Муки ревности - Памела Робертс

Милая мисс в окошке сообщила, что виной всему «жуткий», по ее выражению, грозовой фронт, который медленно движется в сторону побережья.

— Еще неизвестно, что будет завтра, — оживленно произнесла она, кокетливо строя глазки. — Слышали прогноз? У нас тоже к утру ожидается гроза с ураганным ветром и прочие нелетные условия.

Высокий рыжеволосый красавец произвел на нее впечатление, и она надеялась, что, томясь в ожидании отправления, он догадается пригласить ее помочь ему скоротать вечер в ресторане. Ее смена заканчивалась через четверть часа, так что подробная перспектива казалась весьма заманчивой. А там, кто знает? Возможно, они заедут в ближайший отель, и… Она мечтательно вздохнула и соблазнительно выпятила грудь, но тут с огорчением обнаружила, что ее привлекательный собеседник исчез.

И немудрено, Картрайт не собирался терять с ней ни одной лишней секунды, хотя тут же заметил недвусмысленные знаки, свидетельствующие о ее интересе и готовности к приключению. Потому что его ожидала дорога — длинная и нелегкая даже в ясную ночь, а уж с учетом бушующей в горах бури почти равносильная самоубийству.

Но ведь он говорил Олли, что готов ради нее на любые безумства. Пришло время доказать, что это были не пустые и красивые слова, которые мужчины говорят женщинам, желая затащить их в постель. И он докажет!

Дуэйн кинулся к телефону, дозвонился до секретаря среднего из партнеров фирмы и попросил передать мистеру Миллеру, что будет отсутствовать следующие два дня. Потом забрал с подземной парковки машину и направился на восток, туда, где утром взойдет солнце — солнце его будущей счастливой жизни.

Прошло почти два часа. Картрайт напряженно вглядывался в темноту, не переставая с силой давить на педаль газа. Еще столько же, и он пересечет границу Айдахо. И тогда останется совсем немного — всего сто пятьдесят, максимум сто семьдесят миль. Но там, где-то там бушует буря… Сколько же времени уйдет, чтобы добраться до одинокого ранчо в горах? Того самого, где сейчас страдает Олли, его Олли. И все из-за Марси, ее несвоевременного и, главное, совершенно неуместного звонка… Он снова выругался, вспомнив ее голос — сердитый и насмешливый одновременно. Ду-ду… Господи, как же он ненавидит эту кличку!

Черт бы тебя побрал, Марси! Что же ты натворила? Кто дал тебе право вмешиваться в мою жизнь?

Гроза подкралась незаметно. Впереди внезапно сверкнула молния, и почти в ту же секунду «линкольн» накрыло потоками воды. Щетки на лобовом стекле, судорожно метавшиеся направо налево, едва справлялись. Пришлось срочно сбавлять скорость до пятидесяти миль, потом до сорока.

Дороги практически не было видно. Но Дуэйн упрямо отказывался остановиться и продолжал двигаться вперед, сквозь бешено ревущий ветер и ливень. Он остановился лишь однажды — заправить бак. Вспышки молнии ослепляли, а темнота в промежутках между ними была беспросветной. Фары освещали не больше нескольких ярдов впереди.

Два часа ночи, половина третьего, три… Если бы он свернул со скоростной трассы у самой границы, то мог бы сократить дорогу на пятьдесят миль. Но один Господь Бог знает, в каком состоянии сейчас может оказаться местное шоссе. Лучше не рисковать. Приближалось время рассвета. Только вот светлее, похоже, не станет. Гроза бушует уже четвертый час…

Ну, наконец-то, вот и нужный поворот. Картрайту пришлось еще сбросить скорость — «линкольн» два раза занесло на отвратительно скользкой грязи, в которую превратился подъезд к ранчо. Если он не хочет последние пятнадцать миль проделать пешком, надо быть предельно осторожным.

Но, несмотря на все его старания, машина вскоре забуксовала. Дуэйн выругался, выскочил под ливень и попытался вытолкнуть двухтонную махину, но она даже не сдвинулась с места. Ну, все, приехали…

Дуэйн вернулся в салон, попытался разыскать зонт, но добился только того, что намочил все сиденья. Тогда он открыл багажник, достал кусок брезента, который остался там после последней поездки на рыбалку, и пустился пешком, скользя и падая. Задыхаясь от усилий, грязный и насквозь мокрый, он добрался-таки до цели своего многотрудного путешествия и позвонил. И стал ждать ответа, бессильно привалившись к стене.

Прошло несколько минут — ни звука, ни отклика, ни света внутри дома.

Дуэйн из последних сил заколотил кулаками в дверь.

— Олли! Олли, открой! Олли, ты здесь? Олли, Олли, Олли! Что с тобой? Ты слышишь меня? Это я, Дуэйн! Открой, отзовись! Олли!

Дверь отворилась — внезапно и совершенно бесшумно. Он поднял глаза — перед ним стояла она. Стояла, кутаясь в длинную шаль, и молча, смотрела. Потом, все так же, не произнося ни слова, отступила назад.

Дуэйн отбросил бесполезный брезент и спросил:

— Я могу войти?

Оливия распахнула дверь шире, потом повернулась и скрылась внутри.

Он сделал шаг вперед и остановился. С него продолжали течь потоки воды, и он не решался последовать за ней. Все его худшие опасения подтвердились. Она выглядела, как привидение, как тень… Ясно, что не спала ни минуты.

Оливия вернулась, неся большое полотенце, которое протянула ему.

— Вот, возьми, — безжизненным голосом произнесла она.

— Спасибо. — Он начал вытирать мокрые волосы, а Оливия снова удалилась.

Приведя себя немного в порядок, Дуэйн отправился разыскивать хозяйку. И нашел ее в кухне, рядом с горящей плитой. Она сидела у стола, невидящим взглядом глядя на чайник.

— Олли, — произнес он, опускаясь рядом с ней на колено.

Она вздрогнула, пришла в себя и презрительно сказала:

— Прекрати, Дуэйн. Это пошло и смешно. Зачем ты приехал?

— Зачем ты так говоришь, Олли? — с нескрываемой болью воскликнул он. — Ты знаешь, зачем я приехал…

Она не дала ему закончить и горько засмеялась.

— О да, ты прав. Знаю. Ведь я уже столько раз проходила через это. С Эндрю. Ты приехал сказать, что я неправильно поняла или неверно истолковала самую безобидную вещь.

— Но это так и есть! — с отчаянием в голосе заявил он, вызвав еще один презрительный смешок.

— О, мне даже интонации эти знакомы. Сейчас ты должен попытаться разыграть оскорбленную добродетель, потом уязвленную гордость, затем повернуться и удалиться, хлопнув дверью.

— Господи, Олли, — прошептал Дуэйн, — что тебе пришлось пережить…

— Да! — закричала она. — Да! Я пережила все это уже один раз! И не собираюсь наступать, на те же грабли. Поэтому ты приехал совершенно напрасно! Меня даже твой вид не трогает! Это все сплошное представление! Причем дурного толка. Потому что я-то, не забывай, была знакома с великолепным актером. Ты ему и в подметки не годишься!