Доверься, он твой - Вера Копейко

— Ско-оро. Как только пропишут твое лекарство.

— "Пропишут"? — повторила Катерина слово, которое никогда не сочеталось с ее препаратом. Но в нем что-то было, довольно точное. А что, без прописки нет ни человека, ни лекарства.

— Ну, зарегистрируют, — уточнил брат. — Ты получишь все премии мира и купишь…

— Если я буду гонять за твоими приятелями в Шереметьево, дорогой мой братец, то не дождешься.

— Приятелями? — Федор вскинул брови. Они были неожиданного русого цвета. Как у матери. — Скажешь тоже. — Он вздохнул. — В общем, Катерина, если ты не поедешь… — Он махнул рукой и не договорил.

— Бери такси и сам поезжай. Денег дам, но с возвратом, — предупредила Катерина.

— За деньгами я бы к тебе не пришел.

— Уже хорошо, — фыркнула она.

— Понимаешь, я должен подготовить аквариум для карантинных рыбок, а я не успел.

— Ага, кофеи распивал со своей подругой.

— Зеленые чаи, — ухмыльнулся Федор, улыбаясь во весь рот.

— Не важно, — бросила она. — Что, так серьезно? — с беспокойством спросила она. На самом деле, если Федора уволят из зоопарка, что с ним делать до армии? — Ладно, говори. Когда, кого, с чем.

— Понимаешь, вообще-то эти рыбки не для самого зоопарка, — мялся Федор.

— А для кого?

— Ну сначала они посидят на карантине у нас…

— Ага, левые рыбки для кого-то?

— Ну… В общем, Катер, мне позвонили, попросили. Ну да, мои клиенты. Обещали заплатить. Мне, сама знаешь, нужны деньги на голландца…

Она усмехнулась. Про голландскую рыбью особь она слышала сто раз.

— Ладно, не вникаю, — сказала она. — Это твои дела. — Она откинулась на спинку кресла и потянулась. — Съезжу, так и быть. Откуда везут?

— Из Венесуэлы. Но мужик летит из Гаваны, это Куба.

Она усмехнулась:

— Слышали.

Она заметила, как меняется лицо Федора, расслабляется, расправляется, когда он произносит заморские названия. Странно, Федор — наполовину якут, но страсть к морям и дальним странам откуда? Если вспомнить все рассуждения матери о национальном характере, который всегда пробьется сквозь любую толщу, то следовало задуматься: а что в нем от якута? Черные волосы — вовсе не показатель. Как и круглое лицо, которое у Федора не плоское. А темперамент? Он может взвиться из-за пустяка и качаться на люстре.

Но что бы ни было причиной, такое лицо брата, как сейчас, ей нравилось. Оно светилось. Ей надоело видеть его хмуро сведенные брови в последнее время. Катерина слишком хорошо знала Федора, чтобы догадаться: его что-то мучит.

Она собиралась поговорить с ним, но не было сил и времени.

Люди, которые живут вместе много лет, чувствуют друг друга без слов. Катерина не ошибалась: Федор хотел сказать ей о карте дяди Миши, которую показал соседу. Но всякий раз, не желая ссоры, а она неминуемо произойдет, потому что он нарушил запрет не Катерины, а самого дяди Миши, он молчал. Говорил себе: "Да что такого? Показал и показал". Хотя жадность во взгляде Виктора Николаевича насторожила.

— Итак, — сказала Катерина, — номер рейса, время прилета…

Федор быстро ответил на все вопросы и кинулся в двери. Готовить аквариум.

Брат еще в школе начал зарабатывать мытьем аквариумов. Его научили в зоопарке, куда устроили знакомые. Клиентов Федор находил по объявлению. Потом появились постоянные, которые платили каждый месяц, а он чистил, менял воду, потом, все больше узнавая о биологии рыб, стал получать заказы более серьезные.

Катерина помимо своей воли знала почти все, что знал Федор. Стоило ему что-то выяснить о любимом предмете, он тотчас сообщал ей. Не важно, что она делала в этот момент — мыла посуду или сидела за компьютером. Он с ходу начинал:

— Думаешь, когда люди начали держать рыбок в аквариуме? В древности, на Востоке. Самыми первыми стали золотые рыбки, цветные карпы кои. А потом…

— Да знаю-знаю, — отмахивалась сестра. Но Федор не мог остановиться.

— Ты послушай, что я тебе скажу. Про это не все знают.

— А мне обязательно, да? — Она морщилась. — Мне эти новые знания уже некуда кла-асть, — стонала она. Но видимо, для подростка поделиться тем, что узнал, так же важно, как для мужчины, по-настоящему взрослого, что-то оставить при себе, не рассказывать, чтобы не волновать женщину. Об этом Катерине еще только предстояло узнать и оценить. А сейчас…

— По канонам древней восточной мудрости, — не унимался Федор, — в твой дом придет удача, если у тебя живут золотые рыбки. А еще — деньги…

— Ага, это значит, самое настоящее счастье, — усмехалась она, глядя в блестящие глаза брата. — Это все? — Она уже приготовилась снова уставиться в экран компьютера, но услышала:

— Да что ты! Как это все? А если рыбка погибнет, тебе известно, что это означает и что надо делать?

— Ох! — стонала Катерина. — Говори скорее, мне некогда!

— Это означает, — спокойно продолжал Федор, — что все гадости и неприятности, которые угрожали хозяину, она забрала с собой. Поэтому ее надо мысленно поблагодарить, а вместо нее выпустить в аквариум новую.

— Интересный поворот, — искренне удивилась Катерина. — Не знала. — Голова Федора гордо дернулась вверх.

Самолет должен прилететь в девять вечера, но Катерина решила проверить по Интернету, нет ли задержки рейса. Гавана не ближний свет.

Она похвалила себя за предусмотрительность: рейс задерживается. Что тоже хорошо — можно поехать домой и переодеться. Во что-то летнее. Глядя на загорелое лицо Федора, на его зеленую, цвета летней травы футболку, кроссовки на босу ногу, которые торчали из-под летних холщовых брюк, она подумала, что появляться ночью в аэропорту в дневном строгом костюме не слишком к месту. К тому же не сидеть же ей до часу ночи в лаборатории.

Катерина поехала домой. Она испытывала странное возбуждение. Не беспокойство, а ожидание чего-то. Перемен?

Может быть, думала она, стоя под душем.

А в чем она встретит перемены? Она вышла из ванной, запах цветущей поляны от геля для душа выплыл вместе с ней. Он кружил голову, отвлекая от повседневного. Она открыла шкаф, оглядела вещи. Что ж, в эту душную летнюю ночь она наденет зеленоватые брючки-капри и желтый топ. А каков вырез! Почти декольте.

Катерина усмехнулась. В самый раз, ответила она самой себе.

Езда в темноте всегда успокаивала Катерину. Нервное стадо разномастных машин, которое днем напирает сбоку, сзади, несется с ревом навстречу, уже в своем стойле. А те, что еще нет, почти невидимы — только россыпь угольев впереди и россыпь янтаря катится навстречу.

Федор дал ей табличку с одним крупным словом — "Zоопарк". Причем первая буква "Z" латинская. Войдя в зал прилета, Катерина повесила ее себе на грудь. Какой-то мужчина, пробегая мимо, замер перед ней и громким шепотом произнес: