Ласточка с дождем на крыльях - Евгений Дубровин

– Что надо, то и делаем, вам-то какое дело, мадам? – сердито сказал человек с очень черной бородой, похожий на древнего ассирийца, очевидно главный.

– Ярослав! Да что же это такое? Чего ты стоишь? Беги вызывай милицию! Нас же грабят!

– Втаскивание в квартиру музыкальных инструментов не похоже на грабеж. – Красин отстранил жену. – Одну минуточку, молодой человек. Я хозяин этой квартиры. Объясните, пожалуйста, что здесь происходит.

– А… вы пред… вы отец Владика? – догадался Ассириец. – Разве он вам не сказал? У него сегодня свадьба… Вот он и попросил… Мы старые приятели.. Оркестр «Синие бороды»… Пардон, месье, некогда, нам сегодня еще в двух местах выступать.

Хозяева протиснулись в свою квартиру. Мебель из самой большой комнаты – гостиной – была почти вся вынесена. По полу ползали лохматые девицы и устилали его газетами; невеста в бумажной короне расставляла на полу тарелки и стаканы. В прихожей громоздились сверкающие инструменты «Синих бород».

Владик со своей «непобедимой сборной» пьянствовали на кухне, опустошая содержимое командировочного портфеля, и горячо спорили об особенностях японских волейболисток.

Так что тонкая, «легкоранимая натура» сына не только не прореагировала бурно на грозное предупреждение отца, а просто-напросто пропустила его мимо ушей. Владик даже забыл про ультиматум. Он искренне обрадовался, увидев родителей:

– Предки! В точку попали! Сейчас начнется самое интересное! Эти «Синие бороды» страшно талантливые ребята! Выходят на международную орбиту. Если, конечно, прорвутся через станцию Кудрино. На станции Кудрине у них отборочные соревнования.

– Прошу к столу, – позвала Бумажная жена.

– К столу… – проворчал Красин язвительно, но супруга дернула его за рукав.

– Это же юнцы… Вспомни свою молодость… В стоге сена…

Ярослав Петрович вспомнил, как однажды, поссорившись с родителями Лены, где жили, они ушли в чистое поле зимой и перенесли там суровые две недели, пока их не выследил участковый милиционер.

Ярослав Петрович вспомнил и покорно опустился на газеты, хрустнув коленными чашечками.

– Старость не радость? – спросила участливо Бумажная жена. – Может, вам подушку принести? – Невестка с явной симпатией относилась к своему новому родственнику.

– Ха! Старость… – сильно повел плечами Красин, но сам подумал: «Спортом надо заняться…»

В это время из прихожей раздался вопль:

– Братцы! Смотрите, что мне предки купили! Вот это да!

В комнату верхом на седле вдвинулся Владик. На голову его была надета уздечка. Младший Красин счастливо тряс головой, и уздечка заливалась на разные голоса. Звон уздечки заглушил восторженный рев молодежи:

– Ура!

– Ну и предки у тебя!

– Класс!

– Шик!

– Хиппово!

«Синие бороды» рвали рок, отчаянно тряся головами и скаля зубы, и стали совсем напоминать древних ассирийцев, пустившихся в набег на завоевание новых земель.

Патлатые девицы и «непобедимые» повскакивали с пола и пустились в пляс, давя тарелки. Бумажная жена схватила Красина за руку, крикнула:

– Растрясем старость?

– Растрясем! – согласился Ярослав Петрович.

И в это время зазвонил телефон. Этот трепещущий, но властно зовущий звук Красин мог различить среди тысячи других звуков. Ярослав Петрович освободился от объятий Бумажной жены и вышел в кабинет, где стоял параллельный аппарат.

Хриплый вежливый голос спросил:

– Ярослав Петрович?

– Вас слушаю, – «служебным» голосом ответил Красин.

– Веселилась ярочка до самого ярочка!

– Алло? Говорите громче. Не понял.

– Ну? А ты подумай.

Частые гудки.

Любитель пива? Но откуда он мог знать, что у Красиных веселье? Хотя чего проще… Подошел к двери и слушай. Грохот на весь дом.

Чего им надо? Чтобы он немедленно помчался в управление и подал заявление по собственному желанию? Или наоборот – они хотят, чтобы он ожесточился, начал нервничать, наделал ошибок и тогда его можно будет спокойно, на глазах у всех добить?

И кто они? Вернее он, возглавляющий всю «операцию», метящий на его место? Все ж это кто-то из замов. Хотя не исключена возможность, и какой-нибудь карьерист из управления. Впрочем, вряд ли… Работай он в управлении, нашел бы другие пути.

Человека всегда на чем-нибудь можно подловить. Ангелов нет. Да если бы и существовали ангелы, все равно при желании их добродетели можно обернуть грехами.

Красин прошел на кухню. Жена, раскрасневшаяся, возбужденная, делала какой-то сложный салат.

– Наконец-то, – прошептала она. – Может, теперь наш оболтус остепенится. Пойдут внуки… Я так счастлива… А ты?

– Слушай, – сказал Ярослав Петрович, – перестань шляться по туалетам.

– Что?! Ты пьян?

– Как тебе самой не противно толкаться среди вся кого сброда, покупать дрянь…

Лена вспыхнула. Красин редко видел свою жену в таком гневе.

– Ах, вот ты что имеешь в виду! Ты будешь вместо меня шляться? Ты хоть одну вещь достал? Ты хоть одну очередь отстоял? А любишь и костюм голландский, и галстучек французский, и платочек индийский. А сын? Откуда у него все? А я, наконец? Посмотри, как я одеваюсь. Мне стыдно, что я жена известного архитектора, директора института! Другим домой возят! А я вынуждена покупать у спекулянтов втридорога! Ты хоть раз спросил, откуда у нас хорошие вещи? Ни разу не спросил! Ни разу! С небрежным видом принимаешь костюмчики, галстучки и платочки! А они, Ярочка, куплены у спекулянтов. У спе-ку-лян-тов в туа-ле-те! Понял? Директор института… Одевается от фирмы «Женский туалет». Есть у тебя связи, знакомства на базах и в магазинах? Ни шиша! Да и вообще, чем ты занимаешься? Работой, работой и только работой! Ты хоть что-нибудь имеешь от своей работы, кроме зарплаты? Брал ли ты заказы сам как автор? Видите ли, у него времени нету и условий для работы нет. Все правильно. Замкнутый круг. Условий нет, так нужно время, чтобы создать эти условия, а времени нет, потому что нет условий: то Владик со своей компанией куролесит, то я, как ты говоришь, по туалетам шляюсь, а ужин не готов и приходиться стряпать самому… Ни дачи, ни машины, ни денег… Вроде мы какие-то ненормальные люди. Посмотри, что делается в нашем доме. Весь двор забит машинами. Каждую пятницу все укатывают на свои дачи, одни мы тут пыль все выходные глотаем. Ты знаешь Семена Ивановича?

– Какого еще Семена Ивановича?

– У нашей подворотни фруктами торгует от овощного магазина. Не знаешь? Конечно, мы выше покупки фруктов! Зато я знаю, так как около него в очереди провожу очень много времени. Так вот. Знаешь ли ты, сколько у него машин? Три! У него и жены по «Жигуленку», у сына «Волга», а сын – студент. Вот так-то, дорогой директор института.

Постепенно жена стала успокаиваться. Видно, она давно хотела высказать все это мужу, да не решалась, а тут он сам напросился…

Вдруг Лена спохватилась:

– Да, постой, а откуда тебе известно?.. Кто-то из знакомых наболтал… Ага, кто же… – На несколько секунд жена задумалась, потом лицо ее опять вспыхнуло гневом. Но на этот раз ее гнев был не обиженным, а злым, ненавидящим, яростным. – Твоя секретарша! Танька, вот кто! Ах, с..а! Сама там каждый день околачивается, а на меня донесла! Она давно не нравится мне, секретарша твоя! Все перед мужиками задом вертит! Замуж повыгоднее выскочить хочет. Она небось и на тебя виды имеет. Поэтому и на меня гадости говорит. Ладно, я ей тоже устрою, дрянь такая! Я ей сейчас же все выскажу!

Лена кинулась к телефону, но Ярослав Петрович перехватил ее. Произошла короткая схватка.

– Не смей! С ума сошла!

– Ага! Значит, я права? Снюхался уже?

– Перестань говорить чепуху!

– А почему она замуж не выходит? Молчишь?

– Я ей должен приказать?

– Да! Должен приказать! Это аморально: держать секретарем незамужнюю женщину.

– Хорошо, я ей прикажу, – сказал Красин и ушел в кабинет, хлопнув дверью.

3

В половине девятого шофер Коля, как всегда, ждал его у подъезда. Это был молодой, длинный, почему-то всегда невыспавшийся парень. Лицо его с крупными чертами, все покрытое шрамами – следы сражений с женой, – напоминало лицо гладиатора. Коля отличался неразговорчивостью, ибо все время о чем-то думал, очевидно, где в данный момент находится красавица Вера. Впрочем, задумчивость и сонливость не мешали ему хорошо водить машину.

Коля вялым движением открыл дверцу машины. От уха до подбородка шофера, как след сабельного удара, тянулась глубокая кровоточащая полоса.

– Кошка, – пояснил Коля, не поворачивая головы. – Взял на руки, а она как царапнет…

Всю дорогу директор и шофер молчали, думая каждый о своих проблемах. Так они и получились на снимке, сделанном крупным планом, который неизвестно каким образом очутился среди деловых бумаг на столе у Танечки. Снимок был цветным. Впереди за рулем шофер Коля с лицом, изрезанным шрамами и кровоточащей царапиной, похожей на след сабельного удара. А сзади из синей мглы проступал Ярослав Петрович. Под левым глазом у него красовался огромный синяк – результат вчерашней короткой схватки с женой. В действительности синяк был совсем небольшим, Лена случайно задела локтем глаз, утром она «побелила» его пудрой, и синяк почти совсем исчез. На снимке же он проступал огромным «фингалом». Очевидно, фотограф изрядно потрудился над ретушью. Да и к царапине на лице Коли он приложил усилия. Ужасная кровавая рана. Под снимком карандашом детским корявым почерком было написано: «Директор Красин со своим шофером едут на работу».