Земляне против политики - Антон Толстых

Посол выгнул левую бровь и выпятил правый глаз.

— Оригинально. Космический министр. В таком случае наш морской статс-секретарь Фридрих фон Голльманн станет статс-секретарём Германского Имперского Космического министерства.

— А что сделает мистер Чемберлен?

— Вернёт военную форму.

Министр вернул колбасникам военную форму, и те спустились к гордо надутому безлошадному экипажу с лошадьми. Объект с красными фонарями отъехал от ограды, флаг совершил свою задачу, разогнав на Уайтхолле накопившееся за время разговора количество людей и экипажей. Экипаж отъехал к Уайтхоллу, дав флагоносцу возможность чрезвычайно испуганно отбежать в сторону, проехал несколько ярдов по Парламент-стрит и метеором промчался мимо флагоносца. Тот с неподобающей поспешностью побежал вслед, удивляя людей тем, что цилиндр не покинул голову и не полетел по ветру в сторону, противоположную бегущему атташе.

Лорд Солсбери оценил вышеизложенные события при помощи одной старой фразы:

— Вывод один. Прогнило что-то в Германском королевстве.

— А как обстоят дела на Гее? Прогнившая ли она?

— Это нашей науке неизвестно.

В этот момент в его окружении находились человек, вовремя начавший новый этап карьеры, и секретарь, готовый внести весь мир в документы.

— Известно ли вам, как наши боевые астромены испытывали оружие в космосе? — спросил наш Джо, обращаясь не сколько к присутствующим, столько ко всей империи. — Вы знаете, Лидделл?

— Хотел бы знать, сударь.

— Астромены оказались не опытными воинами, а банальными дилетантами. Им было велено упражняться в космосе в стрельбе из винтовок «Снайдер-Энфилд». Им было достаточно сделать по выстрелу, чтобы чрезмерно возросшая сила отдачи вырвала винтовки из их рук и безвозвратно унесла их в космос. Пробковые шлемы разделили ту же участь.

— Разве этот результат не был очевиден? — удивился Лидделл.

— Ещё как очевиден! Невдалеке проходили ещё одни учения, когда другие точно такие же дилетанты стреляли из пулемёта «максим». Несколько секунд, и пулемёт безвозвратно потерян.

— Следовательно, ради победы в условиях космоса нашей армии необходимо учиться, учиться и ещё раз учиться.

— Как вы говорите, «в условиях космоса». Здесь встаёт другая проблема. Наша космическая армада будет притягиваться либо Солнцем, либо Геей. Первый вариант равносилен самоубийству. Второй вариант приведёт к падению прямиком на лагерь врага, что может принести неудобства при временном отступлении. Ведь не можем мы оставаться на поверхности Геи, пока нас интенсивно обстреливают туземцы! Такой вариант также равносилен самоубийству. Кстати, нам удалось решить проблему, незнание которой привело бы к неприятностям для всей космической армии. Узнав о космической программе, французский учёный Беккерель предложил отправить в космос фотопластинки, и таким образом были открыты лучи Беккереля. Они пронизывают пространство вокруг Солнца. Мы узнали об их опасности для жизни только тогда, когда отправили астроменов в открытый космос. Им не могло прийти в голову, что взлетев к небу и выйдя ему навстречу, они тут же встретятся с Господом Богом. Если так будет продолжаться и далее, наши космические войска уподобятся лёгкой кавалерии, скачущей по долине Смерти, что отображено в стихотворении лорда Теннисона.

— Мистеру Шепарду и мистеру Гленну повезло, что то были не они, — ответил лорд Солсбери.

Правомерно допустить, что судьба услышала эти слова и потому заранее позаботилась о соответствии их наблюдаемым фактам: слова эти совпали с прибытием двоих посетителей. Не надо долго думать над тем, кто имел честь ступить сюда. Посетителями этими были Шепард и Гленн. Рука первого из них держала два фотографических снимка, на содержание которых намекали лица астроменов: их видимое смущение и одновременно недоумение.

В виду своей болезни мозга лорд Солсбери не узнал этих знакомых ему людей. Шепард и Гленн неподвижно стояли, ожидая когда тот обратится к ним.

— Лорд Солсбери не может обратиться к нам, так как из-за болезни считает нас незнакомыми людьми, — прошептал Шепард.

— Вы правы, сэр. Лорд Солсбери не может обратиться к нам. А мы не можем первыми обратиться к вышестоящему лицу. Условности решают всё.

— Лидделл! Кто эти господа? — спросил лорд секретаря.

— Первые астромены, ваша светлость.

— Вы уверены?

— Мы действительно Гленн и Шепард.

— Это вы, — подтвердил лорд Солсбери. — Но где ваши визитные карточки? Я вижу в ваших руках только некие хромотипы. Если только это не раскрашенные снимки.

— Мы хотели бы узнать ваше мнение об этом парадоксе. Фотографии с Геи. Извольте взглянуть.

— Изволю. Я вижу, можно заметить, манекенщицу. На ней надеты брюки.

Милорд прищурился. Вид перед ним не менялся.

— На фотоснимке изображена манекенщица. На ней надеты неназываемые, они же брюки. Следовательно, перед нами переодетый мужчина.

Тем временем Чемберлен терпеливо ждал освобождения снимка. Его реакция лаконична:

— Или переодетый господин, или сумасшедшая дама.

— Мы должны подумать над странностью. Или это не неназываемые. Возможно, перед нами юбка, которую сначала разрезали на две части вдоль, а затем сшили. Пустая трата времени.

— Такие юбки носят только дикари.

— Дикари, — продолжил его мысль лорд Солсбери. — Да, это доказывает, что земляне — дикари! Дикари! Следовательно, мы обязаны принести свет цивилизации на их планету!

— Вы озвучили гениальную мысль, милорд, — ответил Чемберлен.

Вскоре его сознание обратилось к коллегам собеседников.

— Кстати, касательно остальных астроменов. Тех, которые призваны основать военный лагерь на обратной стороне Селены. Уильям Шерлок, Эндрю Литтлвуд и Уолтер Болдуин. Как обстоят их дела, мистер Гленн?

— Мистер Шерлок телеграфирует, что в лагере нет проблем, кроме температуры. На Селене имеется контраст температур на дневной и ночной половине. Им приходится укрываться от солнца зонтами. Более никаких трудностей. Разве что необходимо было построить шлюз для разграничения воздуха и вакуума. Эта работа поручена пролетариям. Также они сообщают о наличии на спутнике большого количества пыли. Говорят, американцы изобрели устройство для всасывания пыли. Надо бы одолжить образец.

Имея представление об эпизодах на Даунинг-стрит, пора перенестись во второй центр Лондона, поддерживающий веру белого человека в триумфы и достижения девятнадцатого столетия.

После диалога с покорителями космоса лорд Солсбери и мистер Чемберлен ждали перемен среди интерьера с сине-розовым ляписом и искусственным мрамором, привычного для обитателей Букингемского дворца (как должно быть известно читателю, эти обитатели живут в Виндзоре, но должно сделать вывод, что по причине описываемых нами событий в их жизни случилось заметное исключение). И пол, и стены были по этому случаю блестящи. Мысли господ были направлены на ожидание двоих заатлантических гостей, с минуты на минуту обещавших появиться во дворце. Лорд Солсбери оценил складывающуюся ситуацию.

— Две атлантические борзые добрались до Лондона. Мы видим приметы эпохи, когда эти суда плывут по океану, который в недалёком будущем полностью превратится в Атлантическую пустыню. Пески!

— Также будут Индийская пустыня, Средиземноморская пустыня, Тихая пустыня и им подобные. И поэтому атлантические суда плывут в Лондон по каналу. Каналы — верный признак нашей планеты и эпохи.

— И теперь двое из пассажиров этих судов после остановки в одной из лучших гостиниц едут сюда. Мы ждём их, надеясь на то, что их гений в области электротехники поможет нашим стремлениям к расширению нашего влияния на Вселенную. Как предлагал мистер Конан Дойл, американцы могут нам помочь. Поэтому эти двое великих людей уже неделю плывут к нам.

— Их главные великие дела, конечно, были совершены и другими людьми независимо от них, но они превзошли других в этих делах, и есть и другие заслуги, которые свойственны им одним. Они принадлежат к Более Большому Лондону.

— В данный момент в Лондоне длится сезон, но не сейчас не время для сезона. Королевский двор не будет принимать дебютанток. Королевский двор будет принимать двоих американцев.

— Итак, час настал!

Последняя фраза была произнесена, держа в руке часы и видя своими глазами, что этот час действительно настал. Дворецкий вошёл в зал, намереваясь известить о прибытии первого американского гостя.

За спиной дворецкого стоял гость — солидного вида, гладко выбритый, с плоской чёлкой на лбу, говорившем о замечательном уме, и чьи низкие густые брови над умными тёмно-серыми глазами сообщали о решительности, твёрдости и взрывной натуре. Орден Почётного легиона в петлице довершал импозантный облик. Гость снял котелок и застыл в ожидании представления его дворецким, несмотря на привычную невозмутимость, несколько опешившим при виде знаменитой персоны.