Утренние прогулки - Валерий Воскобойников

У школы все стояли кучками, и наш класс - тоже. Девчонки и ребята вместе.

Я пошел быстрей к ним, а они глядели на меня и радовались:

- Колька идет, смотрите!

Потом мы увидели Гришу Алексеенко, и я уже радовался вместе со всеми:

- Гришка идет, какой загорелый! Ты в Африке побывал, что ли?

И Бабенкову радовались.

- Бабенков-то! Ну и топает, ну и топает. Даже земля трясется.

Гриша Алексеенко достал камни.

- Красивые камни? Во какие камни! Это мы с отцом привезли с Тянь-Шаня. Я был с отцом в геологической партии, в палатке жили.

- Подумаешь, я со своим отцом был в тайге, к нашей палатке медведь приходил. Две банки консервов съел и ушел.

- А мы на Черном море, мы под водой плавали.

Я стоял молча и все боялся - вдруг меня тоже начнут спрашивать, где я был со своим отцом.

Я даже хотел что-нибудь придумать интересное. Но ничего не придумывалось. И я отвернулся, как будто не слышал всего разговора и в нем не участвовал.

Всех построили, и нас - тоже.

По радио заиграла торжественная музыка.

Вокруг первоклассников бегали родители и бабушки. Одна родительница громко рыдала и приговаривала:

- Вот и Наташка школьница, вот и Наташка учится.

Потом все было, как всегда. Выступил наш директор. Десятиклассники повели первоклассников в школу, и остальные тоже пошли следом.

И я вдруг услышал:

- Кольцов Коля! Коля Кольцов!

Оглянулся - оказывается, и не меня это зовут совсем, а маленького первоклассника. Он шел с красивым букетом и то ли улыбался, то ли плакал, а мать снимала его на кино.

Меня тоже снимала мама, когда я шел в первый класс, тогда они снимали вместе с папой, и даже пленка эта у нас дома есть.

На второй урок пришла завуч. Она раздала листочки бумаги и сказала, чтобы мы написали на них всех членов семьи и свои адреса.

Это мы и в прошлом году делали и в позапрошлом, потому что к кому бабушка приехала, у кого брат родился или сестра - надо же знать, как меняются семьи.

- А собаку тоже вписывать? - спросил Семенов своим дурацким голосом.

Все засмеялись и тоже стали спрашивать:

- А кошку?

- А говорящего попугая? Он по-испански разговаривает.

Я веселился вместе со всеми, но потом, когда начал писать на этом листке, тут же и испугался. Как мне написать про папу?

Я написал свое имя и фамилию, маму вписал, а потом отложил ручку.

- Ты чего? - спросила Галя Кругляк. - Ручка не пишет?

Но я ей не ответил.

Хоть бы урок кончился, думал я. Я бы листок незаметно сдал - и все. А вдруг завтра завуч прочитает наши листки, придет в класс и спросит: «Что же ты про своего отца не написал? Он с вами живет или не живет?».

И я так сидел, сложив руки, потом снова взял ручку и стал изображать, будто сломалось у нее перо.

- Бери мою, - сказала Галя Кругляк, - я уже написала.

- Не надо, - ответил я.

Тут на меня посмотрела Анна Григорьевна.

- Что ты крутишься, Коля? - спросила она. - Уж не в туалет ли хочешь?

- В туалет, - сказал я и сразу вскочил.

- Ну, иди.

И я пошел из класса, опустив голову и стараясь ни на кого не смотреть. Коридор был пустой. Я старался топать потише, но все равно получалось громко. И я боялся - вдруг из учительской выйдет завуч, схватит за руку и станет меня расспрашивать, в чем дело. Я вбежал в туалет, подошел к окну и стал стоять там, повернувшись к коридору спиной.

А звонка все не было.

Из крана противно капала вода. Я попробовал его завернуть, но вода закапала еще сильнее.

Потом где-то хлопнула дверь, и кто-то затопал по коридору, шаркая одной йогой.

Я спрятался за дверь, но тот человек вошел все-таки в туалет. Это был семиклассник с длинным лицом. Я его узнавал по лицу все годы, пока учился, а как фамилия - не знал.

- Ты чего? - спросил семиклассник, заглянув за дверь.

- А ты чего?

- Я ничего. Я палец, видишь, ножичком порезал. Меня к медсестре послали. Только идти неохота. Я карандаш точил и порезал.

И тут я сразу сообразил. В эту же секунду сообразил, что мне надо сделать.

Я вытащил из кармана свой ножик и отогнул лезвие.

- Ты чего? - снова удивился семиклассник. Он мочил свой палец в воде.

- Палец себе сейчас порежу.

Семиклассник сначала отодвинулся испуганно, а потом обрадовался:

- Контрольную не хочешь писать? Понятно. Во выдумали: первого сентября - и контрольную. У нас такого не было.

Я провел ножом по пальцу и ничего не порезал.

- Ты закрой глаза и жми.

Я закрыл глаза и снова провел. Потом еще раз.

- Испугался? - спросил семиклассник.

Я снова поставил нож на палец.

Тут вдруг раздался звонок, и резать было теперь необязательно.

Я пошел в класс.

У двери стояла Галя Кругляк.

- А у нас сейчас будет киноурок.

Тут из класса вышла завуч с нашими листками. У нее было недовольное лицо.

«Неужели из-за меня!» - подумал я. Но Галя меня успокоила:

- Я за тебя дописала твоего отца. Смотрю, а ты его не вписал.

Я всегда, когда приближаюсь к нашей квартире, заранее ищу ключ. И сейчас тоже искал в карманах, потом в портфеле - на всякий случай, вдруг там, - потом снова в карманах.

Мама утром сказала, чтоб я обедал сам и ее не ждал.

А у нас сегодня родительское собрание.

Я положил портфель на подоконник и сел сам на него. У нас широкие подоконники на лестнице. Когда шли мимо жильцы, я отворачивался, чтоб они меня не расспрашивали.

Потом мне захотелось есть. Я оставил портфель на лестнице и решил походить вокруг дома. Однажды рядом с домом я нашел десять копеек.

«Найду еще и куплю себе слойку», - думал я.

Но деньги нигде не валялись.

Я снова вернулся к нашей двери и подергал ее. Она была заперта крепко. Тут вышла соседка.

- Что, Коля, дома нет никого?

- Никого, - сказал я.

- Пошли к нам. Поедим, телевизор посмотрим.

- Я тут подожду, - сказал я, хоть есть мне захотелось изо всех сил.

Я побежал вниз, а соседка еще смотрела на меня, стоя у своей двери.

На улице я увидел Свету со Степаном Константиновичем и Барри.

Они тоже меня увидели. Степан Константинович даже рукой замахал.

- Мы идем Барри тренировать, - сказала Света, - пошли с нами.

И я конечно пошел.

- У нас Барри через барьер прыгает, по лестнице ходит, а бум - не любит. Мы идем на площадку, где бум, - говорила Света по дороге.

- Как отдохнул, Коля? - спросил Степан Константинович.

- Так мы же вместе были в лагере, ты что - забыл? - сказала Света. - Коля там знамя спас, во время торжественной линейки.

- А что к нам не заходишь? Приходи. Придешь?

- Приду, - сказал я.

На площадке, как только Барри увидел бум, так сел - и его невозможно было сдвинуть с места. Степан Константинович долго его уговаривал.

Потом Степан Константинович сам поднялся на бум и стал бегать по бревну, даже подпрыгнул на одной ноге и чуть не свалился. А мы со Светой тянули к нему Барри.

Барри наконец пошел, тоже поднялся на бревно, присел и заскулил совсем как щенок.

- Не стыдно? Такая огромная собака - и пищит, - уговаривал его Степан Константинович.

Второй раз Барри прошел по бревну смелее.

Мы отдыхали, потому что устали больше, чем он. Ведь его надо было и поддерживать, и подталкивать, и уговаривать.

Потом мы снова повели его по бревну, уже без поддержки. Степан Константинович шел внизу и держал поводок. И Барри прошагал весь бум.

- Ты почему с портфелем гуляешь? Я только сейчас заметил, - сказал Степан Константинович.

- Ключ забыл.

- Так ты и не обедал?

- Нет, - сказал я.

Я даже забыл о том, что мне недавно хотелось есть.

- Пошли-ка быстрей домой. Сказал бы хоть по дороге, мы бы тебе пирожков купили.

- Я лучше домой.

- Домой потом, а сейчас к нам - пообедаешь. Мама у нас щи варит - лучшие в мире.

И мы пошли все вместе к ним домой.

- Хочешь Барри вести? - спросил Степан Константинович и дал мне поводок.

На нас оглядывались прохожие. Они всегда оглядывались, когда видели Барри. А Барри важно шагал, медленно переставляя лапы, - огромная собака с гривой, как у льва. И я вел его за поводок.

Когда я съел суп, второе и компот, Степан Константинович предложил:

- Оставайся уроки делать.

- Нам не задали.

- И нам тоже, - сказала Света.

Я уходил, и они снова меня приглашали в гости.

И только я вышел из их дома, как увидел маму.

- Вот ты где! А я тебя уже обыскалась. Сегодня ведь у вас собрание? - спросила она. - Ты почему не обедал?

- Я у Светы обедал.

- А ключ твой почему дома висит? Забыл? Держи мой, а я пошла на ваше собрание.

Дома я решил поиграть в железную дорогу. Давно я ее не собирал.

Я составил уже все пути, стал расставлять станции, дома и деревья - и вдруг стало мне так грустно и одиноко!