Мудрость Толтеков. Карлос Кастанеда и философия дона Хуана - Норберт Классен

Отдельные бороздки модальности времени в их единстве представляют все возможности человеческого сознания, каждая отдельная бороздка — это дополняющая версия, один мир в себе. Однако мы воспринимаем обычно только один из возможных миров — наш повседневный мир, который составляет лишь единственную бороздку общего спектра всех мыслимых представлений. И мы привязаны взглядом к этой бороздке, не подозревая даже, что она является лишь одной версией среди множества других. Толтеки пытаются разорвать принудительную силу этого смотрения-в-одну-бороздку и готовы заплатить за свою свободу своей символической, но реальной смертью.

Переживание смерти принадлежит непременно и к каждому обряду посвящения в шаманы и становится переживаемой реальностью для шаманов в состоянии экстаза. Экстаз обозначает дословно “находиться вне себя”, т. с. шаман переживает отрыв собственной души или по крайней мере части собственного восприятия от физического тела, что в конце концов равнозначно переживанию смерти. Далее для шаманов следует состояние двойного восприятия — они одновременно находятся в своем собственном теле и в ином мире, который представляется в большинстве случаев как небесная сфера. В этом экстатическом состоянии бытия — вне себя — они могут также хорошо переживать другие места нашего мира, нормальной реальности повседневности.

Вхождение состояние двойного восприятия обозначает в толтекском понимании достижение собственного центра. Мы описали во второй главе толтекскую модель осознания, светящееся яйцо и точку сборки, которая и определяет, что и как мы воспринимаем. В духе этого представления достижение собственного центра означает сдвиг точки сборки в середину светящегося яйца, в центр, где находится связующее звено с намерением — воля.

В этом состоянии бытия-в-собственной-середине достигают, по словам дона Хуана, непосредственного знания намерения, нагваля. Поскольку данное знание существует независимо от разговора и разума, толтеки называют его “безмолвное знание”. Это познание всего человеческого опыта, которое, согласно Юнгу, сохранено в коллективном бессознательном. Достижение собственной середины позволяет толтекам, магам и шаманам непосредственно черпать из этого неизмеримого источника сокровищ опыта сотен и тысяч поколений жизни на нашей Земле. Что это означает на практике — мы поговорим в заключении.

Мифы почти всех народов рассказывают о некоем легендарном времени, когда непосредственная связь с небом и властью судьбы существовала для всех людей и использовалась ими. Австралийские аборигены говорят о мифическом “времени сновидения”, христиане рассказывают о рае, в котором существовала не только непосредственная связь с Богом, но и гармония между всеми живыми существами. Хуихоль Матсува сообщает о временах, когда все люди без исключения могли свободно перемещаться по туннелю видения, нирика, между мирами. Элиаде указывает, что данный миф распространен повсеместно.

Миф развертывается следующим образом: в результате грехопадения людей или полубогов, которыми они были в то время, прервалась трансцендентная связь; в христианском учении это соответствует изгнанию из рая. Данный элемент мифа также распространен повсеместно.

Шаманы и маги восстанавливают эту связь, которая в доисторические времена была у всех людей, но за это они платят большую цену. Матсува говорит:

“…Исключение было сделано только для тех, кто был готов во имя знания принести себя в жертву, перестрадать самым серьезным образом. Эти особые люди были известны как мара'акамэ (шаманы-целители), и они могли использовать их силы лишь для целения, защиты и руководства своими народами”. 72)

Итак, цена посвящения в шаманы — конкретные страдания адепта и символическая смерть (самопожертвование).

В восстановлении первоначальной связи между человеком и трансцендентной силой судьбы, намерением, заключается истинный смысл толтекского учения магов.

Кастанеда пишет: “Дон Хуан утвердился в своем убеждении, что христианские представления об изгнании из рая были аллегорией потери нашего безмолвного знания, нашего знания о намерении. Магия, таким образом, — это возвращение назад, к началу, возвращение в рай”. 73)

Элиаде также разделяет подобное мнение об истинной цели шаманизма. Он пишет о шамане, каким он является у всех нецивилизованных народов:

“…С другой стороны, он прикладывает усилия для восстановления “возможностей сообщения”, которые существовали in illo tempore между нашим миром и небом. Потому что то, что шаманы переживают сегодня в состоянии экстаза, было первоначально, на заре времен, возможно для всех людей in concrete; они поднимались на небо и спускались назад, не нуждаясь в состоянии транса. Экстаз возвращает на непродолжительное время и незначительное число людей — шаманов — в древнее исходное состояние всего человечества. С этой точки зрения, мистические переживания “примитивных народов” — это возвращение к первоисточнику, в мистическое время утерянного рая”. 74)

Этим высоким стремлением толтеки и настоящие шаманы отличаются от обычных ведьм, колдунов и знахарей. Их стремление направлено на трансцендентность и на ее практическое переживание, а не на руководствующиеся самомнением устремления, такие, как власть над другими людьми, деньги и тому подобные вещи. Власть в толтекском смысле означает власть над собственным осознанием, чтобы начать магическое путешествие в забытый, но по-прежнему существующий рай безмолвного знания.

3.1. Космология и миф

"Только порядок или беспорядок, соответствующие космическому порядку, являются истинным порядком."

В предыдущей главе прозвучали понятия космологии и мифа. Мы увидели, что шаманы вновь оживляют и даже практически переживают миф о райском пред-времени, когда земля и небо были еще соединены друг с другом, магически-экстатическим образом. Однако в Европе сегодня господствует представление, что мифы или являются бессмысленными сказками, или что они должны быть поняты и объяснены с точки зрения психологии. Напротив, в жизни нецивилизованных народов и в древности мифы играют очень значительную роль, потому что действуют на повседневную жизнь упорядочивающим образом, совершенно так же, как кодексы законов представляют регулирующую инстанцию в жизни современного человека. Кроме того, мифы служат основой для религиозных практик и церемоний. Особенное значение имеют мифы для магов и шаманов, и об этом значении мы поговорим в этой главе. Особо следует выделить космогонические и космологические мифы, в которых рассказывается о возникновении мира и мировом порядке.

Рассмотрим в первую очередь вопрос о всеобщем смысле, основополагающей функции мифов. Элиаде пишет об этом:

“Мифы сохраняют и передают парадигму, достойные примера образцы для всеобщей ответственной деятельности людей”. 75) Как таковые, они передаются от поколения к поколению. Передача производится обычно из уст в уста, а не через написанное слово. Поэтому содержание мифа некоторым образом изменяется; например, меняются действующие лица. Лишь ядро, прочная основная структура мифа остается стабильной и неизменной.

Подобные неизменные структуры мы исследуем в этой главе. К примеру, мифы древних греков и римлян во многом похожи: Зевс превращается в Юпитера, точно так же, как Гермес в Меркурия, Афродита в Венеру, а Хронос в Сатурна. Однако в целом функция отдельного мифического персонажа — в данном случае бога — остается неизменной, сохраняется прочная иерархия и специфические поля деятельности.

Рационалист может возразить, что все это, конечно, хорошо и прекрасно, и с исторической точки зрения даже правильно, но такие мифы стали сегодня бессильными, они не действуют. Однако это не так. Возможно, мифы и утратили свое явное воздействие, но подспудно — и часто совершенно неосознаваемо — архаические структуры мифов продолжают действовать. Так действует и поныне иудейско-христианская космогония, миф о сотворении мира Богом в начале времен. “И благословил Бог седьмый день, и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал” 76), — читаем мы в Библии, в Бытии, истории творения евреев и христиан.

Точно так же делим мы и сегодня неделю на шесть “рабочих” дней и свободный “день отдыха”, воскресенье, который даже удостоился законодательной защиты. Все это — дальний отголосок, последействие давно забытой мифологии.

Рассмотрим далее пример недели как отрезка времени и исследуем ее мифические корни и структуры. Почему мы имеем неделю именно с семью днями?

Является ли деление времени по семь дней лишь пустой, ничего не значащей традицией? Сотворение мира в иудейско-христианской мифологии заняло ровно семь дней, и семь является также символом Бога. Отсюда можно заключить, что мифическое значение числа семь древнее, чем иудейско-христианские предания.