Таганай - Николай Феофанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Какие там у тебя приступы? – Андрей ехидно улыбнулся. – Знаю я твои приступы. Не вчера, так позавчера пил весь день, наверное.
– Не-е. Это другое. Это, как бы тебе сказать. Болезнь такая, наш врач говорит, психическая. – Егорыч на секунду задумался, сощурив глаза и пытаясь подобрать нужные слова, чтобы Андрей понял его. – Вот я могу идти, идти и вдруг бах… начинаю понимать, что я это уже видел. Видел то, что у меня сейчас перед глазами.
Андрей недоуменно поднял бровь.
– Ну, старик, удивил. Я много чего по сто раз вижу каждый день.
– Да нет, – перебил его Егорыч. – Не так. Я-то, как бы вижу все в точности до мелочей, понимаешь?
Андрей, по-прежнему стараясь быстро шагать, пожал на ходу плечами.
– Нет, не особо.
Егорыч посопел, но решил все-таки попытаться объяснить.
– Ну, вот смотри, например, остановились бы мы сейчас и повернулись вон к той елке. – Он показал на небольшое молодое деревце, немного выбившееся из общей массы леса и стоявшее почти у самой тропы. – Ведь именно так же, след в след, ты вряд ли когда-нибудь встанешь, все равно какая-нибудь разница будет.
– Ну, положим, действительно, не встану так ровно.
– То-то и оно. А мне иногда кажется, что я как раз и вижу все так, как когда-то якобы это уже видел.
Андрей недопонял старика.
– Почему якобы?
– Да потому, что совсем не обязательно, будто я эту картину, ну, я имею в виду картину перед глазами, уже видел раньше.
– То есть и в совершенно незнакомом месте может возникнуть такая оказия? – Андрея заметно забавлял рассказ старика. – Слушай, да ты просто чародей!
– Да, какой там чародей! – разозлился Егорыч. – Иди ты, знаешь!
– Ладно, ладно, чего взъелся. Это я пошутил.
– Хреново ты пошутил. У меня в такие моменты голова кружиться начинает, и я в обморок бухаюсь, не всегда правда, но часто. – Егорыч немного подумал и добавил. – А знаешь, во время этих приступов, как их врач называл, у меня ощущения такие… Вроде бы и плохо становится, но вроде и приятно, как будто в прошлое невзначай заглядываешь. Ну, не знаю, как тебе объяснить.
Минуту они шли молча, слушая, как мерно поскрипывает снег у них под ногами.
– Да, – вспомнил Егорыч. – А болезнь эта, психическая, называется… – Он снова наморщил лоб, пытаясь вспомнить точное название. – Дежа ву, какая та. Это вроде как по-французски.
– Французы ей болеют, что ли? – усмехнулся Андрей.
– Того не знаю, этот врач мне много всяких болезней заумных перечислял, и как-то все не по-нашенски называются. Я же говорю, психическая. Это болезни для умников, а они все по Европам шатаются.
Андрей покивал головой, то ли соглашаясь, что все умники в Европе живут, то ли в знак того, что понял, о чем старик ему толковал, и вдруг резко дернулся, будто что-то вспомнил.
– Слушай, а воды-то мы взяли?
Егорыч скривил губы и постучал три раза себя по лбу.
– Эх, забыли, а! И, как назло, ни одного ручья. – Он посмотрел в левую сторону от тропинки, туда, где в этих местах обычно протекал чистый предгорный ручеек.
Андрей перехватил взгляд старика и, уловив, о чем тот думает, сказал:
– Нет, до Пасечного ручья еще час шагать, только потом он к тропе выйдет.
– Так, а ты чего же, пить хочешь?
– Да не пить я хочу. Это я после твоих рассказов размышляю, чем тебя откачивать придется, если эта дежа ву приключится.
Старик улыбнулся.
– Да, не дрейфь! У меня уже с утра два приступа было. – Андрей с удивлением посмотрел на Егорыча. – И ничего, в обморок не падал.
– Два с утра? – переспросил Андрей.
– Да, поэтому и на ногах-то еле держусь.
Егорыч посмотрел вверх на небо.
– Здорово, что тучек нету. Еще знаешь, эта штука часто наступает, когда свет резко меняется.
Андрей серьезно призадумался. Расклад выходил не веселый. Старик того и гляди, каждую секунду рискует упасть в обморок. А они и так еле идут, могут и не успеть раньше продотряда, а тогда плакали все их мешки с мукой, которые они специально перевезли в сторожку, дабы скрыть от ненасытных лап реквизиционных команд.
Дорожка вилась между елями, то круто беря вправо, то возвращаясь обратно к предгорью. Большие заносы снега говорили о том, что по ней давно никто не ходил, шествовать было тяжело, ноги зачастую проваливались по самое колено. Под толстыми пластами белой пороши незаметно таились камни, в большом разнообразии разбросанные по этой дороге, поэтому путники часто спотыкались об них.
Егорыч заметно слабел, с каждым таким засевшим валуном-шалуном его шаг становился все медленнее. Андрея это совсем не радовало, но терять старика было нельзя. Небо уже начинало затягивать невысокой сероватой пеленой, отчего в лесу, где кроны деревьев и так отбирали существенную часть света, делалось еще темнее.
Какие-то неясные предчувствуя лезли в голову Андрея, он уже почти не рассчитывал успеть добраться до поселка раньше продотряда, но ему казалось, что суть не в этом. Нечто иное тревожило разум. Скопившаяся вокруг них тишина хвойной чащобы тягуче давила на нервы.
Наконец-то они услышали журчание ручья. Два часа трудной ходьбы по сугробам не прошли даром, обоим ужасно хотелось пить.
– Повезло нам с тобой, пол недели оттепель стояла, – заметил Андрей, подходя к ручейку, местами пробившему себе через корку льда оконца во внешний мир.
– Да, и то правда, – весело поддакнул ему Егорыч. – А то бы от жажды тут совсем померли.
Андрей, аккуратно, чтобы не взбаламутить воду отломал несколько льдинок вокруг отверстия. Теперь в него вполне могли опуститься обе ладони. Охотник сделал несколько глотков обжигающе холодной воды.
– Давай, дед, пей, но только не долго, и так еле тащимся.
Андрей отошел от ручья, чтобы не мешать Егорычу и утомленным взглядом уставился в гущу леса, куда змейкой удирала их дорожка. Да, а ведь еще идти и идти.
Егорыч встал для удобства на колени, наклонился и принялся утолять жажду, зачерпывая влагу ладонями. В лесу как будто потемнело ни с того, ни с сего. По крайней мере, Егорычу так показалось. В голове пробежали нечеткие ощущения той самой болезни, о которой он так долго и тщательно рассказывал попутчику. Старик тряхнул головой и потер глаза. Вроде прошло. Он снова наклонился к ручью, набрал полную ладонь воды и в таком же положении начал подносить ее ко рту. Его чуть шатнуло в сторону и все содержимое ладони плеснулось прямо в
