ещё у них наверняка есть ножи, у одного или двух – стволы…

К «калитке» они меня не пропустят.

Разумеется, у меня в кармане «грач» с восемнадцатью разрывными пулями. Да и голыми руками я кое-что могу. Но, блин, неужели?..

Останавливаюсь. Улыбаюсь ещё шире:

– А чего ж я здесь, если она должна ждать меня в сквере?

– А ты за деньгами пошёл! – решительно хмурит брови девочка.

– Серьёзно? И чего ж так далеко ушёл?

Парни переглядываются.

– У него есть деньги! – с женской непоследовательностью заявляет юное создание.

– Ну-ка, покажи, что у тебя в рюкзаке, – требует высокий крепыш.

Угу. А я-то, дурак, напрягся. А у ребяток – просто новый способ развода лохов.

– В рюкзаке – ничего для вас интересного.

Я говорю это очень спокойно, почти дружески…

Мы внимательно смотрим друг на друга.

Целую минуту царит молчание.

Наконец вожак компании отводит взгляд. Отступает вбок, давая дорогу:

– Иди, куда шёл!

Остальные тоже пятятся в сторону.

– Спасибо, – сухо благодарю и направляюсь к «калитке».

– Вы что, так его и отпустите?! – возмущается девочка.

– Оставь его в покое, Белка.

Парни о чём-то негромко переговариваются. И когда я уже отодвигаю засов на «калитке», главный бросает вдогонку:

– Там жгучий тростник! По всему лесу!

– Я знаю.

– Ты ведь ловкач, да?

На лбу у меня, что ли, написано?

– До свидания, ребята. И займитесь чем-нибудь хорошим…

Выбираюсь на ту сторону. А Белка возмущённо фыркает у меня за спиной. Была б она чуть сильнее – точно бы сама вцепилась в мой рюкзак!

Я с усмешкой оглядываюсь:

– Шла бы лучше… помогать родителям!

Она кривится, словно хочет меня обматерить, а вместо этого бормочет сквозь зубы:

– Нет у меня… никого!

Моя усмешка тает:

– Извини…

– Да пошёл ты! – Исчезает в дыре.

«Калитка» захлопывается. Скрежещет сдвигаемый засов.

И я ухожу.

Лес – почти чистый. Всё-таки – не Зона. Но жгучего тростника – действительно хватает. Поганая мутировавшая травка – иногда по пояс.

Мелкие капельки кислоты запросто могут прожечь штаны. К счастью, намётанному глазу легко различить тёмно-зеленую мерзость.

Путь до опушки занял около получаса. Дальше целый километр – полем.

Наконец я выбрался к раздолбанной асфальтовой дороге. Минут пять брёл вдоль обочины, пытаясь поймать машину со стороны Горбатовки.

Один раз остановилась «Лада». Но не повезло – эта поворачивала назад, к Нагулино. А мне – совсем в другую сторону.

Удалось тормознуть древний «Опель»:

– Едешь к «железке»?

– Угу.

– Двести рублей до моста.

– Садись!

Водитель – пожилой мужик, сельского вида. Вероятно, работает в Доскинском совхозе. Интересно, приходилось ему раньше подвозить отсюда кого-то? Не я один знаю о «калитке» в периметре…

Но вряд ли этот будет стучать в полицию.

«Опель» подбрасывало на выбоинах. Водитель материл губернатора:

– …Чтоб ему и на том свете – по таким дорогам!

Ничего. Перекрёсток близко. Оттуда по шоссе как по маслу – минут десять, и будем у «железки»…

Твою мать!

Я оцепенел, вглядываясь вперёд.

«Уже успели?!»

У выезда на шоссе, поперёк дороги, стояла «труповозка». Рядом караулили два полицая в бронежилетах, с «калашами». А перед импровизированным блокпостом дожидалась пара легковушек – одна из них «Лада», которую я ранее пытался тормознуть.

«Проверка? По мою душу?»

«Опель» остановился.

И тут я понял, что полицаи не думают осматривать авто. Кажется, мы им вообще пофиг. Лениво переговариваются и смотрят куда-то на север-запад, вдоль шоссе…

Ясность пришла через минуту – вместе с колонной чёрных бронированных «Мерседесов».

Сверкали проблесковые огоньки «мигалок», завывала сирена на головной полицейской машине… А у третьего по счёту «Мерседеса» чёрное тонированное стекло на задней дверце было слегка опущено.

За пару секунд я успеваю различить лицо пассажира. Ощутить его равнодушный взгляд. И заметить на его губах едва уловимую усмешку.

Да, он почувствовал мою ненависть. Высшие это умеют.

А ещё они достаточно умные, чтоб не придавать этому значения.

Колонна уже удалялась. «Труповозка» освобождала дорогу.

Но у меня перед глазами до сих пор была та усмешка…

Конечно, это другой. Не он убил моего отца.

Хотя… какая разница? Тот, кто убил, сейчас ухмыляется где-то в другом месте.

Ненависть – смешное слово. Они давно не боятся нашей ненависти…

Наглый. Бронированное стекло опустил. Угу… Не так-то легко его прикончить – даже если снесёшь пулей кусок головы. Да и кто осмелится?

А взгляды…

Что ж, взгляды не убивают.

Мы выехали на шоссе. Водитель что-то рассказывал о том, как недавно его тормознули гибэдэдэшники.

Я рассеянно кивал. И чувствовал внутри пустоту.

Всё так просто. Очевидно.

Я знал это и раньше. Но сейчас ощутил удивительно ясно – остро, до физической боли…

Какой бы роскошный товар я ни добывал в Зоне, с какой бы злостью ни провожал взглядом колонны с «мигалками» – все равно я останусь частью системы. Частью подлого порядка. Винтиком механизма, управляют которым они – высшие…

Можно сдохнуть. Или опуститься на самое дно – как беженцы из Нагулинского лагеря.

Вырваться нельзя.

Глава 3

На станции Игумново я сел во владимирскую электричку. Во Владимире – умылся и побрился в вокзальном туалете. Надел чистую футболку, новенькую кепку и успел на ближайшую электричку до Москвы.

Около четырёх часов дня я уже был на Казанском вокзале.

В толпе не заметно чёрной формы ОКАМа. Только привычные рожи полицаев высматривают добычу.

Меня они проигнорировали. В обновлённом прикиде я выглядел вполне цивилизованно.