Мир, в котором тебя нет - Алексей Калугин

— Если бы,— горько усмехнулся старик.

— Митей неохотно рассказывал о том, за что здесь оказался,— медленно, как бы раздумывая, стоит ли продолжать, произнес Грудвар.

— Ну, так и ты помалкивай,— проворчал старик.

— Да какая теперь разница,— махнул рукой Грудвар.— Бедолаге теперь одна дорога — к Поднебесному.

— Так что же такое ужасное он совершил? — снова спросил у Грудвара Граис.

— Как я понял из речей Митея, он служил чиновником в каком-то из городских управлений,— сказал бородач.— И, кажется, имел неплохую должность. Да вот беда, оказался не в меру честным: отказался участвовать в какой-то махинации по перераспределению земельных наделов. Сам ворованных денег не взял, а на тех, кто всем этим занимался, обещал наместнику донести, как только тот из Кахима вернется. Ну, дружки его бывшие ждать, естественно, не стали, состряпали донос и упекли Митея в тюрьму. Должно быть, еще и судебному исполнителю приплатили, потому что тот делает все возможное, чтобы Митей не дождался возвращения наместника.

— Будь он не важной шишкой, а простым человеком, его бы уже давно в живых не было.— Слим красноречивым жестом провел ногтем большого пальца по горлу.— Государственного же чиновника просто так в темноте не при­душишь: наместник непременно разбирательство назначит.

— Ну вот,— снова заворчал старик,— теперь он все про каждого из нас знает. Все выложили.

— А ты чего так беспокоишься? — повернулся к нему Грудвар.

— Мне беспокоиться нечего,— демонстративно отвернулся в сторону старик.— Мое дело маленькое. Наместник приедет — разберется. Невинного человека попусту в тюрьме держать не станут. О себе бы лучше подумал.

— А мне-то и подавно бояться нечего,— усмехнулся Груд­вар.— Про меня все уже известно. У нас со Слимом теперь одна дорога — на ониксовые копи. Да только далеко меня не увезут — сбегу.

— А все же старик прав,— посмотрел на Граиса Слим.— Ты, приятель, пока еще не представился. А мы здесь, похоже, не один день вместе проведем.

— За что меня арестовали, вам уже известно,— сказал Граис.— А зовут меня Граис. Граис из Сиптима.

— Что?! Ты Граис из Сиптима?!— Глаза у старика за­катились — казалось, еще миг, и они выпрыгнут и покатятся по полу.— Врешь, северянин! Я Граиса из Сиптима знал! Бывал на его проповедях!

— Ну так посмотри на меня внимательно,— спокойно ответил ему Граис.— Может быть, и признаешь.

Старик на четвереньках подполз к Граису и, положив руки на плечи, развернул его так, чтобы слабые отсветы солнечных лучей, проникающих в камеру через щель под потолком, падали ему на лицо. Подслеповато щурясь, старик какое-то время внимательно всматривался в черты лица Граиса. Неожиданно он отшатнулся назад и, припав спиной к стене, сжался в комок.

— Прости меня, прости меня, маловерного,— быстро забормотал он, не отрывая взгляда от лица Граиса.— Но... как же это... как это... не может быть... Ты... Хотя это ты... ты...

— Да что с тобой? —удивленно окликнул старика Грудвар.

— Это он! — указал на Граиса кривым, высохшим пальцем старик.— Он!

Грудвар недоумевающе посмотрел на Граиса, затем снова перевел взгляд на старика.

— Да кто он? Говори толком! — решительно потребовал ответа бородач.

— Граис из Сиптима,— тихо произнес старик,— исчезнувший пятнадцать лет назад и теперь снова вернувшийся.

— Тот самый Граис из Сиптима? — широко раскрыв глаза, глянул на Граиса Слим.

— Тот самый,— слегка наклонив голову, подтвердил Граис.

— Не слишком ли ты молод для того, чтобы быть тем самым Граисом? — недоверчиво спросил Грудвар.

— Видно, время не властно надо мной,— попытавшись обратить вопрос Грудвара в шутку, улыбнулся Граис.

— Умолкните, маловеры! — повелительным жестом вскинул руку над головой старик.— Я говорю вам: это тот самый Граис из Сиптима, проповеди которого я посещал много лет назад! Тот самый, чье учение о Пути к Поднебесному присвоил и извратил его бывший ученик Сирх, называющий себя преподобным!

— Эй, старик, что-то ты не в меру разошелся! — на­смешливо одернул его Грудвар.— Да за такие слова тебя заодно с нами оникс добывать отправят! С чего это ты вдруг страх потерял?

— Ты, что ли, доносить пойдешь? — не смог удержаться от язвительного замечания старик.

— Ты ошибаешься по поводу Сирха, уважаемый,— обратился к старику Граис— Он вовсе не извратил мое учение. Он в точности повторяет те же самые слова, которые когда-то произносил я сам. Люди просто не желают его слушать.

— И правильно,— негромко, но уверенно произнес Слим.— Сирх со своими проповедями служит нашим врагам.

— Слушай, что я тебе скажу, Граис— Оттеснив Слима со стариком в сторону, к Граису почти вплотную приблизился Грудвар.— Ни в коем случае не называй судебному исполнителю своего имени. Выдумай любое — никто проверять не станет. Проступок твой не слишком серьезен, долго тебя здесь не продержат...

— Я уже назвал себя,— перебил Грудвара Граис.

— Ах ты!..— Грудвар с досады вцепился себе в бороду.— Ну кто же так поступает?!

— Я не вижу причин скрывать свое настоящее имя,— ответил ему Граис.— Я не совершил ничего дурного или противозаконного.

— Последователи твоего учения преследуются по всей стране. Ты думаешь, для тебя будет сделано исключение?

— Мое учение свободно, не подвергаясь никаким гонениям со стороны имперских властей, проповедует Сирх. Почему же я должен бояться?

— Потому что ты — не Сирх!

— В свое время я, так же как сейчас Сирх, призывал к покорности и смирению перед властью,— сказал Граис. — Власть поставил над народом Поднебесный. Без нее жизнь превратилась бы в хаос. Если власть жестока или несправедлива, значит, такую мы и заслуживаем. Не нам обсуждать волю Поднебесного, а тем более — противиться ей. Все, что мы можем,— это только смиренно ждать и надеяться на лучшее. Только очистив свои души, мы сможем снискать милость Поднебесного.

— Ты освободил наши души,— поддержал Грудвара старик.— Благодаря тебе мы поняли, что, даже находясь под властью Кахимской империи, мы можем оставаться свободными людьми. Сирх же в своих проповедях провозглашает полную покорность перед властью захватчиков. Он призывает покориться ей и телом, и душой. Поверь мне, Граис, я знаю что говорю. Я слышал и твои проповеди, и проповеди Сирха. Между ними нет ничего общего.

— Граис, вот что я тебе скажу,— вдруг медленно заговорил Грудвар, пристально глядя на ксеноса,— твое место на воле, а не в тюрьме. Там тебя ждут люди. Ты нужен им.

— В свое время я уже сказал им все, что мог,— покачал головой Граис.

— Времена изменились, Граис. Сейчас народ готов к борьбе с захватчиками. Благодаря тебе йериты уже смогли преодолеть межклановые разногласия. Им нужен только вождь, который сможет объединить разрозненные отряды вольных, привлечь на свою сторону новых бойцов и повести их за собой. Граис, твоя известность и авторитет в Йере не имеют себе равных. За годы своего отсутствия ты превратился в легенду...

— Я ничего не делал для этого,— ответил ему Граис.

— Ты поставил под сомнение могущество и власть Кахимской империи,— негромко произнес старик.

— При этом я никогда не призывал к неповиновению.

— «Имеющий уши да услышит» — разве это не твои слова, Граис? — усмехнулся старик.

— Ты услышал в моих словах то, чего никогда в них не было.

— Народ слышит в твоих проповедях то, что желает услышать,— снова горячо зашептал Грудвар.— Разве ты не йерит, Граис? Разве ты не хочешь, чтобы наша родина снова стала свободной?

— Йер будет свободной страной,— уверенно произнес Граис.— Но не сейчас— Тяжело вздохнув, он сделал небольшую паузу.— Сейчас за свободу пришлось бы заплатить слишком большую цену.

— Свобода — превыше всего! — безапелляционно воскликнул Грудвар, сверкая глазами.— Я готов отдать за нее свою жизнь!

— А жизнь других — с ней как быть?— тихо произнес Граис, пристально глядя на Грудвара.— Для других людей жизнь — это вещь более ценная, чем свобода.

— Жизнь без свободы — это не жизнь,— буркнул Груд­вар, отводя взгляд в сторону.

— А свобода без жизни — это смерть, это ничто, это пустота.

Грудвар хмыкнул, заерзал нетерпеливо.

— Если ты встанешь во главе вольных...— начал он, но уже не так уверенно.

— Я не для того вернулся в Йер, чтобы вести людей на верную смерть,— не дослушав, оборвал Грудвара Граис.

Не желая продолжать этот разговор, он отошел в сторону и опустился на солому.

У дальней стены тяжело и хрипло закашлял Митей. Старик наклонился над ним, чтобы приподнять больному голову.

Грудвар, что-то шепнув на ухо Слиму, снова подобрался поближе к Граису.

— Я понимаю тебя, Граис,— тихо, едва слышно, заговорил он.— Ты правильно делаешь, что не открываешь при всех своих намерений. Я не знаю, кто этот старик...— Груд­вар взглянул в сторону дальней стены камеры. Граис автоматически посмотрел туда же и увидел, что за стариком, склонившимся над больным, внимательно наблюдает приятель Грудвара.— Но мне и Слиму ты можешь довериться. Мы не бандиты с большой дороги. Мы напали на имперский караван только потому, что не хотели отправляться к вольным с пустыми руками... Я специально при старике говорил, что не знаю дороги до лагеря вольных... Ничего, до рудников нас не довезут — сбежим по дороге...