Тени Киновари - Линн Абби

— Я прочитал послание Зерак, августейшей эмериты высшего ранга. Я слышал признание Матры — женщины, сделанной в Башне Пристайн — и нашел, что она полна страха и правды, это понравилось мне и совершенно удовлетворило меня. Моя благодарность. Встань, Матра и проси все, что пожелаешь.

Самое первое, что заметила Матра, когда с опаской встала на ноги, что Король Хаману был выше самого высокого эльфа и шире в плечах, чем самый сильный мул. Во вторых, хотя он во многом походил на свои бесчисленные портреты, развешанные по всему городу, все-таки его лицо было больше человеческое, чем львиное. А третья вещь, на которую обратила внимание Матра, и которая заставила ее затаить дыхание, была парой черно-желтых глаз, похожих на драгоценные камни, которые смотрели на нее из-под красиво изогнутых бровей.

Мщение? Маска, которую не видят? А может быть вообще ничего, она услышала как голос Отца говорит ей, что это было бы самое мудрое. Улыбка — полногубая, совершенная и жестокая — появилась на лице Короля Хаману. На один удар серца она почувствовала жар и оцепенение, как если бы ее внутренная защита отреагировала на грозящую опасность, потом она опять стала холодна, как вода в пещере. Король вытянул сведенные вместе руки над ее головой. Она услышала звук, как будто разбилось яйцо. Магия, более мягкая чем ее шаль, опустилась ей на голову и распространилась по всему телу. Магия не сделала ничего, что она могла бы увидеть или почувствовать, но когда она попыталась заговорить, несмотря на то, что у нее не было и двух подходящих мыслей, из ее рта вышли приятные и нежные звуки.

— Маска, которую никто не сможет увидеть, — сказал король с легким поклоном. — Чары вечны, так что ты сможешь сделать все, что мне от тебя нужно. Ты принесла мне послание от Зерак, а я даю тебе другое послание, которые ты пронесешь через песок и соль. Там есть мужчина — грубый, уродливый человек — высший темплар, который должен мне за мою помощь. Ты передашь ему мое послание, и вместе вы отомстите Какзиму.

Глава 4

Павек оперся о рукоятку своей мотыги и с тяжелым вздохом оценил свою утреннюю работу. Примерно год назад он снял с себя желтую одежду. В его памяти все, что было больше года назад, вся его старая жизнь расплылась и утонула в тумане. Изолированная от всего мира обшина Квирайта стала его новым домом, и не было никакой необходимости использовать десятидневную рыночную неделю Урика или административные пятнадцатые части года. Судя по тому углу, с которым солнце обрушивалось на его плечи, он решил, что начался сезон высокого солнца над Пустыми Землями, следовательно начался новый год, но не был уверен, так как его это больше не беспокоило. Он был дальше от места своего рождения, чем любой уличный червяк-темплар из гражданского бюро мог себе представить; он родился заново как друид-новичок.

Все эти дни он мерил время по растениям, сколько времени им нужно, чтобы вырасти и сколько времени им нужно, чтобы умереть. Всюду в Квирайте растения, которыми он занимался все утро, высаживая их совершенно неровными рядами, назвали бы сорняками и не разрешили бы им расти. Дети фермеров общины вырывали сорняки из земли и бросали из в силосные ямы, где они гнили вместе с остальными отходами, пока не наступало время посадки новых растений, и они возвращались на поля в виде полезных удобрений.

Так что фермеры обращались с сорняками примерно так, как темплары в Урике обращались с городскими червями-бандитами, но друиды не были ни фермерами, ни темпларами. Друиды выращивали рощи и ухаживали за рощами. Они подкармливали свои растения магией, а не удобрениями — и это требовало много упорства и много пота.

Упорства Телами и пота Павека. Как раз сейчас его потная накидка была настолько мокрой и жирной, что мухи со всех рощ и полей Квирайта толпами слетались к ней. Он хотел только одного — укрыться в прохладном сердце рощи и броситься в холодный пруд, чтобы смыть с себя грязь и унять боль в перенапряженных мышцах.

Скорее бронированные мекилоты полетят на луны Атхаса, прежде чем Телами даст ему отдохнуть хотя бы полдня от работы в ее роще. Роща Телами — Павек никогда не думал о ней, как о своей, хотя, умирая, она завещала ее ему — была самая большая, самая старая и самая ненатуральная роща в Квирайте. Она требовала бесконечного ухода за собой.

Павек подозревал, что роща Телами находится одновременно в двух временах: сейчас и далеко в прошлом. И не только потому, что внутри она была намного больше, чем снаружи. Вкус воздуха, который он ощущал рядом с самыми старыми деревьями, был совсем другим, чем в других местах, и как иначе можно было объяснить то, что в небе над рощей сквозь ветки деревьев всегда можно было увидеть стаи облаков, и мелкий приятный дождь регулярно шел именно здесь, а не в любом другом месте?

Это было неестественно, по меньшей мере с точки зрения магии. Друиды не удовлетворялись тем, что охраняли или расширяли свои рощи. Нет, они были вынуждены постоянно исправлять, переделывать и исправлять опять; их рощи никогда не бывали закончены. Они переставляли камни с места на место, сажали и пересаживали растения, выводили на поверхность новые ручейки воды и изменяли русла старых, преследуя мистическое понятие «совершенная дикая природа», которое городской червь ну никак не мог понять. В самые ужасные моменты Павек верил, что Телами выбрала его наследником только потому, что ей был нужен здоровенный мужик с большими руками и крепкой спиной, чтобы заниматься каждым камнем, каждым ручейком и каждым наполовину выросшим деревом.

Впрочем Павек не собирался жаловаться. По сравнению с мулом, который учил его основам боя пятью видами оружия темпларов — меч, копье, боевой серп, булава и умение биться голыми руками — когда он был еще мальчишкой в приюте, дух Телами был отходчив и обладал хорошим чувством юмора, даже когда ворчал. И еще важнее, в конце рабочего дня она становилась его учителем, ведя его через лабиринт друидской магии.

В течении всех двадцати с чем-то лет своей жизни, которые он помнил, Павек мечтал о магии — не о заимствованных заклинаниях, которые Король-Лев Урика предоставлял своим темпларам, но о такой магии, которой он мог бы командовать сам. Пока он носил желтую одежду регулятора, свои свободные от службы часы он обычно проводил в архивах, охотясь за любым свитком с тайными знаниями, который только мог найти, и тщательно запоминая его содержимое.

Как же мог Павек жаловаться теперь? Если они и страдал от разочарования или отчаяния, это была его проблема, а не учителя.

Мотыга ударилась о землю, а Павек встал на колени около пересаженных сорняков. Он обложил кусочками земли стебли каждого из этих неряшливых и хилых растений, направил корни к воде, а воду к корням — но не при помощи магии. Телами поклялась, что магия в любой форме запрещена здесь, на границе рощи, где зеленая роскошь уступает место желтому твердому песку пустыни, причем она приказала и ему поклясться не использовать ее, причем так, что возражать было невозможно.