Восточный круиз - Владимир Синельников

– А что мне еще остается делать?

– Действительно, у тебя нет выбора, – согласилась колдунья. – Если ты откажешься идти вперед, однозначно расстаешься с жизнью, а выполняя поручение Темира, имеешь шанс остаться живым и вернуться в свой мир…

Каисса не солгала, и через два дня я достиг предгорий Полуночных гор. К тому времени все захваченное мною в дорогу продовольствие подошло к концу. На моем же пути не встретилось ни поселений, ни людей. Почему-то предгорья, несмотря на богатую растительность, оказались абсолютно пустыми. Об этом говорило и поведение совершенно непуганых зверей. Мне не раз попадались то ли антилопы, то ли косули (всегда был слаб в биологии), которые совершенно не боялись моего присутствия. Вот тут я пожалел, что не захватил с собой лук. На таком расстоянии не промахнулся бы даже младенец. Но ничего не оставалось, как облизываться на бродящие неподалеку бифштексы и продолжать свой путь.

Вскоре тропа резко вильнула, и я вступил в ущелье, по которому катила свои воды довольно приличная речка. Увидев многочисленные перекаты и синеющие глубокие заводи, я повеселел. Уж в таких местах остаться без горячего ужина было невозможно.

Из всех имеющихся в этом мире охотничьих принадлежностей я захватил с собой только рыболовную леску и искусно вырезанные из кости рыболовные крючки. И теперь я быстро срезал подходящее удилище из росшего рядом с водой тальника и прошел к ближайшему перекату. Разувшись и войдя в ледяную воду, я начал переворачивать отшлифованные голыши. На обратной стороне камней во множестве попадались мохнатые темно-зеленые гусеницы. Быстро набрав эту речную живность, я выскочил на берег на горячие камни, почти не чувствуя занемевших от холода ног.

Дождавшись, пока ноги согреются под лучами солнца и обретут подвижность, я привязал леску с крючком к удилищу и, насадив гусеницу, с замиранием сердца забросил удочку в ближайшую заводь.

Почти сразу я почувствовал мощный рывок, удилище в моих руках согнулось, и его неудержимо потащило за плетенной из конского волоса леской. Я резко подсек и выбросил на галечниковую отмель полукилограммовую, сверкающую на солнце золотым слитком форель. Можно было готовить ужин. Оглушив рыбину, я поднялся к облюбованной ранее рядом с тропой выемке в скалах…

Сухих веток поблизости оказалось предостаточно. Я запалил костер и принялся за приготовление царского ужина. Водящаяся в высокогорных реках хищница, которую я держал в своих руках, уже уснула, голубые и красные точки, украшающие ее бока, как пасхальный кулич, потемнели и перешли в коричневые. Но все равно рыбина не потеряла своей хищной красоты. Приготовление заняло минимум времени. Форель чем-то похожа на океаническую хищницу – акулу. Она так же не имеет чешуи и плавательного пузыря. Вспоров живот рыбе, я выбросил обширный желудок с минимумом кишок и жабры. После чего, посолив свой улов, я насадил форель на ветку и воткнул под углом над полыхающим раскаленными углями костром. Очень скоро потянуло умопомрачительным ароматом, шкура на рыбине встала колом, и с нее начал капать в недовольно шипящий костер сок. С трудом дождавшись, когда мясо приобретет коричневатый цвет, я снял форель с углей и разложил на специально принесенной ровной пластине сланца. Голову я сразу отрубил и отбросил прочь. Она у форели абсолютно пустая и состоит из ороговевших пластин, даже язык этой хищницы усеян несколькими рядами острых, как иглы, зубов, загнутых в сторону глотки.

Форель была бесподобна. Нежное мясо восхитительного вкуса буквально таяло во рту. Я не заметил, как разобрался с этой приличных размеров рыбиной. К концу моего пиршества на импровизированном столе оставался один лишь скелет речной хищницы.

Заметно отяжелев от обильной пищи, я растянулся ногами к костру. В сознании еще мелькнула мысль позаботиться о завтраке, но шевелиться было лень, и я решил, что без труда сделаю это утром. Рыбы в реке, судя по всему, было навалом, и не стоило заранее беспокоиться о хлебе насущном.

В горах быстро темнеет. Еще мгновение назад я довольно ясно видел противоположный склон ущелья, а сейчас уже с трудом различал кусты, росшие в каком-то метре от моего временного места обитания. Костер продолжал тихо дотлевать, от углей по ногам разливалось приятное тепло. На небе появлялось все больше звезд, а противоположная зубчатая стена горного хребта окуталась слабо сияющим ореолом, предвещая восход нарождающейся луны, неполноценность которой двое суток назад оградила меня от лишних приключений в хижине ведьмы.

Мысли скакнули к словам Каиссы о Полуночных горах.

– Это владения духов нашего мира, – произнесла ведьма в ответ на мой вопрос о горах. – Люди в незапамятные времена жили в предгорьях, но, когда появились духи, вынуждены были покинуть эти богатые места.

– Духи, как я понимаю, злые? – Я вопросительно посмотрел на Каиссу. – И как же мне избежать их излишнего внимания к моей персоне?

– Они не злые и не добрые, – ответила ведьма. – Они просто другие. Что их заставило прийти в наш мир и облюбовать именно эти горы – непонятно…

– Так как же мне избежать с ними встречи?

– Может быть, ты вообще не увидишь их, – ведьма задумчиво смотрела на далекие горные пики, – но, что бы тебе ни привиделось, не обращай внимания. Очень многое, что ты можешь почувствовать или увидеть, – просто морок…

Пока духи этого мира мне не досаждали, и я решил, что, может, и дальше повезет. Не все же время собирать приключения в одном месте…

Очнулся я посреди глубокой ночи от непонятного звука. Месяц заливал призрачным светом окрестные горы, внизу о чем-то бормотала река. В первый момент я подумал, что река-то и явилась виновницей моего пробуждения. Когда находишься в одиночестве недалеко от бегущей воды, то через некоторое время начинаешь отчетливо слышать какой-то разговор. Только, сколько ни вслушивайся, слов не разберешь. Мне не раз приходилось сталкиваться с этим феноменом, вот и подумалось, что река виновата. В следующий момент я понял, что речка тут ни при чем. Из-за кустов вдруг выдвинулось большое животное и, покачиваясь, проследовало мимо меня. Я моргнул, и видение растаяло, лишь удаляющееся похру-стывание песка свидетельствовало о недавнем ночном госте. Я извлек из-за голенища кинжал, понимая, что это слабая защита против такого монстра. Вдруг из-за тех же кустов появилось второе, подобное первому, чудовище и, не замечая меня, лежащего чуть ли не у него под ногами, проследовало вперед. Приглядевшись к силуэту, я понял, кто меня навестил ночью. Мимо царственной походкой следовал верблюд, меж горбов которого восседал неподвижный наездник. Я уже хотел было окликнуть его, как верблюд скрылся в зарослях, а за ним потянулась длинная череда собратьев, груженная какими-то тюками. Повнимательнее приглядевшись к этому ночному шествию, я, к своему изумлению, заметил, что вижу сквозь силуэты верблюдов противоположный склон ущелья, залитый лунным светом. Вот те на! А я – то мечтал хотя бы горы перевалить в тишине и спокойствии. И вправду у меня, наверное, такая судьба: притягивать к своей персоне все необычное, что существует в этом богом забытом мире!